- Бабушка! Я не понял ничего. Мама говорит, что она не болеет, но у ней круги черные под глазами. Она чашку с чаем едва в руках держит. Сидит и качается, видно, что ей плохо.
Вера Александровна только усмехнулась
- Серебро тебе? Заберешь, если найдешь
- Чего их искать, ты к Катерине отнесла. На что ей эти монеты? Места на кладбище даром выкопают. Им с Федором давно туда пора. Ты понимаешь или нет, мы не всегда будем жить в этой дыре, нам с тобой самим страховка на старость нужна.
- Видишь ли, Олег, после твоих слов о том, что я дешевка и никто на меня не позарится, я подумала, лучше монетки пусть будут у меня. Мне, получается, они больше нужны. Вдруг не на меня, так на мое добро клюнут. Отодвинься, пожалуйста, я пройду в спальню, голова кружится, прилягу.
Прилегла Вера, да не один день. Печь топить надо, воду носить, кур кормить, снег огребать тоже надо. Оказывается, еда тоже сама собой не готовится. Когда на второй день Вера не поднялась, Олежа пригорюнился.
- Дорогая, ты бы как-нибудь встала, обед приготовила бы. Дров я принесу и печь истоплю, неужели еще и за водой мне идти?
- А кому, Олежа? Ты видишь, я не могу подняться. Видимо, ты нечаянно не по тому месту бил ремешком-то. У меня ноги отказывают, живот болит. Ладно, разозлился, выпорол ремнем, по животу кулаками зачем бил? Я ведь тебе не боксерская груша.
- Вера, прости меня, я не помню ничего. Неужели я мог так избить тебя, что ты встать не можешь. На второй день ты же поднялась, пошла за водой.
- Откуда я знаю, может ты случайно повредил внутренние органы, сразу-то ничего, а теперь воспаление пошло. Хотя, что тебе переживать, ты же уверен, все пройдет, женщины, народ живучий.
- Как теперь быть, может фельдшера позвать, а может я тебя в районную больницу сразу отвезу?
- Хорошо бы, но нельзя! Врач обязательно сообщит в милицию об избиении. Если еще внутренние органы повреждены, то тебя судить будут. Посадить не посадят, а условный срок дадут.
- Верочка! Неужели ты на собственного мужа заявление напишешь?
- Прости, Олежек, придется. Я не смогу соврать. Ладно бы пара синяков была, могла бы сказать, что сама упала, но я ведь как зебра исполосована. Надо было думать, когда порол.
- С чего ты меня во всем обвиняешь? Могла бы сопротивляться, убежать могла, зачем терпела.
- Олежа, ты же в два раза больше меня, как я могу сопротивляться. И куда я должна была бежать? Иди, посмотри, мое новое платье на диване валяется. Ты его на мне напополам разорвал. Я бы бегала по деревне в таком виде, ты так хочешь сказать?
- Ладно, лежи, отлеживайся. Пойду, скажу Ольге, будет проходить мимо Катерины, пусть зайдет и скажет, что ты заболела. Пускай Илья придет, воды натаскает, дров принесет, картошки, что ли, начистит.
- Зачем это? Не надо! Мы с тобой, Олежка, любим друг друга. Ты всегда говорил, нам никто не нужен, мы можем быть счастливы только вдвоем.
- Вера, ты же в наглую смеешься надо мной. Сейчас не время для этого. Илья взрослый парень, и вполне может тебе помочь.
- Представляешь, Олежа, мне не надо помогать, потому что мне ничего не надо. Есть я не хочу, под одеялом мне тепло. Тебе надо, ты сам себе помоги. Воды принеси, печь истопи, покушать повкуснее приготовь то, что сам любишь.
- Вера, осторожнее! Ты меня доведешь, я душу из тебя вытрясу, но ты у меня встанешь и будешь делать то, что я скажу, поняла?
Вера горько усмехнулась. Нечего вытряхивать, ничего там не осталось, выгорело все, превратилось в пепел. Вера и сама не заметила, как и когда.
Нет, ну а что делать? Лежит жена колодой и не встает. Подъел Олег Викторович то что было в холодильнике, печь истопил. Сходил вечером за водой. Спать ложиться, Вера его в кровать не пускает
- Прости, Олежа, я даже повернуться не могу, может простыла где, все кости ломит. Ты уж ложись на диван.
- Не могу я спать на диване, там жестко, у меня и так спина болит.
- Мне очень жаль тебя, но у меня сильнее твоего болит. Возьми одеяло в шифоньере, постельное там же, на полке. Подушку вот, свою забирай.
- Не привык я на диване спать, может ты подвинешься?
