Аннушка. Глава 52
Начало марта 1953 года было тревожным, ходили упорные слухи о болезни вождя, бабы, собираясь у колодцев охали и вздыхали. Пятидесяти шестилетняя Анна плохо спала, видя во снах чёрные тени, кружившие над Кремлем, одной Нюре было всё ни по чём, окунувшись в любовь с головой, она не видела и не слышала того, что творилось вокруг.
Сорокасемилетний Алексей Петрович занимал все мысли женщины. Смагин был твёрдым орешком, воевал, имел образование и испытывал непреодолимую тягу к Нюре, не решаясь сделать первый шаг. Так и ходили они вокруг да около, как голубки, не решившие сунуть голову в чашку с зерном, не зная, как приступиться друг к другу. Жила ещё в Смагине память о погибшей на оккупированной земле жене и маленькой дочери, боялась Нюра, что прознает председатель о её не таких уж и тайных способностях.
Анне было не до волнений дочери, Семён незаметно для других, угасал, доедала его тело болезнь, полученная им в заключении. Мысленно готовилась она к его уходу, стараясь как больше времени проводить рядом с ним, чтобы сохранить в памяти любимые черты. Тяжела ноша той, что может предвидеть чью-то смерть, но не имеет сил, чтобы её предотвратить.
Вечером 5 марта что-то кольнуло её сердце. Оглянулась, Семён спит, дыхание ровное, а на душе неспокойно, как будто случилось что-то непоправимое. Утром, зашедший за Нюрой, председатель сообщил, умер Сталин. Спохватилась было бежать, а куда сама не знает. Горестно стало, с одной стороны такой человечище ушёл, с другой, как будто облегчение наступило. Растормошила мужа, чтобы новость рассказать, с трудом сел он на кровати, свесив босые ноги.
-Сёмушка, не вставал бы - сказала она ему, -пол студёный, -да где ж его удержишь, упрямого, встал, покачиваясь дошёл до красного угла, отодвинул портрет умершего, за которым скрывалась икона и перекрестился. Кто поймет немого? То ли за упокой шептал он молитву, то ли благодарил Бога за избавление от него.
На улицах Елошного потерянные люди собрали у репродуктора, слушая невеселые новости, бабы заливались слезами, мужики нервно курили в стороне.
-Что же дальше-то будет, девоньки? –прижимала к груди беременная Катька –комсорг. Смелее всех оказалась Тамарка, не боясь никого, плюнула в сердцах на подтаявший снег и выпалила зло: «Вот и сдох таракан усатый», на неё зашикали, замахали руками, а заплаканная Катька, стерев ладошками слёзы со своих щёк гневно ответила:
-Как же так можно? Это же Сталин! –и побрела, понурая, в клуб, где в спешном порядке собирали собрание.
Новое время приходило в страну, новые веяния, но всего этого не увидел Семён, переживший вождя всего на несколько дней. Успокоился он на тихом Елошенском кладбище, в селе, которое стало ему вторым домом. Лёжкой лежала Анна несколько дней, отказываясь от еды, пока девятилетняя внучка, Анечка, не разревелась рядом с ней:
-Бабулечка, не умирай, пожалуйста! - затрясла тонкими веточками-ручками неподвижно лежащую Анну, припала головой к её груди. Шевельнулось что-то в повитухе, словно солнце приласкало первым лучом своим, разгоняя черные тучи, разлепила она сухие губы и попросила пить.
С того дня встала она, расходилась, но это была не прежняя Анна, её половина лишь, тень, скользившая по избе незаметно и тихо. Сошедшаяся со Смагиным Нюра перешла в его дом, оставив дочь, матери, в помощницы, Лиза с сыновьями перебралась в колхозную квартиру и осталась Анна с внучкой вдвоём во внезапно ставшем гулком доме.
Семилетний Андрюшка ловко кинул ножичек в очерченный на пыльной степи круг, за селом, антоновские мальчишки играли в ножички на желания, и заплясал, прыгая с ноги на ногу от того, что выиграл.
-Так-то вот, робя, -похвалился он, потирая ладошки и готовя сложное задание для остальных.
-Андрюша,-раздался голос его матери, медленно идущей от Антоновки.
-Андрюша, домой! –крикнула она и помахала рукой для видимости.
-Принесла нелегкая! –бункнул мальчишка, подбирая с земли нож,- до завтра, ребята! -попрощался он и засунув руки в карманы, посвистывая, не торопясь, пошёл навстречу матери.
-Я же просила тебя грядки полить -пожурила Ульяна сына. Дышала женщина тяжело и была сероватого цвета, сердце шалило.
-Отец где, не знаешь? -спросила она, мальчишка недовольно дёрнул плечом.
-Опять пирует- вздохнула она, -который уже день у Матюхиных трётся, когда он уже напьётся. Анрюшка отца откровенно не любил, особенно когда он был выпимши. Тогда Василий становился плаксивым, хватал первого встречного обрубками и жалясь рассказывал о том, как он потерял кисти рук.
В трезвые периоды он сына не замечал, как в прочем и Ульяну, тащившую на себе все семейные заботы. Была ещё бабушка Луша, нещадно баловавшая внука, но в последнее время чувствовала она себя неважно и в гости не приходила.
В маленьком дворе их дома Ульяна присела на скамейку, стоявшую под березой, чтобы отдышаться, Андрейка взялся было за деревянную машинку, но она напомнила:
-Грядки, сыночка, надо полить. Мальчишка, прихватив с рогатины ведро ушёл, а она задумалась, глядя на золотые шары, качающиеся под легким августовским ветерком.
