Волнуясь о судьбе жены, Николай решил воспользоваться своей идеей нанять адвоката. Но прежде чем начать действовать, он попытался выяснить у Ирины детали, чтобы отсеять все сомнения.
Разговор состоялся дома, на кухне, за чашкой чая.
— Ты действительно уверена, что всё сделала правильно, как надо? — спросил супругу Павел.
— Конечно, уверена, — обиженно ответила Ирина. — Я всегда всё делаю правильно. Я аккуратная, а это была моя любимая пациентка, поэтому...
— Ирина, пожалуйста, не волнуйся. Хорошо? Если ты так уверена в себе, давай подадим в суд на эту Эльвиру.
— Нет, в суд не надо. Зачем?
— Не знаю, помогут ли нам судебные разбирательства, но остановить хамство Эльвиры и сделать всё возможное, чтобы доказать твою честность, нужно. Я бы даже сказал, это необходимо.
— А давай с Эльвирой поговорим? — неожиданно предложила Ирина.
— Зачем?
— Пойдем к ней прямо сейчас и поговорим с ней по-человечески.
— Ты думаешь, она нас послушает? — Павел был рад, что от Ирины последовало разумное предложение, однако он сомневался насчет Эльвиры. Он видел эту женщину — человеческое обличие ненависти и гнева.
— Я к ней приду, как бы, и скажу. Расскажу все. В конце концов, посмотрю в ее глаза, как это можно взять и вот так вот обвинить человека в убийстве. Я, например, не понимаю этого.
Эти слова убедили супруга, и они отправились по адресу, где проживала умершая по непонятным причинам пенсионерка Тамара Васильевна Плещеева.
***
Когда Коневы направились к Эльвире Ткачёвой, произошёл ещё один случай, который лишний раз доказывал, что пора уже защищать своё доброе имя.
Проходя мимо лавки с бабульками, Ирина поздоровалась, но от пенсионерок приветствия не последовало.
— Вот уже и соседи не здороваются, — пожаловалась она мужу.
— Ну, ничего-ничего, не обращай внимания. Ты что?
— Ага. Вот это состояние — все отвернулись, никто не здоровается. Это потрясающе, по-твоему? Ты враг, ты маньяк для людей, которые тебя любили, уважали. Я не понимаю. Я не знаю, что делать, Паша. Жуткое состояние. Совершенно жуткое состояние. Пустота.
— Нет, всякое бывает, — сказала одна бабушка другой. — Я не осуждаю, что это она действительно сделала. Но всё может быть. В нашей жизни вообще всё может быть. Но здороваться с ней все равно не могу, Рита.
Вторая понимающе кивнула.
Сказать, что такие люди пустотелые и ничего не знают, ничего не понимают, которые могут сегодня улыбаться в глаза, а через некоторое время отвернуться от тебя и говорить всякие глупости, Павел не мог. В конце концов, это было их право.
Войдя в подъезд советской девятиэтажки, в которой проживала умершая Тамара Васильевна, Ирина возмутилась:
— И, как всегда, лифт не работает.
— Да, даже странно, — согласился Павел. — Какая Эльвира, такой и лифт. Где же эта квартира? На каком этаже?
— На седьмом.
Коневы шли к Эльвире с надеждой объясниться и прекратить тот поток клеветы, который на них обрушился. Подойдя к общей решетчатой двери тамбура, которая была закрыта, Павел посмотрел на жену и спросил:
— Ну, чего ты боишься?
— А если она не захочет разговаривать? — У Ирины появились сомнения перед тем, как нажать на кнопку звонка.
— Да ладно, поговорим по-хорошему, по-нормальному, спокойно, как нормальные люди, — успокоил ее муж.
После чего Ирина нажала заветную кнопку. Спустя минуту замок одной из квартир тамбура открылся и в коридор, закутываясь в шерстяную шаль, вышла Эльвира.
— Здравствуйте, Эльвира, — первой поздоровалась Ирина.
— Я не поняла. Это что за явление Христа народу? Ты что припёрлась вообще, а? — грубо ответила та. — Ты что припёрлась-то? Я не поняла!
— Почему ты так разговариваешь с нами? — спросил Павел. — Ты что сама-то творишь?
— А ты вообще молчи!
— Что молчи? Давай по-нормальному поговорим.
— Мы с тобой в прокуратуре будем разговаривать, идите отсюда к чертовой матери!
— Эля, я не убивала твою мать, — сказала Ирина. — Я не убивала ее. Впусти нас, и мы спокойно все обсудим.
— Еще чего!
Павел сам от себя не ожидал, когда схватил Эльвиру сквозь решетку за руку и стал требовать, чтобы та открыла дверь тамбура.
— Отпусти меня! — крикнула женщина. — Уходите отсюда! Гена! Гена, помоги! Меня избить хотят!
