- Подождите! Да стойте же вы, кому говорю? Иван... Иван Николаевич, подождите пожалуйста!
Юрка бежал вниз по лестнице, перепрыгивая через ступеньку, пытаясь догнать Ивана.
-Чего ты, Юрий? Стряслось что?
Начало тут
Юрка, догнав мужчину остановился, тяжело дыша, а на все вопросы только отрицательно махал головой, не в силах сказать и слово.
-Ооооо, брат, так дыхалки- то нет у тебя совсем! Видать покуриваешь?
-А вам какое дело?
- Мне- то? Да что мне за дело? Это же не я, ты за мной гонишься, значит у тебя дело есть.
- Вы же наврали про мать свою, да?
- Эк тебя заело, Юра, как пластинку! Наврали... Про такое не врут, Юрка. Да и вовсе не говорят, потому как стыдятся.
-А вы значит не стыдитесь, раз сказали?
-Пошли что-ли воздухом подышим, зачем соседям спать мешать? Время-то позднее. Ты иди, куртку накинь, прохладно уже. Я на скамейке тебя ждать буду.
Юрка, пожав плечами молча пошёл в квартиру.
Валька тут же кинулась к сыну, мол куда ты, Юра? Поздно уже, никуда не ходи.
-Я во двор, мама. Ненадолго. Ты не волнуйся, ложись, устала сегодня.
Валентина удивленно смотрела на сына. И что это на него нашло?
Уже потом выглянув в окно Валя увидела на скамейке две знакомых фигурки. Стало быть к Ивану Юрка вышел. Ой, как бы не вышло чего! Юрка- он же вспыльчивый, да и возраст такой, что и слова не скажи, а Иван тут такого наговорил...
Поначалу Иван с Юркой сидели молча, лишь изредка вздыхая. Никто не решался нарушить тишину и начать разговор первым, хотя Иван понимал, что на вопрос Юрки он так и не ответил, стало быть и разговор затевать придется именно ему.
Юрка, украдкой поглядывая на Ивана терпеливо ждал, словно понимая, что разговор этот непростой, и ох как нелегко его начинать.
-Я ведь, Юрий, тоже в твоем возрасте резкий был, категоричный. Отчего- то думал, что слово мое- закон, и все его должны соблюдать неукоснительно. И не важно, пацаны во дворе, или мать родная. Мамка когда второй замуж собралась, я, сопляк ещё, а как мужик большой по столу стукнул, мол не бывать этому, чтобы чужой мужик в дому папкином жил. Выбирай мол, или я, или он. Его выберешь- из дома убегу.
Папка мой рано умер, я еще совсем зеленым был. Переживал конечно, а как же? Да в наше время много нас таких было, кто без отцов жил. Это я потом уже понял, когда сам без жены остался, что не только мне тяжело было, а и у мамки жизнь была не сахар, а тогда что ты! За папку обидно стало, что вот мол какая мать плохая, не успела отца схоронить, а уже другого мужика нашла, предательница!
-А что, разве не так? Предательница и есть.
-Так, не так, не нам судить, Юрка. Не имеем мы права родителей своих осуждать, а уж указывать и тем более нам не дано. Ты сам посуди: легко ли женщине одной жить? Много ли она одна сделать может?
-Моя мамка все сама может сделать, а что не может, так наймет кого.
-Нет, сделать -то она может многое, да все равно руки мужские нужны, да плечо надёжное, на которое опереться можно. А то получается, как в той поговорке, я и лошадь, я и бык, я и баба, и мужик. Не должно так быть, Юрка, чтобы женщина все на себе тянула. И пацану опять же твёрдая мужская рука не помешает.
-А ваша мама- тоже ведь одна, и ничего, справилась...
Справилась...Я- то у мамки один был, других детей не случилось. Сейчас вот думаю, если бы я тогда смолчал, смирился, может и у меня бы брат был, или сестра. Мать- то не старая еще была. Хоть и постарше твоей, а все одно еще в самом соку женщина.
.Я ведь видел потом, как ночами она плакала, тосковала по нему. Радовался, мол вот я какой герой, память папкину не дал ей предать, а мама молчала, да вид делала, что все хорошо. Для меня жила, да в место мягкое мне дула. А получается, что не дуть в него надо было, да не спрашивать, а ремешком почаще заглядывать, чтобы гонор укоротить.
У нас сосед был, дед Паша. Рукастый мужик, хоть и на одной ноге, а руки золотые. Спасибо ему, что нас, пацанов, в рукавицах ежовых держал, да делам мужским обучил. А если бы не он, пропал бы я, Юрка. Ох, как дед нас за папиросы гонял! Уши горели! Иных и кормил табаком, чтобы не повадно было. А мамка что? Поругает, и на том же месте сядет....
