Иван тоже уже встал, ходил по избе.
- Ну чё, промочило землю то? - Спросил он Дарью, как та вошла в дом.
- Чтобы по хорошему то промочить, надо бы целый день чтобы шел, да не сдури, а потихонечку. Грядки поразмывало.
- Ну бабы, вам не угодишь, нету дождя - плохо, а прошел, тоже не больно ладно.
- Чё ты баешь то, Иван. Сверху то пролило, а поглубже копнуть, так не больно. Но тучи то ходят кругами, вон как за лес цепляются. Будет ище дождь то. Пускай бы весь день поливал.
Они пошли оба к скотине. Но сперва вышли на улицу, поглядеть. Возле самого дома была огромная лужа в ложбинке. Вода чистая-чистая, как слезка. Трава-мурава зеленая. Как то за эту ночь зазеленела, поднялась. Те дни пожухлая была, а тут распрямилась. Дарья не удержалась, подняла подол сарафанв, чтобы не намочить, прошла босыми ногами по мураве, зашла в лужицу. А там совсем как по ковру прошлась. Трава ластилась к ногам, щекотала их тихонько. Женщине стало так хорошо на душе, спокойно, захотелось смеяться, как в детстве. Но Дарья только улыбнулась своему хорошему настроению.
Глянула на дорогу, ну а там грязища то. Потоки воды, бежавшие ночью, вырыли целые канавы. Ох уж эта глина. Даже живительную водицу принять не может. Утро дышало свежестью. Хоть тучи и плыли над землей совсем низко и закрывали солнышко., но было тепло. Земля отдавала накопившийся жар. И вода под ногами такая теплая. Так бы и стояла тут.
Только некогда стоять хозяйке. Коровы уже ревут в хлеву. Ждут. Иван с улыбкой смотрел на Дарью. Ему тоже хотелось, как и ей, походить по луже. Но статус хозяина не позволял. Вот еще, а ну как кто увидит его, как ребенка барахтающегося в луже. Поэтому и сдерживал себя.
- Ну чё, наплескалась? Пойдем уж. Вон коровы то как замычали, почуяли, что хозяйка рядом. А хозяйке то и думушки про них нет, балякается в воде.
- Ой, Ваня, хорошо то как. Жить охота.
Дарья с Иваном пошли во двор. Каждодневные утренние дела. Только сегодня немного по другому для Ивана было. Он прошел мимо стойла, где стоял раньше Игрень. Сперва хотел завернуть туда, да опомнился, что пусто там теперь. Вчера, как приехал из города, вычистил все там, навоз выкидал на улицу, собрал оставшееся сено, отнес лошадям.
На какое то время стало опять тоскливо на душе. Потом подумал.
- Чё горевать то. Чё сделано, то сделано. Может и к лучшему. Не зря ведь отец всегда попрекал его Игренем. Корму только прорву ему надо.
Иван убеждал себя, что правильно сделал, а в глазах все стоял его любимец и смотрел на него с укоризной.
Иван постарался отогнать от себя это видение. Пошел к лошадям, накормил их, потом овечек, все закружилось, дела захватили его. А тут подошел его черед ехать в Шамаки за кирпичом. Отправился целый обоз. Дорога не больно конечно хорошая после дождя, зато пока свободного времени побольше. Сено косить нельзя, сыро. Да после дождя может подрастет еще хоть немного.
Чтобы скорее отвести свой черед, Иван на обеих лошадях поехал. Как всегда Федька ему в помощь. Дело с церковью потихоньку продвигалось. Кирпич свозили со всей округи. Душа радовалась у людей, когда видели, как вокруг будущей стройки росли стопы кирпича. Ну уж в этом то году уж точно начнут строительство.
Дожди всю неделю в деревню захаживали. Приехал батюшка. Молебен о дожде служить не надо. Зато благодарственный молебен отслужил. За все надо благодарить. А уж Господу как не помолиться. Народ собрался со всех деревень. Прямо тут, возле будущей церкви и прошла служба.
Дарья всех своих детей привела. Нюрашка то уж сама дошла за руку с Романом, а Прошку как всегда, на перевязи. Лишний раз причастить детей не помешает. Вот опять, не получилось у них с Иваном исповедоваться, кирпич все еще он возит. А одна она не стала. Ее очередь с детьми к причастию подошла, сперва Романко, потом Нюрашка. Потом она с Прошенькой со своим. Показала его батюшке. И рада была, когда тот отметил, что парнишечка то лучше стал. Словно ее саму батюшка медом напоил.
- Выправится, обязательно выправится, - шептала она себе под нос.
Прошедшие дожди и на самом деле оказались благодатными. Трава как на дрожжах начала расти. Зазеленели луга, сердце радуется. Иван съездил, поглядел. Пора уж и косить начинать. А то переспеет, обсеменится. Деньки то опять солнечные стоят.
Началась сенокосная пора. Батраков нанимать пришлось, чтоб скорее управиться. Да и Дарья в луга ездила. Посадит всю малышню в телегу, в лугах под березками в холодке пристроит. Романку накажет, чтоб от Прошки комаров да слепней отгонял. Хоть и повесила над ним занавеску, а все одно одолевают.
Дарья и косить, и сгребать, все успевает. Работает, а сама думает, год прошел, а столько всего изменилось. Матвея схоронили, а вот Прошенька подрастает. Сам уж садиться научился. Ползать только у него не получается. Да и не говорит ничего. Реветь и то не ревет, кряхтит только да попискивает.
