Яркие летящие одежды, порывистые, но такие четкие жесты, неподдельное единение движений и душ, страстный танец для двоих… Танго так легко и быстро обрастает ассоциациями, что сложно представить человека, который, однажды увидев это красочное и искреннее действо, не зафиксировал бы его в памяти. Легендарный аргентинский музыкант и композитор Астор Пьяццолла в корне перевернул традиционные представления об этом танце. Родоначальник стиля, получившего название «нуэво танго», представил его в современном ключе, соединившем элементы джаза и классической музыки, благодаря чему получил на родине прозвище Великий Астор. Впрочем, дорогу к этому титулу сложно назвать гладкой. В Аргентине музыку Пьяццоллы по-настоящему признали лишь за десять лет до смерти композитора.
ГЕНИЙ СВОЕГО ВРЕМЕНИ
Ему принадлежит фраза: «В Аргентине можно сменить сотню президентов, поменять одну религию на другую, но танго – вещь неприкосновенная».
Но именно Великий Астор в свое время объявил о намерении покончить со всеми музыкальными традициями, господствующими в Аргентине, ради чего готов был даже устроить общенациональный скандал. Неудивительно, что культура родной страны долгое время отвергала творчество революционера от музыки: общенациональные скандалы, как ни крути, вещь крайне неприятная.
География передвижений этого незаурядного человека оказалась поистине обширной: поклонниками его творчества в разное время становились латиноамериканцы, европейцы и жители США. Правда, в семье эмигрантов из Италии, обосновавшихся в аргентинском городе Мар-дель-Плата, о будущих талантах новорожденного Астора еще никто не подозревал. Детство будущий гений танго провел с родителями в Нью-Йорке, где влюбился в джаз. Там же в возрасте девятнадцати лет Астор стал учиться игре на аккордеоне, а двумя годами позже начал брать уроки у венгерского пианиста Белы Вильда, ученика Рахманинова. Дело было не только в любви к фортепиано: будущий основатель нуэво танго мечтал превратить аккордеон в инструмент для исполнения классической музыки. Для этого Пьяццолла задался целью аранжировки фортепианных произведений для аккордеона, а позже и сам начал писать для любимого инструмента классическую музыку. В 1937-м Пьяццолла вернулся в Аргентину, где долгое время играл в ночных клубах с разными музыкантами. Свой первый собственный коллектив – «Астор Пьяццолла и его характерный оркестр» – уже опытный композитор основал лишь в 1946 году. «Характерное» танго, создателем и главным вдохновителем которого стал Великий Асто», мало-помалу сделало его участником самой настоящей музыкальной драмы. Смелость творческих замыслов Пьяццоллы, иногда чуть ли не противоречащая его же приверженности музыкальной традиции, обусловила превращение Астора из рядового музыканта в настоящего гения своего времени. Однако чтобы проследить этапы этого превращения, нужно обратиться к самым истокам появления танго.
СЫН МИЛОНГИ, ВНУК ХАБАНЕРЫ
Родиной танго принято считать Аргентину, однако традиции танца уходят корнями на другой континент: само слово «танго» имеет африканское происхождение и значит «танец под звуки барабана». Правда, чтобы обнаружить это, специалистам пришлось потрудиться – название «танго» было позаимствовано из языка нигерийского народа ибибио. А вот Хорхе Луис Борхес описал рождение танго в более романтических тонах: «Танго является «сыном» уругвайской милонги и «внуком» хабанеры».