Иван, задумавшись, смотрел вперёд, а Юрка молчал, и терпеливо ждал.
-Я- то что? Вырос, взрослый стал, самостоятельный, и мамка не нужна стала. Быстро время летит, Юра, оглянуться не успеешь, и тоже повзрослеешь, и самостоятельной жизни захочется. И семья у тебя будет, и дети...А у матери года вдвое быстрее вашего текут, в суете да заботах. А возраст- это сейчас тебе кажется, что в свои годы она старуха, а как тебе за 30 перевалит, так и поймешь, что жизнь в это время только начинается.
Юрка смотрел себе под ноги, не зная, что сказать. Хотелось закурить, а совесть не позволяла, так и мял пачку "Примы" в кармане, не решаясь достать. Что-то такое было в этом Иване, что невольное уважение он вызывал. Представился этот незнакомый дед Паша, что скакал на одной ноге, и своими золотыми руками драл уши пацанам.
-Ладно, Юрка, беги домой, мамка все глаза в окно проглядела, волнуется.
Встал Иван, как взрослому протянул руку Юрке, пожал, и не оглядываясь, пошел.
-Иван Николаич! А память как же?
-Какая память, Юр?
-Ну, которую вы предать не позволили...
-Так не предательство это, Юра. Глупость моя, эгоизм. Да разве же можно забыть того, кого любил?
Юрка, на секунду задумавшись, бросив папиросы в мусорку, зашел в квартиру и молча лег спать. Думал, что уснет быстро, а сон , как на зло все не шел. Лежал, вошкался, и слышал, как за стеной всхлипывает мать.
Плачет...Это что же получается? Что он, Юрка, глупый эгоист? А ведь и правда... Мать на работе разве что совсем не поселилась, а они с Риткой даже убраться не могут. У него, Юрки, все друзья, да товарищи, у Ритки подружки да наряды.
Вспомнилось, как мать, прибегая с работы встает к плите, чтобы приготовить им ужин, накормить детей да самой перекусить. А ведь не так сложно и суп сварить, и картошку пожарить. Ведь готовил же Юрка раньше, не переломился. И Ритка помогала, да и сейчас может посуду помыть, и дома прибраться, да что уж там, и постирать большого ума не надо...
Картинки замелькали в голове у парня.
Вот он, худенький мальчишка, подросток, ведет за ручку двух девчонок, Ритку да Лидку. Лидку в садик, Ритку в школу. Из школы, дождавшись сестру, спешит домой. И самому есть охота, и сестра голодная. И ведь не всегда мать успевала приготовить, бывало и такое, что сутками на работе она, тогда сам Юрка к плите вставал, готовил нехитрую еду. А как мамка радовалась, да хвалила его, мол ты моя гордость, надежда и опора. За Лидкой в садик сам ходил, и в ночь с ними оставался, и накормит, и спать уложит.
А что же сейчас изменилось? Ведь он, Юрка , стал старше, умнее. Только отчего-то стыдно стало заниматься бабьей работой, мол не мужское это дело. А мать и не настаивала, молча сама все делала...
Дааа, правильно этот Иван сказал. Ремешком его надо, да почаще. Мамке- то и правда тяжело, вон как устает.
А какую память хранит он, Юрка? У Ивана хоть помер отец, а у Юрки что? Бросил и мать, и их с сестрой, ни слуху, ни духу от него...
И сам не заметил Юрка, как уснул.
Утром проснулся рано, мать да Ритка еще спали. Тихонько встал, накинул куртку, и вышел на улицу. Хотелось прогуляться, развеяться, глотнуть влажного, осеннего воздуха и закурить. Пошарил по карману- пусто, нет папирос. Пот прошиб Юрку- мать нашла, вдруг да взбучку устроит? Потом выдохнул, вспомнил, что сам, добровольно выкинул их в мусорку. Первым порывом было подойти, достать, поди лежат еще?
Снова в голове всплыл образ строгого, одноногого деда Паши. Да ну, ерунда какая, еще мусоркам лазить! А ну как увидит кто, стыда не оберешься. Прошелся по двору туда- обратно, продрог.
Зайдя в квартиру увидел заплаканную мать.
-Юрка, ты где был?
-Ты чего, мам? Плакала? Я прогуляться ходил. Иди, ложись, выходной же у тебя.
-Завтракать будешь? Я приготовлю...
-Нет, не хочу. Полежу еще пойду. И ты отдохни, мам, устала же. И это... Хочешь- выходи замуж, я не против. Хороший мужик твой Иван. Только если хоть раз обидит....
Продолжение ниже
Спасибо за внимание. С вами как всегда, Язва Алтайская.