- А где Салих? – вдруг тревожно спросил Яшар и стал озираться по сторонам.
На радостях все забыли про бандита, он этим воспользовался и сбежал.
- Никуда он от меня не денется, - уверенно прошептал Ибрагим, - Яшар, где эта скала, покажешь? А ты, Иероним, отвези госпожу с Амбером-агой на корабль и возвращайся.
Иероним кивнул и повёл Хюррем со слугой к шлюпке. Султанша несколько раз беспокойно оглянулась, и лекарь шепнул ей:
- Не волнуйтесь, с ним всё будет в порядке.
- Я знаю, - коротко ответила она, что-то неслышно прошептав.
Яшар с Ибрагимом скрылись в зарослях.
Парень, крадучись, двигался по обочине знакомой тропы, Ибрагим, неслышно ступая, шёл за ним.
Оказавшись у подножия скалы, они остановились и прислушались. Кругом было так тихо, как будто всё вокруг замерло.
Они простояли добрых четверть часа и готовы были отчаяться, когда, вдруг, услышали звук катящегося по отвесной стене камешка.
Мужчины переглянулись, Ибрагим радостно подмигнул Яшару и двинулся в сторону цокающего звука.
Через какой-то миг они отчётливо разглядели перед собой фигуру мужчины, карабкавшегося наверх, и последовали за ним.
Ибрагим шёл впереди, Яшар немного отстал.
Почти у самой вершины Ибрагима с силой дёрнули за плечо, и его шеи коснулась холодная сталь.
Он попробовал вырваться, но почувствовал, как кинжал впился ему в горло, сделав небольшой надрез, из которого тут же потекла алая струйка, защекотав шею.
- Стоять! – прошипел Салих и оскалился. – Я надеюсь, ты не будешь на меня в обиде, но я не смогу дать тебе время на молитву, у меня его нет, - задребезжал он, что, вероятно, означало, смех.
Неожиданно торговец замолчал, охнул, выронил нож и оглянулся.
Ибрагим успел заметить кровавую вмятину на его голове.
- Ах, это ты, щенок, - всхлипнул он, зашатался, попятился к краю скалы и, оступившись, с диким криком полетел вниз.
- Господин, с Вами всё в порядке? У Вас кровь, - подскочил к Ибрагиму Яшар.
- Всё хорошо, Яшар. Спасибо! Кто тебя научил так метко кидать камни? – улыбнулся он и посмотрел на то место, где только что стоял Салих. – Пожалуй, я бы сказал, метать золото, - добавил Ибрагим, указывая на окровавленный сверкающий в свете полной луны камень.
Они оба рассмеялись, но оглушительный грохот с той стороны, куда упал Салих, заставил их пригнуться.
Это рухнул огромный отколовшийся скальный монолит.
- Бежим, - крикнул Ибрагим, хватая Яшара за руку и лавируя между валунами.
На их счастье обвал закончился быстро, и им удалось беспрепятственно спуститься вниз.
Пробегая мимо груды камней с вкраплённым золотом, они увидели торчащую из них руку Салиха.
Они на минуту остановились, и Ибрагим промолвил, подняв вверх указательный палец: “Великий Амон Ра не любит алчных людей.”
- Так Вы тоже думаете, что он существует? – пробормотал изумлённый Яшар, на что Ибрагим улыбнулся и ответил:
- В мире много интересных и загадочных вещей. Ты читать умеешь?
- Да, я учился в начальной школе.
- Хорошо. Тебе надо продолжить обучение, у меня много ценных книг, я дам тебе их почитать, не сомневаюсь, тебе понравится. А теперь бежим, - сказал Ибрагим, и они, оглядываясь, помчались к берегу, где их уже ждал Иероним с лодкой.
- Что это там был за грохот? Я уж стал переживать за вас, - спросил он, берясь за вёсла.
- Это Салих решил добыть золота, да не рассчитал, кусок слишком большим оказался и придавил его, - ответил Ибрагим, и Яшар улыбнулся шутке.
- Понятно, - с удовлетворением произнёс Иероним, усиленно работая вёслами, давая мужчинам отдышаться.
Вскоре они оказались на корабле, матросы подняли шлюпку, снялись с якоря, и Ибрагим встал за штурвал.
Как человек с незаурядными умственными способностями, он быстро усвоил путь, по которому следовало вести судно.
Выходя в море, все вновь услышали сильный грохот и в изумлении переглянулись.
Ибрагим посмотрел на небо и увидел тёмные грозовые облака, в которых вспыхивали серебром яркие молнии. Ветер яростно гнал огромную дождевую тучу в сторону маленькой деревушки с туземцами, готовую разразиться ливнем.
- О, Аллах, это просто чудо какое-то! – прошептал он, внимательно вглядываясь в удалявшийся берег.