Существует, впрочем, более приземленная – и, на наш взгляд, более достоверная – теория о рождении аргентинского танго. Танец и характерная для его исполнения музыка возникли в Аргентине на исходе XIX столетия, когда в страну хлынул поток переселенцев из Европы, в том числе из Италии. Эмигранты оседали в трущобах портовых городов, смешивались с представителями аргентинского дна – сутенерами и мелкими преступниками. Увы, именно в этой обстановке, крайне далекой от обитых деревом танцевальных залов представителей более обеспеченных слоев населения, произошло слияние нескольких музыкальных и танцевальных форм – прародителей аргентинского танго. Формула образования нового легендарного танца оказалась довольна сложна: кубинская хабанера и ее европейский вариант – андалузское танго, привезенное испанскими танцорами, переплелись с такими порождениями сельской глубинки, как пайяда (поэтическая импровизация, исполняемая под гитарный аккомпанемент) и синкопированная милонга, которая из песни быстро превратилась в популярный у населения танец. Позже милонга смешалась с афро-аргентинской пляской кандомбе, которую любители танцев переняли у чернокожих жителей Буэнос-Айреса. Неудивительно, что при таком происхождении танго первое время не выходило за пределы публичных домов и изрядно презиралось высшим обществом. Аргентинский поэт Леопольдо Лугонес заклеймил этот танец, назвав его «рептилией, выползшей из бардака».
Перелом в судьбе танго наступил благодаря уличным музыкантам, которые начали включать новые композиции в свой репертуар, благодаря чему мелодии танго полюбились завсегдатаям модных кафе и жителям южных окраин Буэнос-Айреса. Популяризации нового танцевального направления, без сомнения, способствовал едва завуалированный сексуальный подтекст хореографии, бывший неотъемлемой частью раннего танго.
Несмотря на специфические корни, этому танцу суждено было стать поистине культовым не только на родине, но и во всем мире. В начале ХХ века танцоры и оркестры из Буэнос-Айреса и Монтевидео отправились в Европу. Первый европейский показ танго состоялся в Париже, а вскоре после этого – в Лондоне, Берлине и других столицах. К концу 1913 года танец гордо шествовал по США и Финляндии, обзаводясь все новыми почитателями. Первой иконой танго стал певец Карлос Гардель – выходец из бедного предместья, чья трагическая гибель в авиакастрофе в 1935 году только добавила романтизма как образу исполнителя, так и самому музыкальному стилю. Для истории музыки важно то, что творчество Гарделя способствовало распространению жанра tango cancion – баллады в эстрадном стиле, предназначенной только для слушания.
Несмотря на Великую депрессию, период 1930–1950 годов стал золотым веком танго. Что бы ни происходило в экономической и социальной жизни, человек тянется к тому, что дарит ему радость, и таким источником сильных чувств для измученного кризисом мира стало танго. Было создано множество ансамблей, в состав которых входили выдающиеся композиторы и исполнители, ставшие сегодня классиками стиля. Среди них оказался и Астор Пьяцолла – революционер с бандонеоном.
НАСТОЯЩИЙ ПЬЯЦЦОЛЛА
Однако вернемся в Буэнос-Айрес 1939 года, куда в поисках места в оркестре перебрался юный Астор Пьяццолла. Довольно скоро благодаря прекрасному владению инструментом его приняли в прославленный коллектив Троило. Впрочем, его руководитель об этом неоднократно жалел: в глубине души Пьяццолла мечтал исполнять совсем другую музыку и два раза в неделю, отыграв целую ночь в каком-нибудь увеселительном заведении, отправлялся через весь город на лекцию по композиции классика Альберто Хинастеры. Теоретические знания, полученные на этих уроках, однажды заставили Пьяццоллу взяться за аранжировку музыки для оркестра Троило. Руководитель коллектива схватился за голову и бросился за подмогой к Деде – жене Пьяццоллы с криком: «Останови Астора, он превращает мой оркестр в симфонический!» Однако обезвредить Пьяццоллу оказалось задачей непосильной. Великий Астор предпочел риск смирению и основал свой первый коллектив.
Мало-помалу его творчество начало обрастать признанием и регалиями – за специальной наградой, которой удостоили его произведение «Портовая рапсодия», последовала премия Фабиана Севицкого, а вскоре французское правительство предоставило ему стипендию для обучения в Париже у Нади Буланже – известного французского композитора и педагога. Согласно легенде, именно Надя вдохновила Пьяццоллу на поиски и создание своего собственного музыкального стиля. Буланже, критиковавшая Астора за отсутствие чувства в его классических произведениях, однажды поинтересовалась музыкальным прошлым Пьяццоллы, и ученик с большой неохотой признался, что много лет занимался аранжировкой популярных танго, а первым – и любимым – инструментом было не фортепияно, а бандонеон. В ответ на просьбу Буланже Астор исполнил одно из своих ранних произведений, а когда он закончил, Надя воскликнула: «Вот настоящий Пьяццолла! Вам нельзя это бросать!»
