Аннушка. Глава 51.
Запыхавшаяся Анна заскочила в сельский клуб, опоздав на очередное колхозное собрание, глазами поискала мужа и тихонько пристроилась рядом на свободное место. Выступал новый председатель колхоза Смагин Алексей Петрович, сменивший на посту Душечкина, который по состоянию здоровья ушёл на более лёгкую работу.
Помогавший ковать победу в тылу, оставивший своё здоровье и нервы в полях он не смог пережить того, что происходило на селе после войны, когда, казалось бы, все должны выдохнуть и начать счастливо жить. Как заставить работать людей? Если их труд оплачивался символически и многие из них уклонялись от работы в колхозе, трудясь в личных подсобных хозяйствах, обеспечивая таким образом своё существование и нанимались на работу в другие организации.
С такими боролись, самое страшное, привлекали к судебной ответственности, но Душечкин никогда не использовал этот вид наказания, понимая, что в хозяйстве и так не хватает рабочих рук. В основном, решением колхозного собрания, уклонистам уменьшали приусадебные участки, отказывали в предоставлении гужевого транспорта для личных нужд, запрещали косьбу сена и выпас личного скота на колхозных землях. Многие елошенцы покинули село, уехав работать на промышленные предприятия ближайших городов.
-А я предлагаю, товарищи, уклонистам справок, дающим право на получение паспорта не давать! –выкрикнула с задней скамейки, стоявшей в углу, погрузневшая и постаревшая, но не утратившая свой злобный характер Тамарка.
-Ишь в город они захотели! А работать здеся кто будет? Старухи? –визгливый её голос гулко звенел в большом помещении бывшего храма, отскакивая от толстых стен и казалось проникал прямо в уши. На говорившую начали оглядываться люди, шепчась меж собой, но новый председатель даже не запнулся и не остановил свою речь, рассказывая о будущем укрупнении их колхоза с другими.
-И потом, -Тамарка тяжело поднялась на ноги,- когда в продаже появятся соль, мыло, спички, керосин? - перечисляла она, загибая свои толстые пальцы один за другим,- где, скажем, в магазине, детская обувь?
-А тебе Тамарка и мыло не к чему, ты отродясь не моешься, всё экономишь! –съехидничала одна из елошенок, нетерпеливо ерзающая на своём месте, в надежде, что собрание скоро закончится.
-Всего, товарищи, в Курганской, Свердловской областях, а также в Башкирии объединено уже более 60 % колхозов,- повысил голос Алексей Петрович, пытаясь перекричать поднявшийся шум и смех, - крупные хозяйства получат возможность более эффективно использовать технику, строить животноводческие помещения, другие объекты хозяйственного и культурно-бытового назначения.
- Интересно, а что с теми будет, кто от центральной усадьбы на десять и более километров удалён, а? –не унялась Тамарка,- как бригадами во Светлом или Фрунзе управлять думаете?
- А тебе какая забота? – вскочила всё та же краснощекая деваха, спешащая домой, -тебя бы Тамарка в председатели, раз тебя такие вопросы заботят!
-Надо и председателем стану! -не осталась в стороне Тамара.
-Ты ж беспартейная! Таких в председатели не берут! Знай сверчок свой шесток, да помалкивай!
-Тише, товарищи, тише! – пытался остановить людей Смагин, но сорвался на фальцет и взял паузу, которой воспользовался Душечкин. Как только он начал говорить, люди мгновенно замолчали, словно щелкнули выключателем, разом обесточив все звуки. Геннадия Ивановича все уважали, ведь именно под его руководством выжили они в трудные военные годы.
-Я вот что думаю, товарищи, -тихо сказал он, вставая с первой скамьи, -там на верху, -он показал пальцем в потолок, -не дураки сидят и лучше нас понимают, что государству нужно! Так что вы эти пустые разговоры бросьте! Надо, значит надо! А тебе, Тамара, пора о душе подумать, а ты всё о мыле печёшься, там -он показал пальцем в пол,- мыло без надобности! Не беги впереди паровоза, что там и как, поживём, увидим!
-А тебе бы Геннадий Иванович, о собственном здоровье задуматься! - не осталась в долгу Тамарка, зная, что многие её слова поддержали, но побоялись сказать вслух, памятуя о последствиях. Государство не волновали мелкие деревни, становившиеся бригадами в крупных колхозах. Лишались они школ, детских садов, магазинов, а некоторые и электрификации. Что хорошо одному, то плохо другому, говорили люди, понимая, что не всё так просто в этом самом укрупнении.
Громко обсуждая новости елошенцы расходились по домам, задерживая небольшими кучками, чтобы продолжить спор, начатый на собрании. Многие из них, чуть позже, испугавшись будущих изменений, начнут забивать свой скот и растаскивать под шумок колхозное имущество.
