А, согласитесь, как здорово классика-то в предыдущем тексте зашла! Для людей с почти профессиональным опытом прежних возлияний, скорее всего, музыкой в этой ситуации будет звучать предложение это дело заполировать. Я сегодня именно это и намерен сделать, вот только в терминах былой нетрезвой романтики я об этом говорить на сегодня прекращаю. Это хорошо, когда говоришь о юморной песне или создаешь юморной контекст разговора о серьезной, сегодня хочется и поговорить серьезно, да и песня...песни, как иной раз получается в последнее время, тоже без особого веселья. Поговорить сегодня хочется не много-не мало о служении или предназначении, читай о смысле жизни, или хотя бы большей ее части, и о том, чем воздается нам за труды наши.
Это все впереди, в основном тексте, а не во вступлении, а здесь стоит сказать для тех, кто вдруг не опознал в заголовке строку большой песни Юрия Визбора, что сегодня о нем, о его песне, ну и о наших с вами не попсовых отношениях. И о зиме, конечно! О последнем ее месяце, уже уходящем на наших глазах в историю.
Как-то давненько уже (а кажется иной раз, что вчера буквально) сидели с Лешей Витаковым в кафешке после нашего фестиваля, немного выпивали, лопали с воодушевлением отличные японские разносолы и разговаривали именно о смысле нашей жизни. Не в целом – это дело каждого, оно интимное и о нем разве что с Богом, а мы говорили о жизни в песне. Ну, или в творчестве, что поточнее, наверное. И даже, если чуть пафоснее – о жизни в культуре. И уже и не вспомнишь, кто первым произнес слово СЛУЖЕНИЕ. Да и не важно, кто первый, раз оказалось, что оба мы где-то сознательно, а где-то и подсознательно считаем именно это слово – главной характеристикой, и даже главным смыслом наших личных отношений и с творчеством, и с культурой. А уж с песней-то!..
Конечно, отношения наши с песней, творчеством и культурой к одному служению не сводятся - когда-то ведь и зарабатывать творчеством и песней доводилось, когда-то изучением того и другого, когда-то пропагандой, чего я, например, не просто не стыжусь, а еще и гордиться ухитряюсь, и даже в душе поглядывать свысока на тех, кто не понимает настоящего высокого значения этого замечательного слова – пропаганда. В той или иной форме еще и преподавать все это доводится, что опять же – заработок порой. Все это бывает, все это присутствует в жизни, но копни чуть глубже любой из этих аспектов – а СЛУЖЕНИЕ-то вот оно, тут как тут.
А гордиться тут нечем. От слова совсем. Ну, как можно гордиться ношей на плечах? Крестом даже, который неожиданно оказался когда-то тебе по силам, и ты тащишь его как муравей тащит огромную соломинку. Даже хуже чем муравей – тот хоть знает, куда он свое бревно волочит, и зачем. Мы обо всем об этом имеем очень отдаленное представление, просто ходим по жизни с этой хреновиной на спине. Из пункта А в пункт Б, оттуда, понятное в В и так далее по алфавиту. Где нужно снять со спины груз? Для кого он там предназначен или для чего? Ждет ли кто-то этот груз? На самом деле, мы ничего этого доподлинно не знаем. И только время от времени видим, что кто-то что-то за нашей спиной подобрал и это что-то, отвалившееся от нашего креста, тому кому-то пригодилось зачем-то. И груз наш на сколько-то там тысячных стал полегче. Собственно, не скажешь ведь, что эта хрень, что мы с собой всюду таскаем, так уж для нас тяжела – устаешь, конечно, но ноша привычная, своя, не тянет, как говорится. И то, что отвалилось и это за спиной кто-то подобрал, на общем весе существенно не отражается, не облегчение мы испытываем в этот момент, а нечто совсем иное. Словами не выскажешь, а песне-то, пожалуй, и споешь без особого труда.
