Она лежала возле своего домика, раскинув руки. А из шеи сочилась кровь. Маленькая девочка, наверное, из девятого или десятого отряда. Лет восьми, не больше.
Косички распластались на плитке, а пустые глаза смотрели в звездное небо.
1
- Взвейтесь кострами, синие ночи!
Мы пионеры - дети рабочих
Поезд был душный. Окна не открывались. А встроенное радио не работало. Колька лежал на верхней полке, свесив вниз голову, и созерцал, как его старшая сестра Таня играет в шахматы с соседкой по купе. И проигрывает.
- Да ты конем ходи, - подсказывал Колька, вертя своей покрасневшей физиономией. – Вилка будет.
Танька только отмахивалась от назойливого братца, и продолжала ходить так, как считала нужным.
- Шах и мат, - радостно объявила соседка, потирая руки.
- Это все из-за тебя, - недовольно сказала Танька брату и пошла, покачиваясь, куда-то в конец вагона.
- Будешь? – предложила соседка, имени которой мальчик даже не запомнил.
- Давай, - Колька сполз со своей полки вниз, пригладил влажные от пота взъерошенные волосы и стал расставлять шахматы.
В школе он ходил в кружок и как уважаемый пионер несколько раз даже побеждал в районных турнирах. Соседке этого знать было не нужно, поэтому она очень удивилась, когда Колька в три хода обыграл ее.
- Ребята, подъезжаем, собирайте свои вещи, сдавайте постельное белье, - объявила вожатая, проходя мимо.
Коля снова полез на свою полку, стараясь не удариться затылком, и в полусогнутом состоянии стал стягивать наволочку с подушки.
***
За месяц до поездки.
- Хватит! Это перешло уже все возможные границы! – кричала мама за дверью кухни.
Видно, она что-то схватила и бросила на пол, потому что раздался характерный звон.
- Тарелки бьет, - пробормотала Танька, приложившись ухом к двери. – Дело дрянь.
- Люда! Люда, угомонись! – вторил ей отец. – Дома дети! Хватит устраивать сцены!
- Дети! – в этот момент мама, скорее всего всплеснула руками, а затем уперла их в бока. – Что-то ты не думал о детях, Сережа, когда решил встретиться с этой мымрой крашеной.
Танька округлила глаза и приложила руки ко рту. Она догадывалась, из-за чего был весь этот сыр-бор, но мамины слова теперь все подтвердили. Отец загулял.
- Что за мымра? – прошептал Колька, все еще не особо понимая, что происходит.
- Да я просто выполнял поручение начальника. И только. Относил цветы его невесте, - пытался выкрутиться отец.
- Звони! – мама распахнула дверь. Дети, до того опиравшиеся на эту самую дверь, не удержав равновесия, повалились на пол кухни. Только Люда не обратила на это никакого внимания. Она переступила через них, прошествовала в коридор и сняла телефонную трубку. – Звони начальнику. Пусть он подтвердит твои слова.
- Да уже поздно, - замялся отец. – Куда я на ночь глядя буду трезвонить. Давай завтра утром хотя бы?
Мама бросила испепеляющий взгляд на мужа и пошла в свою комнату. Хлопнула дверью. Из-за двери донеслись приглушенные рыдания.
Отец продолжал стоять на кухне среди разбросанных осколков. Он выглядел виноватым и ничего не понимающим.
- Как ты мог?! – воскликнула Танька, испепеляя папу взглядом сверкающих от слез глаз и, поднявшись с пола, помчалась за мамой в комнату, видно, утешать ее.
Коля сел, потирая ушибленные руки и посмотрел на отца. На том лица не было.
- Я ведь, правда, выполнял распоряжение начальника, - сказал он почти шепотом. – А тут Люда заметила, пошла следом. Увидела, как я дарил цветы. Ну и вот что имеем.
Папа сел на табуретку, облокотился руками на стол и подпер ладонью голову.
- И как ей доказать?
- Так позвонил бы начальнику и все, - предложил Колька. – Зачем трагедию разыгрывать?
- Да время девять. Ты думаешь, Григорий Игоревич сейчас дома? Да даже если и дома, то занят. Не хочу я и ему жизнь портить.
***
За день до поездки
- Разведутся, как пить дать, - проворчала Танька, запихивая в сумку свое платьице. – Ничего не влезает. И как я должна ехать с такой маленькой сумкой, в которой места для платьев нет? Там ведь дискотеки будут!