- Они так хотели этого, - услышал он рядом с собой тихий женский голос. – Вождя жаль, он снова лишился сына, хотя, как я поняла, у него их много, - рассмеялась она своим переливчатым хрустальным смехом.
- Я тебе поражаюсь, Хюррем, ты побывала в такой передряге, выстояла, даже подкоп начала рыть. Теперь тебя такОе ожидает, а ты хохочешь, - сделав серьёзное лицо, покачал головой Ибрагим.
Султанша перестала смеяться и с тревогой посмотрела на мужчину.
- А что меня ждёт? Говори, что ты скрываешь, - нахмурилась она.
- Скрывать, пожалуй, придётся тебе. А вдруг повелитель узнает, что ты вышла замуж? Ох, Хюррем, боюсь даже подумать, что тебя ждёт, - отводя взгляд в сторону, сказал Ибрагим, уже знающий историю её спасения Амбером-агой.
Хюррем выдохнула, на секунду закрыла глаза и набросилась с кулаками на Ибрагима.
- Ах ты…- вскрикнула она, легонько стуча его по плечам.
Ибрагим с удовольствием рассмеялся, радуясь, что ему удалось разыграть Хюррем.
- Ну, подожди, моя месть будет страшной, уж я такое придумаю, такое…- она сама не выдержала и расхохоталась.
- Хюррем, а почему барабаны били только днём, - сквозь приступы смеха спрашивал Ибрагим. – Хотя, надо сказать, вам это было на руку, ночью копать подкоп тяжело, хочется ведь спать…Ах-ха-ха…- заливался Ибрагим.
- Мне долго будет сниться Амбер-ага в набедренной повязке, - не могла она успокоиться.
- А ему идёт, и похож он, как ты говоришь, на вождя, надо спросить, откуда он родом, а вдруг там и вправду остались его родственники, - не унимался Ибрагим.
Вскоре на море начался шторм, и Хюррем в отличном настроении ушла в каюту отдыхать. Перед этим она заглянула к Амберу-аге, который спал “без задних ног”, сладко посапывая.
Она вздохнула, укрыла его покрывалом и тихонько вышла, закрыв за собой дверь.
А в племени великого Шу били в барабаны и во всё, во что можно было бить. Наконец-то у них пошёл долгожданный дождь.
Вождь племени великий Шу, не найдя в лачуге ни сына, ни дочери Сетха, поначалу очень расстроился. Он велел обыскать окрестности, но поиски ни к чему не привели.
Нашли лишь тело чужака под грудой рухнувшей золотой скалы и решили, что великий Ра не пожелал отдать ему золото, посчитав нехорошим человеком.
Вождь недоумевал, куда же делся его сын? И тут, вдруг, грянул гром и пошёл дождь, которого не было несколько полных лун.
Великий Шу срочно позвал к себе Ту, которая разговаривает с предками во сне.
- Приветствую тебя! – с почтением, размеренно, обратился он к пожилой седовласой женщине. – Твои глаза видели много зим. Никто их не видел. Мой сын исчез вместе с красноволосой женщиной, и пошёл дождь. Скажи, что это значит.
Седая женщина закрыла глаза и, покачиваясь из стороны в сторону, стала вещать:
- О, великий Шу! Вижу твоего сына рядом с красноволосой женщиной. Он счастлив. Они оба счастливы. Они плывут по морю. Страшный Сетх послал за ними своих слуг. Он рад, что дочь вернулась, и дал нам благословенный дождь. Сетх станет посылать на нашу землю дождь до тех пор, пока его дочь будет видеть твоего сына и смеяться от счастья.
Вещунья замолчала и открыла глаза.
- Это всё? – спросил её вождь племени.
- Да, это всё, - медленно кивнула седовласая женщина.
- А если она всё время будет смеяться, я уверен, что мой сын сделает её счастливой, что же тогда, дожди будут идти, не останавливаясь? Это тоже плохо, - резонно заметил вождь.
- Великий Шу, ты что! Никто не может смеяться постоянно. Улыбаться могут всё время, и то не все. Так что волнения твои напрасны. Я вижу радость в нашем общем доме: наполнятся водой реки, утолят жажду звери, зацветут сады, напьётся земля и родит большой урожай!
Забегая вперёд, скажем, что так и произойдёт. Этот небольшой кусочек местности между чернозёмом и пустыней примкнёт со временем к плодородной земле. Его жители обретут, наконец, долгожданное счастье.
А наши пленники, наконец, обрели душевный покой. Более суток они провели в каютах, просыпаясь и вновь засыпая, сумев перед этим даже помыться. Конечно, пресной воды было не так уж и много, но хватило, чтобы смыть песок и пот.