Собственно, это я все просто потому говорю, что вчера как раз нечто невыразимое, но с большим успехом заменяющее облегчение подарили мне вы, друзья. Хотя, с точки зрения физики, называть это подарком не просто не правильно, а смешно – у вас-то свои ноши, и от них тоже где-то что-то отваливается. Где-то слово, где-то эмоция, где-то просто улыбка не равнодушного человека. И я это все тоже подбираю, будто своего мало. Иной ведь раз и подберешь больше, чем обронил – значит свое-то таскать будет еще тяжелее, ан нет, удивительным образом легче. Так что физика тут отдыхает, а имени той науки, которая вместо физики здесь начинает работать, я не знаю.
Если кто-то вдруг не увидел в комментах под вчерашним текстом послания Мельника Кузьмы, я его с огромным удовольствием тут отдельно приведу целиком. Ибо и речь-то, собственно, об этом:
В Москве запуржило... А знаете, когда? Не поверите! -Ровно в тот момент, когда пришла эта статья от Сергея. Совпадение, наверное. А, может, и нет. И вот я сидел у окна, пил пиво, читал и слушал, смотрел на летящий снег и... уплывал "по волнам моей памяти" туда, на стык 60-70-х... Я возвращался с улицы (сейчас так не гуляют!), и мои синие штаны с начёсом, звенящие, как рыцарские латы, мама СТАВИЛА на батарею... Я любил зиму. В детстве её все, наверное, любят. А потом, став взрослым, я её разлюбил. Не без толики кокетства говорил, что "вот, дескать, постарел, к теплу потянуло". Да ни фига подобного! Вот сейчас я, действительно, чувствую, что благословенная старость пришла. Потому что я снова люблю зиму. Не так, как в детстве, конечно, - без ледяных гор и снежных тоннелей, но -полюбил! Не переставая при этом любить и лето, и весну, и осень. (Теперь я понимаю, почему о стариках говорят, что они "впадают в детство"). А почему? А потому, что впереди ещё будут снега, но... может быть, этот снег последний... Равновероятно. Я совершенно не боюсь ухода. Я уверен, что ТАМ хорошо, но... снега там не будет. И я им наслаждаюсь, здесь и сейчас. Хочу ещё поскитаться по разным интересным местам (у меня целый список)... Сколько успею и смогу, буду мотаться, глядя на мир старчески-детскими влюблёнными глазами.
...Смотрю на Городницкого, на его лёгкую улыбку, и понимаю: этот лысый, как биллиардный шарик, дед... тоже любит снег.
И вот понимаешь, что служение твое, иной раз тягостное, иной надоевшее до чертиков имеет свое воздаяние. И не дешевое воздаяние, не в рублях привычных, не в расцветающих юанях, тем паче не в умирающих долларах. А в чем? Это уж вы сами решайте – вы же это послание вместе со мной получили. Оно же не исключительно мне адресовано, эти очень пронзительные, буквально поэтические строки тут больше для вас, друзья. Этот подарок он у нас с вами общий. И как настоящий драгоценный подарок имеет и свой вес, который теперь каждый потащит невесть куда, и свою ответственность, с которым тоже ведь еще предстоит решить, что делать. Драгоценные подарки, они, блин, такие.
Собственно, поэтому сегодняшний текст – это своеобразный отдарок. Не я написал сегодняшнюю песню, не я спел, не я жизнь прожил, тут описанную, все это сделал Визбор. Но ведь и не важно это. Если помните, в те времена, из которых звучат по сей день эти великие песни, к подаркам и отдаркам отношение было забавное. Где-то шутливое:
Не дари, прощаясь, мне
Ни цветов, ни брошек, -
Подари мне на прощанье
Тихий океан
Где-то и серьезное… ну, полусерьезное:
Hе даpите мне беpег,
Подаpите мне моpе,
Я за это, pебята,
Вам спасибо скажу…
А где-то и почти трагическое, как сегодня. Оно, конечно, дарить людям грусть-печаль, да размышления невеселые – тот еще подарок. Но это с точки зрения людей, относящихся к любому творчеству как к развлечению. Собственно, «смех и радость мы приносим людям» при всей гениальности мультика – это все же, скорее, легкая ирония в сторону как раз таких людей. Сами-то авторы этого шлягера на все времена знали толк и в трагических подарках-отдарках, их от них осталось не мало. Тоже ребята не просто так жизнь прожили, а именно с великим служением. А уж Визбор-то!..
