Очерк был опубликован в газ. «Муезерсклес» от 9 февраля 2017 г.
15 февраля исполняется 85 лет старожилу посёлка Ледмозеро, ветерану труда Ирине Викентьевне ЛЁГОНЬКОЙ. Без долгих уговоров она согласилась побеседовать со мной, рассказать о себе. Ведь это типичная история жизни большинства детей войны.
ИРИНА ВИКЕНТЬЕВНА ВСПОМИНАЕТ:
«Родилась я в Белоруссии 15 февраля 1932 года. В нашей семье было пятеро детей, я - самая старшая. Родители работали в колхозе, семья жила тяжело. Я с ранних лет смотрела за младшими братьями и сёстрами, ведь детских садиков тогда не было. Держали корову, свиней, овец, была в хозяйстве и лошадь. Хоть и силы у меня были небольшие, но я, как могла, помогала родителям. Мне даже и нравилось доить корову, кормить скотину. А младшие дети всегда были около меня.
Места, где находилась наша деревня, красивые, кругом лес. В нём жители деревни собирали грибы, ягоды. Недалеко протекала речушка, летом мы в ней купались.
До войны проучилась в школе три года, а больше так и не пришлось учиться. Когда началась войны, многие жители со своими семьями пошли в лес к партизанам, в том числе и мы, так там и жили некоторое время. Дети, которые постарше, помогали по хозяйству, помню, что чистила картошку.
Когда немцы из деревни ушли, наша семья и другие жители ближайших деревень вернулись домой. Все дома и другие постройки немцы сожгли. Папин брат только перед войной построил дом – и его сожгли. Где жить? Родители выкопали землянку, обустроили её – так в ней и жили. Через некоторое время соорудили небольшой домик и хозяйственные постройки – всё под одной крышей. Сильно голодали, нас спасло то, что была корова. Собирали мёрзлую картошку, если находили на полях, ели беленький клевер, крапиву, щавель, перемалывали корни съедобных растений и пекли из них лепёшки. Не было ни одежды, ни обуви, ходили в каких – то обносках, довольствовались малым.
Детства как такового и не было. Как только кончилась война, я пошла в соседнюю деревню в услужение людям, была у них три года. В семье, кроме родителей, были дочь и сын. Первый год пасла коров, а когда хозяйка заболела, я по дому всё делала сама, постепенно всему научилась. В пятнадцать лет вернулась домой. Дядя устроил меня на подсочку, ну, а так как лет не хватало для устройства на работу, то прибавили год.
А весной 1953 года завербовалась в Карелию на лесозаготовки, поехала вместе с родственниками. Так я оказалась в посёлке Вача Ругозерского района (сейчас это Сегежский район). Там только что открылся лесопункт, сразу устроилась работать сучкорубом. Первое время на работу в лес возили на открытой грузовой машине, а когда построили узкоколейку, то ездили в вагончиках. К работе я была привычная, поэтому трудности переносила молча, надеяться было не на кого.
Через год вышла замуж за Петра Васильевича Лёгонького, он с семьёй тоже приехал с Белоруссии на лесозаготовки. У них была большая семья, но в Карелию приехали только родители с тремя взрослыми сыновьями, остальные остались на своей малой родине. Жили мы все вместе в двухквартирном щитовом доме. Сейчас удивляюсь, как все вмещались. Ведь дома были совсем маленькие, не такие как сейчас, всего две небольшие комнатки. Нашей семье был отгорожен занавеской небольшой закуток. Но как – то жили, к роскоши непривычные, радовались и этому.
Через год родила дочь, а когда была беременна сыном, случилось несчастье. Ночью с соседней квартиры загорелся наш дом, мы все успели выскочить. Но в суматохе кто – то из прибежавших на пожар, не разобравшись, крикнул, что маленькая дочь осталась в доме. Муж, недолго думая, бросился в горящий дом и уже не вышел, не успел. Это случилось весной, а летом я родила сына. Совсем немного побыла дома и вышла на работу. Сначала жила одна с двумя маленькими детьми, а затем вышла замуж за младшего брата первого мужа. С ним родила ещё двух дочерей. Жили очень дружно, он стал отцом для всех четверых моих детей, все его любили и называли папой, и он ко всем относился одинаково ровно.
А когда лесопункт стал закрываться, решили поехать в Ледмозеро, некоторые из жителей уже туда переехали. Муж поехал пораньше весной, устроился на работу в лесу. А когда дали квартиру в восьмиквартирном доме, то переехала и я с детьми и свекровью. Это было летом 1970 года. Я работала сучкорубом в лесу, а муж чокеровщиком с трактористом Александром Митрофановичем Буховцом .
