К адвокату Делягину, к услугам которого обратились Коневы, пришла Эльвира Ткачёва. Она требовала признать завещание её матери недействительным. Однако адвокат объяснил ей, что Тамара Васильевна являлась совершеннолетней и дееспособной, а потому могла свободно распоряжаться имуществом по собственному усмотрению.
Тогда Эльвира сообщила адвокату информацию, которая его смутила. Женщина сообщила, что именно Ирина, а не кто-то другой, убил ее мать.
— ...Дело в том, что они, Коневы, взяли кредит под квартиру, и с этим кредитом никак не могут расквитаться. Именно поэтому Ирина вымогает деньги со своих клиентов, и именно поэтому она убила Тамару Васильевну. Сами понимаете, что в таком случае квартира быстрее окажется в ее собственности.
Анатолий Германович, не откладывая дело в долгий ящик, проверил информацию по кредиту, и она подтвердилась. У Коневых действительно были задержки с платежами.
После этих двух фактов Ирина и стала главной подозреваемой.
***
Ирина провела ночь в следственном изоляторе. А утром поддержать её приехал Павел с детьми. Подавленное состояние женщины сильно обеспокоило её близких.
— Пап, а мама же действительно ни в чем не виновата? — спросил Александр, когда они вышли из подъезда своего дома.
— Абсолютно не виновата, — ответил Павел.
— Только судья об этом ничего не знает, — дополнил мрачную картину Александр.
— Ничего, сынок, еще узнают. — Павел обратил внимание, что под их окнами вьется какой-то молодой человек с огромной видеокамерой в руках. — Что ты делаешь, гaд?! — крикнул мужчина и побежал к незнакомцу. Догнал его и попытался отобрать камеру. — Отдай камеру!
— Камеру не трогай, мудень! — прокричал тот прямо в лицо Коневу.
От неожиданности Павел ослабил хватку, и молодой человек вырвался.
— Я тебе ее сейчас об голову сломаю. Беги быстрее отсюда, пока я не передумал! — крикнул Конев.
Кто это был? Зачем кому-то понадобилось следить за Коневыми? А главное, для чего?
***
Через несколько дней ситуация ещё больше обострилась. Разбирая вещи покойной матери, Эльвира не нашла среди них старинного фамильного перстня с сапфиром.
Чтобы быстрее докопаться до истины, следователь прокуратуры Передвигина организовала очную ставку между Эльвирой и Ириной.
— ...Не брала я, — отвечала на вопрос Конева.
— Ага, конечно, не брала она! — с сарказмом возмутилась Ткачева.
— Не брала, — повторила обвиняемая.
— Вы уверены? — уточнила Зоя Альбертовна — так звали следователя.
— Да, я уверена, — ответила ей Ирина.
— Только почему-то соседи видели его на тебе, — выдала информацию Эльвира.
— Замолчите! — Следователь сделала ей замечание.
— Ну, так ворует же!
— Я вас удалю сейчас.
— Извините.
Передвигина собралась с мыслями и продолжила:
— Поскольку показания госпожи Ткачёвой подтверждены свидетелями, я буду просить у судьи санкцию на обыск вашей квартиры.
В кабинете воцарилось молчание.
— Ну что, получила? — нарушила его Эльвира. — Я тебе обещала.
А свидетелем оказалась соседка Тамары Васильевны, которая видела это кольцо на пальце у Ирины.
— Какие вам нужны ещё доказательства, Зоя Альбертовна? — обратилась к следователю Эльвира. — Всё же понятно. Она это кольцо украла. Мало того, что она убийца, она ещё и воровка. Человек не гнушается ничем. У человека нет ни стыда, ни совести.
***
На следующий день в квартиру Коневых явились сотрудники полиции с понятыми, чтобы провести обыск. Для Павла это стало полной неожиданностью.
— Что вы собираетесь тут искать? — спросил он.
— А пусть вам Ирина Валерьевна скажет, — ему ответила следователь Передвигина.
Подследственная была в смятении. Она понимала, что скрывает правду во вред себе. Стоя в углу, Ирина тихо сказала:
— Я не убивала.
— Но перстень-то взяли. Ведь так? — Не дождавшись от Коневой ответа, старший лейтенант прокуратуры дала команду: — Ладно, давайте начнём.
Ирина осознавала, оттягивать ситуацию бессмысленно. Женщина указала на то место, где хранилась драгоценность, и призналась, что Тамара Васильевна уже давно подарила ей этот перстень в знак признательности за хорошее к ней отношение.
— Почему ты мне сразу не рассказала?! — громко прокричал Павел своей жене. Он был потрясён, потому что Ирина обманывала его. Как он теперь поверит в то, что она не убийца?