- Да может нормально все будет. Мама всегда на пустом месте драмы устраивала. И ничего, пятнадцать лет вместе прожили, - Колька сидел на кровати и болтал ногами. Он уже давно закинул все свои немногочисленные вещи в рюкзак и теперь наблюдал, как страдает сестра.
Танька пнула сумку и распрямилась. Волосы прилипли к влажному лбу. Щеки раскраснелись.
- Да папа даже доказал, что ничего не было. И это, правда, невеста его начальника. А мама все дуется. Как будто просто повод искала. Ты думаешь, почему нас отправляют в лагерь?
- Чтобы мы отдохнули? – предположил Колька.
- Отдали полную стоимость за наши путевки, чтобы мы просто отдохнули? Не смеши меня, - девочка упала на свою кровать и раскинула в стороны руки. – Они собираются продолжить ругаться, чтобы мы не слышали. А потом подадут заявление в ЗАГС и разведутся. Приедем, а у нас ни папы, ни мамы.
- Да как же? – не понял мальчик. – Будут они. Просто вместе жить не будут.
- К кому пойдешь? К маме или папе? С кем жить останешься?
Коля вспомнил серое, понурое лицо отца в последнее время. Он знал, что папа, если останется один – начнет пить. У него уже был такой период, чудом вытащили его из запоя. Но теперь, ему же некому будет помочь.
- С папой, - пробормотал мальчик.
А Танька промолчала. У нее не было ответа на свой же вопрос.
***
Пионеры высыпали из поезда и стали переговариваться, разглядывая вокзал. Гомон стоял такой, что хотелось зажать уши.
- А мне от школы дали путевку, потому что я… - трещал какой-то мальчик лет одиннадцати. Колькин возраст. Могли попасть в один отряд.
- А у меня мама в профсоюзе. Тоже путевка по дешевке досталась, - вторил ему второй.
Колька решил отойти в сторону и поискал глазами сестру. Та уже стояла в окружении других четырнадцатилетних девушек.
- Тань, мы ведь вместе сядем в автобусе, да? – подошел к ней мальчик.
- Николай, ты уже большой, иди, найди себе друзей, - она потрепала его по голове и залилась смехом, услышав конец какой-то шутки от девчонок.
Колька ехать в лагерь не хотел. Ну, море, но чего он не видел на этом море? В том году только ездил. На десять минут побултыхаться пускают, а потом сиди час на пляже – жарься на солнце. Зато Танька была жутко рада, что ее снова отправляют в лагерь.
Погрузились в автобус. Сумки занимали почти все места под ногами. Колька оказался возле окна, и это было его большой ошибкой. Потому что Крымское солнце шпарило так, что казалось, будто рубашка скоро загорится.
- Так, а что мы заскучали?! – звонко воскликнула вожатая, улыбаясь в тридцать два зуба. – Ну-ка. Давайте петь песни!
И почти все ребята хором бодро начали:
- Взвейтесь кострами синие ночи!
Мы – пионеры! Дети рабочих!
Колька только открывал рот. Всеобщая радость его как-то не затрагивала. Впереди было целых двадцать дней, которые не сулили ничего интересного. А вот дома, со слов Таньки, разгоралась нешуточная трагедия.
- А кто это у нас не поет? – вожатая, имени которой не знал никто, подошла к сиденьям Кольки и еще одного мальчика. – Давайте-ка дружно! Скоро ведь будете на море! А ты что такой унылый?
- Устал, - соврал Колька. Не будет же он говорить, что не любит лагеря, а родители отправили его вместе с сестрой, чтобы немного отдохнуть от детей и решить свои проблемы. И так каждый год. В том году они тоже ругались, а потом мирились. Поэтому мальчик сильно не волновался. Да и по Танькиному лицу было сложно понять, что девочка чувствует.
- Отдохнешь, - улыбнулась вожатка и звонко продолжила подпевать. – Клич пионера – всегда будь готов!
***
Мария Ивановна, попросту Маша или Маруся для друзей, как и все вожатые, была послана на прохождение производственной практики в лагерь. Вот только хотела ли этого сама Маруся, она не знала.
Огромная ответственность за детей. Постоянные недосыпы и взбучки от более старших товарищей. Это не то, о чем мечтаешь в девятнадцать лет.
Зато Маша, наслушавшись рассказов старшекурсников, ждала, что ее встретит море, солнце и красивые парни-вожатые. Сама она была достаточно симпатичной девчонкой и без внимания противоположного пола ну никак не могла остаться.