В лесопункте тогда люди работали по скользящему графику, то в дневную смену, то в ночную, грузили лес на лесовозы. В тот вечер с 17 на 18 ноября 1970 года муж уехал в ночную смену, тогда и произошёл с ним несчастный случай при погрузке леса на лесовоз. В посёлок его привезли ещё живого, но спасти не смогли. И я осталась одна с четырьмя детьми и свекровью, которая жила с нами до конца.
ВЫ СПРАШИВАЕТЕ, ТЯЖЕЛО ЛИ БЫЛО? Непросто, но мне надо было поднимать детей, поэтому надеялась только на себя. Вся моя трудовая жизнь связана с работой в лесу. Выезжали в восемь утра, возвращались к шести вечера. Первое время, пока не появились котлопункты, еду брали с собой. На сосну развешивали сумки с едой и за работу. Ели в обед у костра. Частенько бывало, что до сумок с едой добирались вороны или лиса похозяйничает. Приходим – а всё поклёвано, пораскидано. Ну, а когда появились котлопункты, стало намного проще, повара готовили вкусно, всё свежее...
Слева направо: И. В. ЛЁГОНЬКАЯ, М. М. ПАНАС, Т. ЗАЙЧЕНКО. Обед в котлопункте.
Мне кажется, что люди раньше жили веселее, дружнее, больше шутили, работали лучше, Каждый болел за престиж бригады. Всё было в кучу, сообща – как поработали, так и получили. Я успевала и сучки рубить, и делянки убирать, и подсад рубить. Лесхоз нас хвалил, что после себя оставляем чистые делянки.
Слева направо: И. В. ЛЁГОНЬКАЯ, Н. М. СТЕЦКО
Если говорить о семейных заботах, то непросто было, когда во время перестройки всё давали только по талонам. В очередях стоять было некому – трое старших учились в школе, младшая ходила в садик. Понимая моё положение, очень выручали повара в лесной столовой. В разное время там работали Надя ГРИБ, Лида РЫЧКОВА, Маша ВЕКО, Люда ЕГОРОВА. Если после того, как все пообедают, у них что – то оставалось, то я выкупала. Иногда просила через столовую достать что – нибудь из продуктов. Так и жили.
Занималась ли я воспитанием детей? Некогда было, дети были больше сами по себе. Пока приедешь с работы, покормишь, уже и спать пора. Дочери не причиняли особых забот, а сын шалил, дважды вызывали в школу. Но он меня жалел, не любил, когда я плакала, старался особо не расстраивать, успокаивал: «Мама, только не плачь. Лучше твёрдая законная тройка, чем халтурная пятёрка».
НА ДОЛЮ ИРИНЫ ВИКЕНТЬЕВНЫ ВЫПАЛО НЕ ТОЛЬКО ПОХОРОНИТЬ ДВУХ МУЖЕЙ, НО И САМОЕ СТРАШНОЕ, что может быть для матери - смерть детей: дочери – восьмиклассницы и сына, у которого была уже своя семья, дочь.
Обе дочери Ирины Викентьевны живут в Ледмозере, у них свои семьи, они уже сами бабушки. О своей матери говорят с теплом, любовью и уважением.
Старшая дочь Валя, по совету отчима окончила медицинское училище, некоторое время работала медсестрой в Муезерском, а когда по семейным обстоятельствам переехала с детьми в Ледмозеро, то до пенсии работала в ЖКХ. Она рассказывает о маме и отчиме очень душевно, с любовью: «Родители всегда держали небольшое хозяйство: овцы, кролики, куры. Мы старались помогать по хозяйству, когда родители допоздна работали. В выходной родители были с нами. Помню, когда учились в школе, мама всегда нам говорила, что надо обязательно учиться, получить профессию. И здесь, в Ледмозере она разделала огород, грядки, разводит летом цветы под окном и в квартире ухаживает за цветами. Мама любила вязать крючком, на спицах, на крёснах ткала половики».
А ещё Ирина Викентьевна делала венки из бумажных цветов. Молодым сейчас это не понять - в продаже всюду есть искусственные цветы, есть магазин с траурными ритуальными товарами. Многие жители посёлка помнят то время, когда всё это можно было купить только в Петрозаводске, а требовалось срочно. И тогда ледмозерцы обращались к Ирине Викентьевне, она была безотказна, старалась выполнить заказ как можно быстрее, чего бы ей это не стоило. Как вспоминает Ирина Викентьевна, заказывали венки и военные, которые располагались в самом посёлке или их части стояли в его окрестностях. Обеспечивали её заранее проволокой, каркасиками для изготовления венков. В праздники венки возлагали на братские могилы. Спасибо вам, Ирина Викентьевна!