***
— После такого во что хочешь поверишь, — говорил расстроенный Павел адвокату. — Сколько раз ей говорил. Скажи, не молчи. Она молчит. На нас сыпется всё со всех сторон: полиция, соседи, следствие... Такое ощущение, что она действительно поставила этот злосчастный укол. В доме столько инсулина, лекарства... Почему нельзя было сразу сказать? Теперь этот перстень... — Павел сомневался, стоит ли сообщать о результатах обыска адвокату. Однако всё же решился на это. Ведь тот все равно бы узнал, так как вел дело его жены. — ...Она и в самом деле чувствовал себя виноватой.
— Ну, не знаю. Я бы не делал столь скоропалительных выводов. Все люди врут, — мудро ответил Делягин.
— Что значит все? Что значит врут?
— А то и значит — врут. В моей практике еще ни разу не было, чтобы клиент с первой попытки рассказал абсолютно все и без утайки.
— Но зачем?
— Понимаете, правда может показаться неправдоподобной, но, в конце концов, и память может подвести.
— Но не в случае Ирины.
— Татьяна Васильевна могла подарить ей перстень, правильно?
— Могла.
— Могла. Ирина понимала, что доказать она это не сможет?
— Понимала.
— Ну, вот и скрывала. Понимаете?
— Все равно, мне-то она могла сказать правду.
— Нет, она совершила ошибку. Понимаете, все мы совершаем ошибки, и здесь надо уметь прощать.
Павлу очень не понравилось, что о разных фактах о жене он узнал от чужих людей. Это обескуражило мужчину и он, естественно, начал сомневаться в супруге.
— Давайте лучше поговорим о том, что я уже успел сделать, — продолжил разговор Анатолий Германович. — Во-первых, я добился повторной независимой экспертизы тела Татьяны Васильевны.
— И что? — Павел окончательно сосредоточился на диалоге и с интересом посмотрел на адвоката.
— Но результаты экспертизы, я думаю, будут готовы как раз только к самому дню суда. А пока вам надо нанять детектива.
— Зачем? — удивился Павел. Услышать такое от адвоката он не ожидал. Разве сам адвокат не может справиться со своей работой?
— Я считаю, что дело проведено очень некорректно, плохо. Совершенно не исследована, например, роль Геннадия Ткачева в этом деле.
— Ткачев? — Павел задумался. Не тот ли это мужчина, который разнимал их с Эльвирой, когда они с Ириной пришли с ней поговорить?
— Ткачев — это зять погибшей, — пояснил Анатолий Германович. — Единственное, о чем я хочу вас сразу предупредить, что услуги детектива стоят недешево.
— Да какая теперь разница сколько, — устало произнес Конев.
— Тогда договоримся.
***
Но прошёл день, а от частного детектива так и не было новостей. Павел навестил в СИЗО Ирину и узнал, что дата суда уже назначена.
Вернувшись домой, он застал там детей. Те мирно ужинали на кухне и о чем-то разговаривали.
— Привет. — Отец сел за стол.
— Привет, пап.
— Послезавтра суд, — сказал он.
— Да? И что адвокат говорит? — поинтересовалась Вера.
— Да ничего дельного. Работаем, ищем и так далее.
— А мама там как? — спросил Александр.
— Плоховато, Сашка. — Отец нежно потрепал сына за волосы. — По-моему, она заболевает.
— Может, мы ей как-нибудь поможем? Лекарства какие-нибудь купим? — предложила Вера.
— Лекарствами ей не поможешь. Я пытался разговаривать с ней сегодня. Молчит, отнекивается. Да, нет. Да, нет.
— Даже не знаю, что будем делать дальше.
В дверь квартиры позвонили, и Александр пошел ее открывать. Менее чем через минуту отец с дочерью услышали в коридоре возню и мат.
— Ах, ты, журналюга пoгaнaя!..
Павел отреагировал молниеносно. Он выбежал из кухни и бросился разнимать сцепившихся парней.
— Сашка, отпусти его! — крикнул он.
— Я всего два вопроса вам хотел задать, — оправдывался непрошенный гость. — Да пусти, ты чего делаешь? Руку сломаешь!
Александр отпустил журналиста. Тот выпрямился и посмотрел на Павла.
— Чего уставился? Пошел вон отсюда! — резко сказал Конев-старший.
Парню пришлось уйти ни с чем. Хотя, может быть, нужно было его выслушать?
— Достали! Желтая пресса! Все газеты уже о нас пишут, местный канал каждый день нас обсуждает.
— Да, ко мне сегодня утром тоже один журналюга пристал, когда я домой шла, — вспомнила Вера. — Действительно надоели.