ВСЕ-ТАКИ ТАНГО
Несмотря на то, что музыка Астора Пьяццоллы долгое время была любима лишь узким кругом посвященных, против творчества его ансамблей, созданных в конце французского периода, поднялась волна безжалостной критики. Бойкотируемый музыкальными фирмами, композитор был вынужден уехать обратно в Нью-Йорк, а позже в Буэнос-Айрес. Однако к этому времени Великий Астор уже убедился в том, что у танго и классической музыки есть точки соприкосновения, и твердо верил в то, что преобразование танго – миссия всей его жизни. Пьяццолла был настолько увлечен своей музыкой, что казался заколдованным. Вслед за танго нуэво – стилем, который Астор внедрял в музыкальные будни своей страны, – появился и манифест нового оркестра Пьяццоллы с говорящим названием «Десять заповедей». В этом документе, скорее всего написанном лично Пьяццоллой, вопрос о самобытности исполняемой оркестром музыки ставился ребром. «Октет Буэнос-Айреса», согласно «десяти заповедям», собирался «исполнять танго так, как подсказывает душа, отбрасывая любые внешние влияния, которые могут помешать достижению нашей цели». Кроме того, Пьяццолла окончательно утвердился в мысли, что его музыка – не для плясок. «Октет» надлежало исключительно слушать, а в благодарность за внимание Астор обещал публике перед каждым выступлением объяснять выбор инструментов и принципов исполнения, чтобы облегчить слушателю восприятие музыки. Такое снисхождение со стороны Пьяццоллы было крайне желательно, учитывая, что «Октет» использовал в том числе и инструменты, не характерные для исполнения танго, – электрическую гитару и ударные. Аудитория, несмотря на все старания, к такому повороту событий оказалась не готова, в ответ на что обиженный Астор снова уехал в США, чтобы попробовать отыскать одобрение у иностранной публики. Эта драма с отъездом повторялась в жизни Пьяццоллы неоднократно: как только амбициозный композитор чувствовал, что аргентинская аудитория недооценивает его творческие реформы, он демонстративно покидал родину в надежде, что неблагодарные поймут свои ошибки.
Впрочем, жизнь продолжала идти своим чередом. Пьяццолла давал концерты, записывал пластинки и несколько раз совершал турне по Аргентине, Бразилии и США. В сотрудничестве с другими талантливыми деятелями культуры рождались новые оригинальные произведения: Пьяццолла сочинил музыку к стихотворениям Хорхе Луиса Борхеса, написал опериту «Мария из Буэнос-Айреса» с Орасио Феррером, затем по просьбе маэстро Кальдерона, руководителя Музыкального ансамбля Буэнос-Айреса, создал пьесу «Тангасо», которая была исполнена оркестром во время турне по США.
Однако настоящий триумф Великого Астора был еще впереди. Очередным результатом творческого поиска Пьяццоллы стало освоение им нового жанра – танго-песни. В 1969-м произведение «Баллада для безумца» завоевало всемирное признание. Этот более коммерческий жанр сделал наконец Пьяццоллу известным широкой публике, о нем начали говорить как о подлинном выразителе музыки Буэнос-Айреса. С приходом успеха Пьяццоллу уже меньше заботило чужое мнение. К тому же оказалось, что более обтекаемые определения могут играть для творчества Пьяццоллы положительную роль. В 1972 году вышла его пластинка, которая называлась «Популярная современная музыка из Буэнос-Айреса», где слово «танго» было опущено вообще. Это был ответ Великого Астора всем, кто отказывался видеть будущее танго в его музыке. В действительности же Пьяццолла был жестоко уязвлен, когда его прежний руководитель, Троило, прослушав игру одного из оркестров Астора, констатировал: «Это не танго».