- Я могу подвинуться, но не буду, тебе со мной рядом места нет. Иди и ложись на диван, достал до печенок, вражина!
- Как ты сказала? Вражина?
- Как тебя еще называть? Избил жену до полусмерти, все отбил, ноги не ходят, а ему мягкая постель нужна. Отвези меня завтра же в районную больницу, а сам спи на мягкой постели, сколько тебе влезет.
- Ладно уж, отлеживайся. Очень уж ты нежная. Другим бабам тоже попадает, никто после этого в постели не валяется.
- Иди, Олеженька, и живи с другими, которые терпеливые. А я второй раз не потерплю. Так и знай, или ты изобьешь меня до сме рти и сядешь, или в живых оставишь, тоже сядешь.
- Сказал же, больше не трону. Вера, у тебя характер еще тот, я тоже, бывает, срываюсь. Давай, забудем этот Новый год, начнем все сначала. Пусть будет у нас все, как раньше.
- Это как? Как ты, такой умный, начитанный, красивый, собираешься жить с дешевкой. Сам себя уважай, если меня за человека не считаешь.
- Ты хочешь сказать, что думаешь разводиться со мной? Не получится, дорогая моя. Я столько лет на тебя угрохал. Я мог жениться на любой девушке района, а взял тебя с ребенком.
- Не мог! У других не было готового дома, и мозги на месте были.
Перепирались до поздней ночи. Олег Викторович то уговаривал, то грозил. Вера, то смеялась над ним, то переходила к упрекам.
Ночь Вера провела в полудреме. Снился ей Сережа, молодой, в белой льняной рубашке. Он прятался за молодыми березками и звал ее. Сердце радостно стучало, душа пела, он рядом, он здесь!
Слышался веселый смех Илюши, которого папка раскачивал на качелях, его зов, ма-ма, иди ко мне, ма-ма! Просыпаясь в слезах, смотрела на оконный проем, не светает ли. Ей казалось, настанет утро и все встанет на свои места.
Стоило Олегу завозиться на диване, первым позывом было, надо встать, приготовить завтрак. Но Вера приказала себе, лежать! Укрылась одеялом до подбородка, закрыла глаза. Олег встал, дома холодно, неуютно, посуда не мытая, ведро помойное стоит у порога.
Согрев на электроплите чайник, выпил кружку чая с черствым хлебом и пошел на работу. Ч.рт бы побрал эту школу, но сегодня его очередь торчать в учительской, у телефона.
У ворот дома Катерины он остановился, постоял и вошел во двор. Илья накладывал снег в корзину, чтобы вывезти на улицу. Не здороваясь, ничего, Олег Викторович выговорил
- Мать заболела. Просит тебя прийти, чего-то ей надо.
Повернулся и ушел. Илья воткнул фанерную лопату в сугроб, пошел к дому. Вошел, убрав голиком снег с валенок.
- Бабушка, ты где?
- Ай? Тут я, пшено перебираю. Что-то случилось?
- Этот заходил. Говорит, мама заболела, меня зовет.
- Только этого не хватает. То-то я гляжу, приходила к нам, вся серая была. Иди, Илюш, сходи. Поди, что серьезное, так просто она бы тебя не позвала.
Сменив куртку на новую и переодев шапку, Илья направился к дому своей матери. Открыв двери, он чуть не наступил в помойное ведро. Не заходя в дом, взял ведро, вынес и вылил в огород, за баню.
Услышав, что кто-то ходит в сенях, Вера села на кровати, укрыв ноги одеялом.
- Олег, ты вернулся?
Илья, не снимая куртки и не разуваясь, прошел в спальню.
- Мама! Ты заболела? Олег заходил, сказал, что ты звала меня. Ты простыла?
- Нет, сынок, я не простыла и не болею, просто не хочу ничего делать.
- Как это?
- Оказывается, так бывает. Живешь, вроде с любимым человеком, чего-то добиваешься, куда-то стремишься и вдруг одно слово, и понимаешь, не с тем человеком и не в ту сторону бежала.
- Ты разругалась с Олегом Викторовичем? Из-за этого вернула бабе Кате нагрудник, так?
- Да, мы сильно поссорились. Тебе, сынок, не надо сейчас приходить сюда. Бабушке тоже скажи, пусть не ходит. Иначе, вместо меня, ты станешь ему прислуживать. Он и тебя опутает своими бреднями, ты сам не заметишь, как поверишь ему и станешь подчиняться. Держись от нас подальше, сын.
- Мама, как я смогу? Мне не трудно снег огрести или воды принести.
- Нет, Илья! Когда ты был маленький, Олег хотел быть только вдвоем со мной. Я пошла у него на поводу, мне нет прощения, и ты не должен прощать меня. А сейчас, пусть он будет вдвоем со мной, так же, как раньше.