Вообще-то дома Марусю ждал жених. Олег Павлович Кравцов. Студент Московского Государственного Университета. Отличник. Гордость семьи. И зануда, каких свет не видывал.
Он и женихом-то стал Машкиным только потому, что ее родители так решили. Мол, хорошая партия и души в тебе не чает. Сама она Олега терпеть не могла. Плохим человеком он не был, просто не ее типаж. Скучный, занудный. Хоть и вполне симпатичный.
Поэтому поездка в лагерь была возможностью немного отсрочить сватовство и саму свадьбу. Ее думали сыграть ближе к осени.
А Маша, как только задумывалась о том, что пойдет под венец с Олегом, сразу покрывалась красными пятнами ужаса, и была похожа на пятнистый помидор. Она называла это олегрией.
Мама понимать Маруськины страдания отказывалась, называла ее глупой, дурочкой, которая не ценит того, что имеет.
- Да где ты найдешь такого состоятельного мужа? Закончит университет, ему отец квартиру подарит, которую от государства получил.
- Он скучный, мам! – жаловалась девушка, чуть не плача.
- Скучный! Тебе не книжки с ним обсуждать придется. Стерпится слюбится, - бросала мама и уходила в комнату рьяно вытирать пыль.
Маша в эти моменты действительно думала, что мама может быть права. Ведь родители всегда знают лучше, что нужно их детям. Сама мама вышла за отца тоже не из-за большой любви. Нет, он-то, конечно, ее любил, а мама, окруженная в тот момент несколькими вариантами кавалеров, выбрала, по ее словам, самого достойного. Просто расчет и ни капли романтики.
- Куда ты едешь? – ужаснулась мама, когда узнала, что дочь отправляется так надолго вдаль от дома.
- В лагерь. Практика, - ответила Маша, сияя как начищенный пятак.
- Мы можем поговорить с Ибрагимом Михайловичем, он устроит тебя в школу на практику. И не нужно будет ехать к черту на куличики, - тут же предложила мама уже хватая телефонную трубку.
Но Маруся, метнувшись впереди матери, загородила своим телом телефон.
- Ну что ты, мамочка. Зачем утруждать Ибрагима Михайловича. Я совсем не против ехать в лагерь. Там все же будет море и такие же, как и я вожатые. Да и настоящие боевые условия. А то, как мне потом в школе работать? Надо же попрактиковаться. А в школе летом делать-то и нечего. Учеников нет. И смысла никакого.
Мама поджала губы. Она, наверное, прекрасно понимала, ради чего едет в лагерь ее дочка. И очень переживала из-за этого.
- Я буду звонить тебе каждый день, - предупредила она. – И Олежик тоже будет звонить.
- Звоните, - улыбнулась Маша, уже понимая, что телефон там будет один на весь лагерь, и никто ее постоянно подзывать к трубке не будет. – А лучше я сама вам звонить буду. Когда время свободное появится.
Мама была явно не довольна таким раскладом, но ничего против сказать не могла. Все же дочь ответственная. На пятерки учится. Идет на красный диплом.
Маруся отсчитывала дни до отъезда. Ждала, когда же наконец-то сможет уехать от назойливого Олега, который стал приходить к ним в гости еще чаще, чем обычно, и было такое ощущение, что вообще уже поселился на кухне, а чашка с чаем приросла к его пальцам.
И вот сейчас, когда родной дом остался далеко позади, а сама Маша стала неожиданно для себя Марией Ивановной, будто самая настоящая учительница, мир, наконец-то, приобрел новые краски.
Шумные пионеры, веселые девчонки с косичками, все затолкались в автобус, расселись по местам и принялись глазеть в окно на местность.
Вообще-то Маша тоже первый раз ехала к морю, и ей очень хотелось, как и детям, прижаться носом к стеклу и во все глаза смотреть на пейзаж.
Однако, сейчас она должна была играть роль самого настоящего взрослого, хоть и чувствовала себя по-прежнему чуть подросшей школьницей.
Пора было уже начинать занимать детей, а то еще несколько минут, и они бы начали разносить автобус.
- Так, а что мы заскучали?! – звонко воскликнула вожатая, улыбаясь в тридцать два зуба. – Ну-ка. Давайте петь песни!
***
Лагерь встретил небольшими деревянными домиками, плакатами от вожатых и бодрыми детскими песнями, лившимися из колонок-колокольчиков на столбах.