Волновались по этому поводу и музыканты Пьяццоллы. Еще в те времена, когда создавался октет, музыканты пригласили к себе звезду танго Освальдо Пульезе и спросили у него, что они играют – танго или уже нет. Тот ответил, что все-таки танго. И как бы ни хотели оркестранты считаться авангардистами, они вздохнули с облегчением.
РЕФОРМИРОВАТЬ И ОБОЖАТЬ
В 1974 году по просьбе величайшей фигуры в мире джазовой музыки Джерри Маллигана Пьяццолла записал с ним альбом «Саммит». Изначально планировалось, что композиций Маллигана и Пьяцоллы будет поровну, но в конце концов творчества Маллигана на пластинке оказалось ничтожно мало. В окончательный вариант вошла только одна его композиция – Aire de Buenos Aires.
В последние годы Пьяццолла предпочитал участвовать в концертах в качестве солиста в сопровождении симфонических оркестров. Иногда Великий Астор давал концерты и со своим квинтетом. Пьяццолла выступал в США, Японии, Италии, Германии, Франции и Латинской Америке, прославляя тем самым не только себя, но и музыку Буэнос-Айреса в целом. Удивительно, но даже самые замысловатые произведения Пьяццоллы никому не казались скучными. Астор был противником убеждения, что великая музыка должна быть сложной для восприятия, и считал залогом успеха тесный контакт с публикой во время ежевечерних выступлений. До самой смерти в 1992 году Пьяццолла не расставался со своим «плачущим» бандонеоном. Великий Астор безжалостно реформировал танго, обожая его, и лучшим проявлением этой неподдельной страсти стали многочисленные композиции, созданные Пьяццоллой за долгие годы творчества.
БРЫЗГИ ШАМПАНСКОГО
В нашу страну танго проникло через Петербург начала XX века и, конечно, тут же разбило любителей музыки на два лагеря. Одни были очарованы этим новым пронзительным звучанием, другие считали танго непристойным, но и те и другие были солидарны в одном: танго влекло до неприличия. Знакомая картина, не правда ли? Похоже, что танго было обречено проходить этот путь в каждой «завоеванной» стране. Консервативные чиновники от культуры тут же кинулись уничтожать эту «развратную музыку». Так, в 1914 году министр народного просвещения Кассо запретил любое упоминание о танго в учебных заведениях «ввиду явно непристойного характера нового, входящего в большое распространение танца». В связи с полученными сведениями об отдельных попытках обучиться танго Кассо покорнейше просил «принять строжайшие меры к тому, чтобы означенный танец не преподавался в учебных заведениях вверенного Вам учебного округа, а равно, чтобы ученики как мужских, так и женских учебных заведений не посещали танцклассов, в коих преподается бесстыдство».
Будто назло благообразному чиновнику, в Петербурге поставили оперетту «Принцесса танго», а в магазинах появились духи «Танцевальные», шелковые перчатки, шейные платки и обувь в стиле танго. Впрочем, большевистская власть поначалу к танго тоже относилась негативно и даже пыталась искоренять страстный танец как порождение враждебной буржуазной культуры. Однако вытравливать танго с танцплощадок оказалось делом бесполезным – новый танец уже занял место в сердцах людей. В это время появились музыка, стихи и исполнители русского танго. Оскар Строк и его «Брызги шампанского», Борис Розенфельд и «Портрет», танго в исполнении Вадима Козина, Петра Лещенко, Константина Сокольского, Александра Вертинского – все это сделало танец неотъемлемой частью советской культуры. А потом было танго военного времени, танго из отечественных кинофильмов…
Музыка Пьяццоллы пришла в Россию с большим опозданием – примерно в 1990-х годах. Несмотря на то, что Великого Астора уже не было в живых, его произведения сделали, казалось бы, невозможное – вернули к жизни танго в нашей стране после полувека забвения. И пусть композиции Пьяццоллы сложны, необычны для слуха обывателя и не звучат из каждого утюга, Великий Астор прожил свою жизнь в ритме танго и превратил его из национального стиля в достояние мировой культуры.
Евгения Назарова, журналист. Москва
«Секретные материалы 20 века» №8(316), 2011