В 50 ЛЕТ ОНА МОГЛА ВЫЙТИ НА ПЕНСИЮ, ТАК КАК РАБОЧЕГО СТАЖА ХВАТАЛО.
Но запись в трудовой книжке «обрубщица», а не «сучкоруб» не дала такого права. Дорабатывала до пятидесяти пяти лет: на промплощадке - в бригаде Николая Антоновича БЕЛОУСА, где сучкорезные машины обрубали с деревьев хвою, сучки, а она убирала; и в лесу - в бригаде Сергея КОЗЕЛА рубила вершинки.
Ирина Викентьевна с теплотой вспоминает тех людей, с которыми ей пришлось за эти годы поработать в Ледмозерском лесопункте. Это мастер леса Василий Иванович БРИТЕНКОВ, бригадиры – вальщики БОНДАРЬ Станислав, ЗАПЕКОВ Анатолий, ЛУКИН Костя, ВОЙТЮШЕНКО Саша, ПРОТАС Алексей, ЕРМАКОВ Иван, чокеровщик ЛОБАН Владимир, сучкорубы ЕРМАЛЁНОК Лёля, ЛАДИКАЙНЕН Лена, приёмщики леса Таня ЗАЙЧЕНКО, Нина СТЕЦКО, водитель автобуса ВОЙТЮШЕНКО Дмитрий и многие другие. С Лилей КОСТЫГОВОЙ начинали вместе работать, стали подругами. К сожалению, старшее поколение постепенно уходит в мир иной.
Слева направо: Л. Г. ПРОТАСОВ, Т. ЗАЙЧЕНКО, И. В. ЛЁГОНЬКАЯ
Татьяна ЗАЙЧЕНКО, Владимир ЛОБАН. Обед в котлопункте
А вот что рассказала её дочь, Людмила:
«Жили мы всегда скромно, к роскоши не приучены. Когда училась в Петрозаводске в дошкольном педучилище, старалась учиться без троек, чтобы получать стипендию – облегчить мамины заботы. По жизни она всегда нам помогала, когда мы с мужем растили сыновей. И сейчас всегда старается хоть чем – то нам помочь, готова проводить до школы теперь уже правнука, встретить его, накормить, когда его родители или мы с дедушкой на работе. Они очень дружны. Она переживает за каждого из нас: дочерей, внуков, внучек, правнуков, правнучек. Никогда никого не забудет поздравить с днём рождения, вручить подарочек. Мама для меня является примером стойкости, морально она намного сильнее меня. К ней можно прийти поплакаться, хотя я стараюсь её не расстраивать, получить дельный конкретный совет».
Правнук Миша, ученик третьего класса написал о своей прабабушке так:
«Мою прабабушку зовут Реня, она очень добрая. Когда началась война, прабабушка была подростком. Сама она не воевала, а помогала тем людям, кто воевал. Ей было тяжело, но она всё выдержала. Когда я родился, она помогала приглядывать за мной. Потом, когда я подрос, читала книжки, встречала со школы. Реня мне очень дорога».
И. В. ЛЁГОНЬКАЯ с правнуком Мишей 2016 год
Дочери сетуют, что мама отказывается от предлагаемой ими помощи, всегда говорит: «Не надо, а то я обленюсь. А пока ходят ноги, надо ходить, двигаться, самой себя обслуживать». Конечно, когда маме плохо, все бросаются ей на помощь. А так - ежедневно заходит младшая дочь, благо живёт в одном дома, да и старшая проведывает маму каждый день. Навещают уже взрослые внуки и внучки, предлагают свою помощь. Я вижу счастливую маму, бабушку, прабабушку, красивую женщину.
Ирину Викентьевну я знаю очень давно. Ещё с Вачи, где некоторое время наши семьи жили на одной улице. А здесь, в Ледмозере, у меня училась одна из её дочерей. Она всегда с достоинством переносила все удары и трудности судьбы. И осталась по жизни доброжелательной, позитивной, внимательной, скромной женщиной.
Ирина Викентьевна, от всей души поздравляю вас с юбилеем! Желаю крепкого здоровья на долгие годы, любви и заботы родных и близких, душевной бодрости!
пос. Ледмозеро
Фото автора и из личного альбома И. В. ЛЁГОНЬКОЙ.