Повсюду сновали дети, только что вышедшие из автобуса. Некоторые, уже сдружившиеся, собирались заселяться вместе. Другие, такие же как Колька – стояли по одному, озираясь и испуганно втянув голову в плечи.
Через несколько минут все бушующее детское разновозрастное море отправили на большую бетонную площадку, на которой расположилась хлипкого вида деревянная сцена. Горнист – очкастый мальчик лет десяти громко протрубил о начале приветственной линейки.
- Пионеры! Поздравляю вас с началом третьей смены! – взобравшись на подмостки, провозгласила директриса Нина Степановна, одетая в серый юбочный костюм, который совершенно не подходил знойному крымскому лету. Большие очки постоянно съезжали с ее тонкого вспотевшего носа, и Нине Степановне приходилось их каждый раз возвращать на место. – Эта смена пройдет у нас под девизом…
Колька не слушал. Он стоял со скучающим видом разглядывая своих будущих возможных соседей по палате. Танька уже давно обзавелась новыми подружками и наверняка уже знала, с кем будет в одной комнате. И какие прически они будут делать друг другу на танцы. Везет Таньке. Ей нравятся лагеря.
Подняли красное знамя. Вожатые быстро перечислили имена тех, кто будет в их отряде и повели своих ребят заселяться в домики.
***
Маша стояла на линейке рядом с другими вожатыми. Вот Елена Игоревна Самойлова, вроде бы выглядит немногим старше самой Маруси, а ведет себя так, будто ей по меньшей мере лет сорок. Холодный взгляд. Прямая спина.
Всю линейку Маша пыталась стоять по стойке смирно, выпрямив спину и продолжая улыбаться, чтобы показаться самой дружелюбной из вожатых и завоевать доверие пионеров. Это было ужасно тяжело, и вряд ли принесло какие-то плоды. Но девушка по крайней мере сделала все, что было в ее силах.
По рукам прошелся листок, в котором были написаны имена двух вожатых и перечислены дети, которых они должны были курировать.
Вместе с Марусей вторым вожатым стал Степан Сергеевич. Высокий, статный. Видно, что спортсмен.
«Такой точно будет уважением у ребят пользоваться!» - восхитилась девушка.
Хорошо познакомиться им предстояло уже потом, после первого дня. А пока они могли только догадываться, сработаются или нет.
***
Вместе с Колькой в комнату заселили еще пятерых. Они выбрали себе по кровати, кто-то подрался за место у окна, а Колька, наоборот, выбрал ту, что стояла в углу рядом со шкафом. Из окна и дуть может, а тут комфортно. Еще и шкаф его прикрывает, так что от входа не видно.
Рома Веточкин, получивший тут же прозвище Ветка, победно уселся на кровати у окна.
- Вы со мной лучше не ругайтесь, а то и побить могу, - показал он для устрашения кулак, а потом рассмеялся, радуясь произведенному впечатлению. – А вообще-то я добрый. Своих защищаю. Я в школе боксом занимаюсь. Первенство в своей весовой занял в том году.
Кроме Ветки вместе с Колькой в комнате оказались:
Игорь Смирнов – тот самый отличник из школы, которого отправили в лагерь бесплатно.
Ванька Матвеев – простой скромный мальчишка, сын учительницы и военного.
Валька Козочкин – сирота, отправленный на лечение в лагерь от государства. Бледный, хилый. И какой-то слишком маленький для своего возраста.
И последний Сашка Капустин. Чемпион по шахматам в школе, гордость кружка радиотехники. И единственный сын в семье. Именно так представился этот мальчишка.
В комнату заглянула Мария Ивановна, попросту Марьванна – вожатая их отряда. Худенькая маленькая тихая девушка лет девятнадцати, не больше, проходившая в лагере летнюю практику. Она и сама могла сойти за пионерку, если бы не носила вожатскую форму. Вторым вожатым оказался Степан Сергеевич. Немногим старше Марьванны. Он был огромный, громкий, и сразу предупредил, что шалунов будет наказывать. За глаза ребята прозвали его Глыбой. А вот лично обращались исключительно по имени-отчеству.
- Ребята, давайте, собираемся на общий сбор, будем знакомиться, а потом у нас обед!
Знакомство проходило банально. Все расселись в большой беседке по кругу и рассказывали о себе по очереди.
- Николай Скворцов. Одиннадцать лет. Увлекаюсь шахматами. Есть старшая сестра – она в другом отряде, - пробубнил Колька.