Из квартиры Тамары Васильевны выбежал мужик в шортах и майке. Увидев, что происходит, он бросился помогать своей женщине. Естественно, Павлу пришлось отпустить руку Эльвиры. Таким образом, разговор не состоялся.
С самого начала было глупо рассчитывать на то, что к их словам Эльвира прислушается. Павел это понимал, но он просто хотел убедиться в этом воочию.
— Надо было сразу пойти в суд, Паша. Все это так глупо получилось. Надеяться на что-то... — Ирина сожалела, что не послушала мужа сразу.
В то же самое время Гена спросил у супруги, коей ему приходилась Эльвира:
— Почему ты даже поговорить с ними не хочешь? Может предложили бы что. Деньги, например. Чего ты в эмоции сразу лезешь?
— Я ничего от нее не хочу, — ответила ему Эля. — Я сказала, что она будет сидеть, и она будет сидеть. Вот за всё, что она сделала, она ответит по полной программе! Понял?! Более того, её муженёк за то, что он меня сейчас тронул, он тоже ответит и тоже будет сидеть. Я никому не прощаю, а уж смерть своей матери я ей никогда не прощу! И не лечи меня, понял?! Твое дело — подтвердить произошедшее здесь событие.
Геннадий ничего не ответил, ушел на кухню, достал из пачки сигарету и закурил, пуская по еще непрокуренному помещению клубы белого дыма.
***
Попытка поговорить с дочерью покойной пациентки не увенчалась успехом. Павла сильно озадачили слова Эльвиры о прокуратуре, и он решил поделиться сомнениями с Ириной:
— ...Не такая уж она дура, чтобы с заявлением в полицию идти. За клевету можно и срок получить. Ну и потом, чем ты могла её так зацепить, что от неё в полиции заявление приняли? Это ж тоже дело нешуточное.
Супруги шли через парк.
— Ты с ума сошел? Ты что, меня подозреваешь? — Ирина не поняла мужа и остановилась.
— Да нет, милая. Какие подозрения? Я с тобой. Я просто пытаюсь разобраться, — ответил тот.
— Ладно. Я поняла. Ладно, тебе ведь сейчас в офис надо? Все, давай, пока. — Ирина направилась в сторону дома.
— Позвони мне, когда закончишь. Я тебя люблю. Я с тобой, — сказал Павел. — Только обязательно, хорошо?
— Хорошо, давай, пока.
«Несколько дней прошло, а муж стал сомневаться, — подумала Ирина. — Люди не здороваются вокруг. Вот так вот...»
На самом деле Павел не сомневался в жене, он просто считал, что нужно во всём разобраться. Если у Эльвиры на Ирину что-то есть, если есть какие-то претензии, то нужно чётко им противостоять, считал он.
***
Расстроенная разговором с мужем, Ирина всё же собралась с силами. Она не могла отказаться от своих обязанностей по уходу за больными. Взяв дома свою рабочую сумку, женщина направилась по первому адресу из списка, который ей прислали по электронной почте из патронажной службы.
— Алло, — ответили Ирине из домофона, когда она позвонила пациенту.
— Здравствуйте, это Ирина Валерьевна, медсес... — представилась было женщина, но ее перебили.
— Спасибо, не надо.
— Как не надо? А как же мама?
— Я сказала, не надо, — повторил молодой женский голос.
— И здесь отказали. Полгода ухаживала. Сказали, не нужно. Что случилось? Неужели слухи? В первый раз такое. Стыдно-то как, — вслух проговорила медсестра, продолжив обход.
Ирина пришла к следующему пациенту. Но её худшие опасения подтвердились. Старик, который кое-как поднимался по ступеням парадной, едва завидев Ирину, заторопился домой.
— Александр Дмитриевич! — окликнула она его.
— Ирочка, дорогуша, извините, ради Бога. Дело в том, что ко мне приходила... — Мужчина закашлялся. — Я не знаю, что у вас там случилось, но дело в том, что приходила ко мне девушка из собеса, пенсию приносила. Сказала, чтобы с вами дела не иметь.
— Причем здесь собес, Александр Дмитриевич? Это же я, Ирина.
— Знаю я вас, помню. На память не жалуюсь. Я, если вы помните, и обратился к вам по имени. Дело в том, что я человек старый, и не доверять органам не имею права — слишком дорого может обойтись. Но вообще-то сестёр-то много, а жизнь у меня одна, и пожить еще хотелось бы. Поэтому я решил другую сестру пригласить, чтобы для верности было. Извините ради Бога. Извините, извините. — Старик скрылся за дверью подъезда, даже не предложив войти. Вдруг Ирине нужно было не только к нему?
Женщина была очень расстроена. Она никак не ожидала, что её даже не впустят в подъезд.
«Ну вот, похоже, и я лишилась работы. Наверное, все пациенты отказались», — тяжело вздохнув, подумала Ирина.