После отъезда жены и матери Василия, по началу всё было хорошо, муж словно образумился и вышел на работу в местную школу, взяли сторожем, но и это было неплохо, в старом здании нечего было брать, стало быть ответственности никакой. Первый год Вася старался, работал, помогал с ребенком и даже нашёл общий язык с родной матерью, но после смерти тещи, Павлы Асафовны, нет- нет да начал заглядывать в бутылку.
Сначала по праздникам, потом добавились выходные, а следом и будние дни. Директор школы держала его на работе только из жалости, памятуя о его боевых заслугах, а собственный сын стыдился. Ульяна тяжело вздохнула, семейное счастье оказалось и не таким уже счастьем, и она сто раз пожалела уже, что Вася остался с ней. Радовало одно, больше детей у неё не случилось, и единственный ребёнок стал ей светом в окошке. Она поднялась и направилась в сторону огорода на помощь сыну.
Весёленький Вася спешил от Матюхиных домой, где у него была припрятана в сундуке заветная бутылочка. Хоть и были щедры хозяева, но на посошок не налили, опасаясь, что после очередной стопки надоедливого гостя не выгнать. По пути он решил заглянуть к матери, чтобы попробовать разжиться деньгами, но её кислое выражение лица сказало ему всё без слов.
-Хватит пить, Васенька, - тихо прошелестела Лукерья Демьяновна, скорбно смотря на сына, -посмотри на кого ты стал похож?
-Не учи морально, помоги материально! - отбился гость, жадно оглядывая небольшой шкаф в надежде на выпивку.
-Не ищи, не ищи, здесь тебе не нальют! И денег тоже не дам, потому что нет их у меня! – с надрывом сказала женщина, откладывающая каждую копейку для внука.
-Эх, Вася, Вася, - она посмотрела в окно где по дороге пылил ногами сын, - что с тобой сталось? Переломала, перековеркала тебя война, слабым ты оказался, спасовал перед трудностями. Она погладила ладошкой по стеклу, словно хотела погладить быстро удаляющуюся фигурку.
Ночью Ульяне приспичило в туалет, сердце гулко билось в груди, казалось, ещё немного и пробьёт ребра. Она перелезла через пьяного, храпящего мужа, в одиночку приговорившего бутылку самогонки, прошлепала босыми ногами по полу, к порогу, отворила дверь, прошла, не обуваясь, через сенцы, на крыльце вдохнула свежего, августовского воздуха и упала замертво, скатившись вниз.
Крепко спал Андрюшка, во сне побеждавший мальчишек в ножички, не зная, что рано утром именно он найдёт мёртвой свою мать. Навсегда врежется в его память её синие губы и широко раскрытые глаза, безжизненно гладящие в небо.
В сентябре 1953 года в Москве состоялся пленум ЦК КПСС на котором были признаны серьезные проблемы в развитии сельского хозяйства и намечены пути решения, повышение заготовительных цен, упорядочению системы заготовок, авансированию колхозников, снижению налогов.
Всё это способствовало постепенному росту благосостояния колхозников, ведь по стране сумма сельхозналога сократилась почти вдвое. А самое главное, снижались нормы обязательных поставок с приусадебных крестьянских хозяйств, которые с 1958 г. будут отменены полностью.
Алексей завтракал, спеша на утреннюю планёрку. Нюра, положив руки под подбородок наблюдала за тем, как он ест.
-Сама, что не ешь? –спросил он, делая ножом дырочку в яйце и выпивая его сырым.
-Не хочется, Андрюшенька, -ответила она, удивляясь тому, что в свои 34 года ведёт она себя, как девчонка.
-Ну всё, я побежал, до вечера-муж помахал ей рукой и послав воздушный поцелуй умчался по делам. Нюра счастливо вздохнула ему вслед, до чего же сладка семейная жизнь, когда всё ладком.
В это же время Вася с трудом продрал глаза, утро, скоро придёт Антонина Ивановна, директор школы, ох и строгая баба, фронтовичка. Он сполз с парты на которой спал, пригладил отросшие волосы, поднял с пола пустую бутылку, осмотревшись по сторонам, сунул её в учительский стол.
Выйти на крыльцо не успел, на свежем воздухе алкогольные пары не так слышны, директор встретила его в школьном коридоре. Сурово взглянула на помятое лицо сторожа и приказала сейчас же зайти в её кабинет.
-Вот, что, Василий, я долго терпела и прикрывала твоё пьянство, сочувствуя твоему горю, но всякому терпению приходит конец! Спился ты окончательно! За сыном не смотришь! Мальчишка в школу ходит грязный, уроки прогуливает!
-Так, когда мне? -попытался оправдаться собеседник,-да и рук у меня, как вы видите нет!
-Мозгов у тебя нет! -рявкнула Антонина Ивановна.
-Или берёшься за ум или я найду на тебя управу не посмотрю, что воевал! Живо у меня окажешься там, куда Макар телят не гонял!
-Представляешь, она мне пригрозила, -жаловался чуть позже он матери,- сказала, что посадит! Лукерья Демьяновна промолчала, подумав про себя, что лучшей причины, чтобы им всем уехать из Антоновки и придумать нельзя. Елошное, вот что поможет Васе вернуть свой человеческий облик. Елошное и Анна, а денег на дорогу она как –нибудь наскребёт.