Марьванна одобрительно ему улыбнулась, ребята же, похоже, даже и не слушали, обсуждая друг с другом какие-то отстраненные темы.
***
- Вы еще не слышали истории про лагерь, в котором поселился вампир? – Ветка сидел в полной темноте на кровати и подсвечивал себе лицо фонариком.
- Глупости это. Какие вампиры в наше-то время, - усмехнулся Сашка, накрываясь одеялом.
Другие мальчишки внимательно слушали Ветку.
- Никакие не глупости, - обиделся тот. – Самая настоящая правда. Мне друг рассказывал, а ему друг про своего друга. В общем, парень тот был в вампира обращен, кровь пил, а потом, как главного вампирюку победили, так снова человеком стал. Рассказывал, что и не помнит толком ничего. Только слухи остались. Так что не ходите дети в Африку гулять. А точнее ночью без сопровождения взрослых. Хотя, там и вожатку какую-то обратили. Лучше вообще не ходить.
- А если в туалет захочется? – тихо проблеял напуганный рассказом Валька Козочкин.
- Придется до утра терпеть, - резонно заметил Веточкин. – Их ведь именно по одному ночью утаскивали. А потом они возвращались уже обращенные.
Валька побледнел еще сильнее и заерзал на кровати.
- Ты чего? – удивился Ветка. – Рассказа испугался?
- В туалет хочу, - признался мальчик.
Ветка встал со своей кровати и тяжело вздохнул.
- Ладно, схожу с тобой, - он сжал в руке фонарик и приоткрыл дверь.
***
Первую ночь Колька спал плохо. Кто-нибудь повернется на своей скрипучей кровати – он проснется. Кто-то чихнет или закашляется во сне – подпрыгивал, как ужаленный. Все не мог привыкнуть, что с ним в комнате спит не сестра, которую никогда не было слышно, а чужие мальчишки.
Из приоткрытого на ночь окна дуло. И Колька порадовался, что выбрал место в уголке, может, не простынет.
Комары, почуявшие свежую кровь и тепло пролезали с улицы в комнату и кружили над головами спящих пионеров, намереваясь полакомиться.
Кольке пришлось укрыться с головой, чтобы не стать их первой жертвой, и не проснуться на утро с опухшим от укуса глазом.
***
Первые дни проходили под эгидой знакомств и подготовки к выступлению отрядов. Еще немного плавали в море, но, видимо, сменилось течение, потому что вода была жутко холодная, и вожатые не давали пионерам плескаться больше пяти минут.
Кольку успели уже пристроить в шахматный кружок, Сашка затащил его в кружок радиоэлектроники, а Марьванна заставила играть дерево в предстоящей постановке.
В общем, жизнь кипела даже у мальчика, который изначально не собирался ни в чем участвовать.
***
Оказалось, что быть пионервожатой совсем не так весело, как она думала. И хоть Маша и была готова к тому, что придется мало спать и постоянно следить за оравой детей, все же надеялась, что ее смена будет намного легче и проще, чем у других.
- Построились! Построились! – она пыталась перекричать одиннадцатилетних мальчишек, которые живо обсуждали какое-то событие, произошедшее утром возле умывальников. – Я кому сказала?!
На Марьванну никто не обращал внимания. Девушка никогда с таким не сталкивалась, и от беспомощности на глаза уже стали наворачиваться слезы.
- Построились! – гаркнул, подоспевший вовремя Степан.
Дети вздрогнули, испуганно глянули на Степана Сергеевича, и беспрекословно встали парами.
- Спасибо, - пробормотала Маша.
- Учись командному голосу, - подмигнул ей парень и опять крикнул. – Шагом марш в столовку. И с песней!
Пионеры затянули:
- Вместе весело шагать по просторам
По просторам, по просторам
И, конечно, припевать лучше хором
Лучше хором, лучше хором!
***
- Я несколько дней назад слышал, что вожатые говорили, будто в лесу какой-то хищник завелся. Может, волк. Но какие здесь волки? Только если оборотни, верно? – вкрадчивым голосом произносил Ветка. – Кто-то из старшаков ходил в лес, говорил, что видел там мертвых погрызенных зайцев.
- Чушь несешь, - отмахнулся Сашка.
Колька же внимательно слушал и запоминал. Ведь главное правило жизни в лагере – внимательно слушать, чтобы быть в курсе любой беды, которая может прийти.