Анна шла не спеша, под ручку с Семёном, также не спеша отходила она от дел, передавая бразды правления Нюре, которая по дару, объединивших их, была гораздо сильнее. В отличии от матери она была прямолинейна, порою груба, но дело своё знала хорошо и лечила от разных болезней елошенских детишек и жителей села, по привычке обращающихся к ведунье, а не в больницу.
Опасаясь напрасного навета, на лечение брала не всех, чужих не признавала, но люди, прознав о её способностях ехали отовсюду. Как и мать денег за услуги свои Нюра не брала, предпочитала расчет продуктами, отрезами тканей и другими дефицитными товарами. Все они, Анна, Семён, Нюра с дочерью и Лиза с сыновьями, по-прежнему ютились в двух комнатушках родного дома, не имея возможности разъехаться.
Вернувшаяся с собрания сердитая Тамарка зло отшвырнула от себя приласкавшегося к ногам кота и маясь от страха перед неизвестностью молча села у окна. Несколько раз она пыталась помириться с дочерью, вылавливая её на улицах Ёлошного, но каждый раз несносный характер женщины заставлял Лизу досадливо морщиться и сбегать как можно скорее от матери, избегая дальнейшего разговора.
Только и оставалось женщине, что тайком привечать внуков, которые охотно прибегали к ней в гости. Немного подумав, Тамара поднялась и поспешила к соседу, чтобы договориться о забое скотины, кто там знает это начальство, возьмут и отнимут последнее в колхоз, а мясо завсегда продать можно, а деньги припрятать.
В это время её дочь, Лиза, на пару с Нюрой остановили у храма председателя требуя от него строительства нового клуба.
-Вы поймите,- убеждала его Лиза,-в церкви заниматься совершенно невозможно и зимой, и летом девчата там мерзнут, нет, совершенно точно, новый клуб нам просто необходим! -горячо говорила она, размахивая перед лицом мужчины руками.
-Говорите необходим? – весело отвечал ей Алексей Петрович поглядывая на молчаливую Нюру. Была в ней какая-то особенная стать, сила, а неброская красота её цепляла взгляд и вызывала у него волнение.
-Значит построим! –ответил он уверенно,-а вы, девчата, чьи будете? - спросил он, не успев ещё с момента назначения на должность, познакомиться со всеми колхозниками.
-Я в тракторной бригаде состою-сказала Лиза, а Нюра в огородной трудится.
-Трактористка и огородница, значит, - резюмировал Смагин, -это хорошо! В трудовом соревновании принимаете участие? Повышаете, так сказать свою производительность труда? – он и сам понимал, что несёт какую-то чепуху, стараясь произвести впечатление на Нюру.
-Принимаем, -откликнулась Лиза и про бригады Шабашова, Дружинина слышали и про доярку Чегаеву знаем, - сказала она, -нам бы вот клуб новый, вот хорошо бы было, -добавила женщина.
-Как темнеет быстро, - словно не слыша её сказал Алексей, - может вас проводить? Мало ли что? - предложил он.
-Не стоит - ответила Лиза и подхватив так и не сказавшую ни слова Нюру под локоть, потащила её в сторону дома. Словно оглушенная, женщина пошла рядом с ней, но не удержалась, оглянулась, полоснув взглядом замершего Смагина.
Ничего не заметившая Лиза болтала всю дорогу, мечтая о новом клубе, школе и детском саде, размышляя о том, как вскоре изменится их село. А вот Анна, поджидавшая их на скамейке у ворот, сразу поняла в чём дело и отправив невестку в малуху приступила к осторожным расспросам дочери.
-Мам, меня как иглой пронзило, когда он на меня посмотрел - призналась ей Нюра.
-Помнишь, то время, когда ты шашни с Димкой Емельяновым крутила? Что я тебе говорила? Не пришёл твой час, потерпи, но нет же, ты удила закусила, слушать меня не желала. А ведь я тогда уже знала, что любовь она и на печке тебя найдёт!
-Что ты видишь, мама? Что там у меня впереди?
-Уходит сила моя, дочь. Мутно всё, зыбко. Теперь уж одно остаётся, ждать, как судьба повернёт. Об одном прошу, не спеши, думай хорошо, тебе жить, дочь воспитывать, а я, пока жива приглядывать за вами стану. Не из тех мужиков Алексей Петрович, что приворожить можно, даже не старайся, жди, когда всё само собой разрешится. Идём в дом, озябла я что-то, словно изнутри меня холодом обдаёт.
-Мам, я тебе сейчас малинки заварю, -заботливо предложила Нюра, бережно укрывая плечи матери своим цветастым платком.
-А и завари, хуже не будет, -согласилась Анна, благодарно улыбаясь дочери.
-Вот и повзрослела, моя девочка, ума набралась, -подумала она, ощущая, как занозой в сердце вошла ещё одна мысль, о Васе.