Косит Дарья, а думы в голове так и крутятся. Остановится, вытрет пот со лба подолом сарафана, и дальше за работу. А думы ей вроде как в работе помогают, силы дают. Федоска тут же около нее. Остальные то все мужики.
Вот уж придет пора лен теребить, там мужиков то не увидишь. Одни бабы. С Ильина дня мужики рожь начали жать, а бабы лен теребить через четыре дня. Дарья заранее подумала, что с Федоской им не справиться. Позвала Парасковью в помощь, да еще двух девок. Родители то у них лен не сеют. Не все в деревне лен сеяли. Больно уж хлопотно с ним.
Иван так и называл, Дарьино поле. Он то только посеет там семена. А остальное все ее забота. А Дарья лен любила. Хоть и волокиты с ним почитай всю зиму. Зато душа радуется, когда глядишь на полотно тобой сотканное.
Встретилась Дарья как то с Нюркой, та к матери приходила. Нюрка то тоже Никифора упросила, чтобы посеял лен в этом году. А он разве будет противиться. Семена купил и посеял. Переживала бабенка, как она управится. Уж живот то большой, сгибаться не дает. Одной то ей никак не справиться.
- Так ты найми девок али баб. Поле то ведь не больно велико у тибя. Быстро вытеребят. Чай Никифор то не будет ругаться. Не больно много им заплатить то придется.
- Не знаю ка. Он сам от редко кого нанимает. Все сам да сам.
- Ну уж не обеднеет. Не бойся. Ты ведь тоже хозяйка. Так и скажи, что надо.
Как бы там ни было, но у обеих хозяек весь лен к Успенью был вытереблен, просушен в снопах, вымолотили из него семена и расстелили по всему полю отдыхать на месяц.
Потом уж мужики помогли, привезли лен досушивать дома. Дарья и в бане сушила, и на печи, и на полатях расстилала, чтоб хорошо просох, да не подопрел.
Дарья старалась, да каждый день проверяла, чтоб просох. А как высох, стал ломкий да занозистый, относила она эти стебли в мялку, которую ставила под подвешкой. Старательно мяла эти стебли. Там стебельки становились мягкими да податливыми. Только вот костры на них много. Тут уж другая работа, трепало в руки да ну трепать лен, выбивая всю костру.
Они на пару с Федоской трепали. За день все серой льняной пылью покрылись. Эта же пыль и на земле, и на стенах и на крыше. Чтобы не задохнуться от нее, обе завязали нос и рот платками. Да все равно мало помогало. Ладно Иван баню протопил, знал, что бабы грязи наглотаются.
Отрепья в сухое место сложили. Ну вот, теперь осталось только чесать,в куделю свернуть, да прясть. А потом уж и ткать. Эта то работа не такая уж грязная.
- Я тибя нынче, Федоска, ткать научу. Замуж выйдешь, все пригодится.
Федоска каждый раз тяжело вздыхала, как Дарья про замужество начинала говорить.
- Ох, Дарья, приданого то у миня нету ка. Кто миня возьмет.
А Дарья каждый раз ее успокаивала, что всех берут, редко уж какая девка бобылкой остается. А я тибя всему научу. Мужикам то работница нужна. Будешь все уметь, любой парень позавидует.
Незаметно подкрался октябрь. Иногда сыпал снежной порошей. Ночами уже хорошо подмораживало, но дни еще стояли теплые. В полях все уже было убрано, свезено на гумна. Как Иван и предполагал, урожай оказался хуже, чем он рассчитывал весной. Но тот дождь, который бабы вымолили у Бога, спас положение. Сенокос поставили не хуже, чем в другие года. А вот овса и ржи намолотили меньше.
Иван подумывал, что надо будет в город съездить, прицениться почем зерно продают. Если цены божеские, то и прикупить можно. К весне то все подорожает. Сам он, как и думал раньше, ничего продавать не будет. Куда ему торопиться. Все надежно прибрано, все на местечке, как в кармане лежит. А вот если сейчас прикупить зерно, а весной продать подороже, то можно и барыш с этого поиметь. Деньги то у него немалые в кубышке лежат.
С Дарьей об этом разговор завел. Она слушала его, ничего не возражала, но и не одобряла.
- Чё ты молчишь то все. Скажи хоть чего.
- Да не понимаю я ничё, Ванюша, в этом. Как лучше, как хуже, не знаю. Ты уж сам думай. Как решишь, так и будет. Купить то можно. Под чуланом в сусеках то место нынче пустое есть. Вот и купи, пусть полный сусек будет.
- Вот и я про это думаю. А говоришь, ничё не понимаешь. Вон как растолковала.
Дарья смущенно разулыбалась. Ей приятна была даже такая похвала от мужа. На том они и порешили, что в следущий базарный день съездит Иван в город, посмотрит, приценится. Если цены поглянутся ему, то привезет воз ржи или овса. А за одно и пшеничную муку посмотрит. Как не крути, а в праздники охота пирогов из белой муки. Поэтому хоть сколько нибудь да надо купить. Это было Дарьино пожелание. Иван с ней согласился.
Последние заказанные партии кирпича привозили с кирпичных заводов. Все, там высаживали последний кирпич из печей. Больше в этом году его не будет. Опять собрались крестьяне, подрядчики из города приехали. В этот же день и батюшка из Галицкого приехал. В очередной раз разговор шел о начале строительства. Провели ревизию имеющихся материалов.
Общим собранием решили, что дальше тянуть уже нельзя. Часть кирпича привезена. А чтоб его на всю церковь купить сразу, так не один год ждать придется. Батюшка дал благословление на начало работ. Отслужил молебен.
18 октября 1891 года храм в селе Лиса Черемисская был заложен.