Например, в том году Коля краем уха у столовой услышал, что яйца долго стояли вне холодильника, и решил, что не будет есть утренний омлет. Почти все дети тогда с животом слегли. А он нет. Теперь мальчик решил придерживаться той же тактики. К примеру, не ходить ночью по лагерю и не соваться в лес. Пускай это даже будут выдумки Ветки.
- Так, почему все еще не спим? – в комнату заглянула Елена Игоревна. Она подменяла сегодня Марьванну, которой срочно нужно было куда-то отлучиться, а у Степана Сергеевича был сегодня выходной.
Елена Игоревна была вожатой Танькиного отряда. И казалась она намного старше своих двадцати лет. Хоть была она достаточно красивой, худой и высокой, ее тяжелый взгляд отпугивал любых ухажеров, которые пытались появиться среди других вожатых. Даже девчонки из Танькиного отряда, которые всегда любили посводить вожатых между собой, уверяли, что между Леной и Славиком, вторым вожатым, ничего и быть не может. Не то, что у Марьванны со Степаном.
- Да мы тут страшилки рассказываем, - смело ответил Ветка.
- Отбой давно был. Если еще раз услышу перешептывания, настоящий ужастик вам устрою, - голос у Елены оказался очень суровым.
Но Колька заметил, как вожатая улыбнулась, выходя из их комнаты. Пытается держать всех в страхе, чтобы не проказничали.
- Как Ленка уснет, погнали девчонок пастой мазать? – предложил заводила Ветка.
- Может, хотя бы, когда наши вожатые вернутся? Не хочется с этой мегерой связываться, - прошептал Игорь Смирнов.
- Ты чего, Смирный, испугался? Какой-то девчонки? – фыркнул Веточкин.
Но Игорь показательно отвернулся к стенке и засопел.
- А как вы, пацаны? – продолжал подбивать остальных мальчишка.
- Я согласен со Смирным. Чего нарываться? А то заставит еще с подушками на вытянутых руках стоять в коридоре. Нет уж, спасибо, - отмахнулся Сашка.
Колька просто промолчал.
- Трусы вы, - фыркнул Ветка и отвернулся к окну.
***
Коля проснулся, когда скрипнула соседняя кровать. Приподнялся, спросонья не понимая, где находится.
- Спи, - шепнул ему Сашка, вытирая рукой нос. – Я в туалет.
Колька упал обратно на подушки и уснул.
Проснулся резко, будто кольнуло где-то. Повернулся на бок. Сашки на соседней кровати все еще не было. Неужели так мало времени прошло?
Коля взглянул на наручные дедовские часы со светящимся циферблатом. Прошло уже больше двух часов. Тут из любого туалета можно было вернуться.
Разбудить Ленку? Сказать, что друг куда-то отлучился и его все еще нет? Или подождать до утра? Вдруг у Сашки несварение.
Решил идти.
Выскользнул из комнаты, жмурясь от яркого света в коридоре, шлепая не застегнутыми сандалиями, добрался до вожатской. На часах три ночи. От жуткой тишины во всем домике становилось не по себе.
Коля тихо поскребся в дверь. Никто не ответил. Тогда он постучал. Тишина. Может, Ленка ушла в свой дом спать? К своему отряду? И оставила целый отряд без ночного вожатого? Глупости какие-то!
Он постучал еще раз, более смело. Раздались шаги. Дверь распахнулась. На пороге стояла взъерошенная сонная Елена Игоревна.
- Что случилось? – спросила она, зевая.
- Пионер ушел в туалет и его уже два часа нет. Я решил, что надо сообщить.
- Ты уверен? Может, тебе просто показалось, что так долго? – уточнила Елена.
- Да нет же. У меня часы есть. Вот.
- Кого ищем? – Елена тут же преобразилась. От сна не осталось и следа.
Колька рассказал про своего знакомого.
- Иди в кровать. И передай остальным, чтобы не думали выходить из комнаты, - приказала Елена и, на минуту скрывшись в вожатской, показалась в коридоре уже в своей рабочей одежде.
Это первая глава нового рассказа, который был написан на конкурс в сеттинге Пищеблока (места никакого не заняла, но ничего страшного, я не расстраиваюсь) Так что сюжет, частично схож с Пищеблоком(извините, но этого не отнять), однако, будет кое-что и интересное. Так что если вам нравятся истории про вампиров, а они тут обязательно будут - добро пожаловать. А еще ближе к концу истории вас ждет небольшой сюрприз по персонажам)