Хюррем и Амберу-ага предоставили чистую одежду, предусмотрительно взятую с собой на корабль спасателями, и бывшие пленники почувствовали себя на вершине блаженства. Вот только узоры на лице у Амбера-аги никак не хотели отмываться.
Иероним даже проверил, не татуировка ли это, но, оказалось, что нет, всего лишь краска, сильно въевшаяся в кожу. Лекарь успокоил евнуха, что со временем она смоется.
Чем ближе судно подходило к столице османской империи, тем оживлённее чувствовали себя люди на корабле.
Матросы радовались успешному походу, зная, что получат за это от капитана щедрое вознаграждение.
Сердце Яшара замирало в предвкушении встречи с падишахом. Парень поверил словам господина Теодораса о том, что султан будет милостив и не казнит его, однако сильно волновался.
Амбер-ага воспрял духом и чувствовал себя героем, тем более что султанша часто ему напоминала об этом. Он уже представлял, как будет ходить по гарему с высоко поднятой головой и ловить на себе восхищённые взгляды.
Ну а Хюррем, Ибрагим и Иероним просто радовались счастливому исходу операции по вызволению госпожи. Ведь ни у кого из этой троицы не было полной уверенности в благоприятном исходе, вдохновляла лишь несомненная надежда и непоколебимая вера в успех.
К большому всеобщему огорчению за несколько дней до прибытия в Стамбул занедужили Хюррем-султан и Амбер-ага.
Сначала все решили, что виной морская болезнь, однако Иероним, тщательно осмотрев больных, сразу отмёл эту причину их плохого самочувствия.
Лекарь поделился с Ибрагимом предположением о страшной инфекции, и султаншу со слугой быстро изолировали, запретив к ним доступ.
В специальной маске по необходимости к ним заходил лишь Иероним, который после посещения долго обрабатывал себя лекарственным раствором.
Через три дня ему удалось стабилизировать состояние заболевших, а на пятый у них нормализовалась температура тела.
За день до прибытия у Хюррем и Амбера из симптомов осталась лишь сильная слабость.
Иероним с облегчением вздохнул – того, чего он опасался, не произошло. Однако лекарь считал, что пробывшим долгое время в плену у туземцев, требуется длительное наблюдение врача, о чём он и планировал доложить повелителю.
Наконец, долгожданный день настал, корабль Теодораса Кавьяра пристал к турецкому берегу.
Ибрагим отправил с доброй вестью во дворец матроса из своей команды, а сам, не спеша, стал собираться.
Не передать чувства, с которыми Хюррем-султан и Амбер-ага покинули корабль и ступили на родную землю. Госпожа изо всех сил старалась держать себя в руках и не плакать, а Амбер всё же пустил слезу, спускаясь по сходням на причал.
Их обоих поддерживали под руки в силу слабого состояния после перенесённой болезни, помогли сесть в экипаж, и Иероним скомандовал извозчику ехать во дворец Топкапы.
А там, после прибытия гонца от Ибрагима уже царила полная суматоха. Слуги, сновавшие в последнее время по дворцу бесшумными тенями, бегали взад-вперёд, громко переговариваясь друг с другом на ходу. Калфы пытались утихомирить горлопанящих рабынь. Шекер-ага, размахивая руками, громогласно раздавал указания своим помощникам. Сюмбюль-ага, словно на крыльях, летал по гарему от покоев Хюррем-султан к хамаму и обратно, Джеври-хатун тщательно проверяла приготовленные для госпожи наряды и украшения.
Повелитель облачился в самый нарядный кафтан и в ожидании Хюррем нервно потирал руки, меряя шагами свои апартаменты.
Шах-султан собрала в одной комнате всех детей Хюррем и торжественно объявила, что с минуты на минуту приедет их мама, чем вызвала у них радостные возгласы.
Наконец, повелитель, Шах-Хубан и няни с детьми вышли из дворца и замерли в ожидании кареты с госпожой.
Спустя четверть часа центральные ворота двора распахнулись, на площадь перед входом во дворец медленно въехал экипаж и остановился.
Возница шустро спрыгнул с облучка и открыл дверцу.
На подножку ступила мужская нога, затем показался и сам мужчина в обычном кафтане, тюрбане и широкой чёрной повязке на глазу. Он подал руку и помог выйти Хюррем-султан.
Султан сразу узнал Ибрагима и понял, что повязка на глазу – для конспирации.
Слуги тут же низко склонили головы, а повелитель, глубоко вздохнув, размашистым шагом направился к своей хасеки.
Они остановились друг против друга, султанша поцеловала падишаху руку, приложила её ко лбу и пошатнулась. Сулейман мгновенно подхватил супругу на руки и, словно драгоценное сокровище, понёс во дворец.
Хюррем обняла Сулеймана за шею и обвела счастливым взглядом встречающих.