Прости, Илюша, ты к нашей семье никакого отношения не имеешь. Тебя вырастили дедушка с бабушкой, вот о них ты обязан заботиться. Обо мне должен заботиться Олег Викторович. По его милости я отказалась от матери, от сына, от женщины, которая стала мне второй матерью.
Ты всегда был умным, послушным сыном. Ты поймешь, почему я запрещаю помогать нам с Олегом. Может тебя корить станут, стыдить. Люди, они со стороны ничего не видят. Ты потерпи, просто не обращай внимания.
- Я не понимаю, мама, что же дальше будет? Как вы дальше станете жить? Ты не можешь всю жизнь просто лежать.
- Нет, не буду лежать. Но я хочу, чтобы Олег Викторович побыл на моем месте и почувствовал на своей шкуре, как я жила с ним все эти годы.
- Мама, скажи, ты так и будешь с ним жить? Мам! Оставь его, пойдем к бабушке с дедом. Я один занимаю пол дома. Нам с тобой там места хватит.
- Нет, Илья! Я этот дом не отдам никому. Его твой отец строил. Олег очень хотел, чтобы я свою половину дома подарила ему. Я обещала и каждый раз откладывала. Или Олег будет жить по моим правилам, или я выживу его.
Иди, сынок, поставь чайник, я еще не завтракала, вместе чаю попьем.
Дождавшись, когда Илья выйдет, Вера натянула гамаши на свои исполосованные ноги. Под длинными рукавами фланелевого халата синяков не видать, да и синяки на руках только выше локтей.
Илья поставил чайник, сложил в стопку грязную посуду.
- Мам, можно я затоплю печь и посуду помою?
- Нет, Илья. Стоит только прибраться хоть раз, он вынудит тебя каждый день этим заниматься. Я прислуживала ему больше десяти лет и ничего кроме унижения не видела. Я не хочу, чтобы и ты стал зависимым от него.
С тяжелым сердцем возвращался Илья домой. Не замечал он ни яркого солнца, ни веток берез, гнущихся под выпавшим за ночь снегом, ни синичек, прыгающих по веткам и стряхивающих легкий, как пушинки, снег. Мутно у него на душе.
Катерина с нетерпением ждала возвращения внука. Долго он у матери засиделся, ладно ли там? Только Илья появился в дверях, она засыпала его вопросами, что с матерью, заболела? Чем заболела? Вызывали ли фельдшера?
Илья разделся, прошел на свою половину, держа в руках конверт.
- Бабушка! Я не понял ничего. Мама говорит, что она не болеет, но у ней круги черные под глазами. Она чашку с чаем едва в руках держит. Сидит и качается, видно, что ей плохо. Дома не убрано, печь не топлена, а мне не разрешила даже посуду помыть и печку затопить.
Сказала, что разругались с Олегом, что была у него служанкой. И в то же время говорит, что уходить от него не хочет. О каких-то правилах рассказывает. Бабушка, мне показалось, с мамой не все в порядке. Она говорит как-то невнятно. Зачем-то не велела тебе к ним приходить.
Вот, бабушка, это документы на дом, на строения и на землю. Мама сказала, чтобы были у тебя, и что бы Олег ни говорил, как бы ни требовал, не в коем случае не отдавать ему документы и твои монетки.
Вот, конверт с деньгами. Я не спросил, сколько тут. Мама сказала, это мои деньги.
- Господи, Илья! Мы ведь с дедом были уверены, что Вера подарила Олегу свои полдома! Он ведь на каждом углу кричал, что это его дом, он хозяин. А деньги откладывать на черный день Вера всегда умела.
Не надумала ли она чего плохого? Что это она документы, деньги раздает? У нее ведь зимой снега не выпросишь, ничего из своих рук не выпустит. Илья, пойду-ка, проверю я ее. Она нарочно сказала, чтобы я не приходила.
Катерина запыхавшись влетела в дом
- Вера, ты где? Вера, откликнись, ты живая?
Заглянув во все комнаты и не найдя Веру, Катерина побежала в сарай. Вера, выйдя из туалета, с удивлением наблюдала, как ее тетя Катя бегает от бани к сараю и обратно, хлопая себя по бокам, плача и причитая
- Ох, не доглядела я, ох, еть ее смолоду тянуло в озеро-то! Пропала девка, точно в прорубь кинулась! Ой, что теперь делать?
- Тетя Катя, ты чего воешь? Кого ищешь? Кто в прорубь кинулся?
Катерина оглянулась, помянула Веркину мать, ее бабушку, плюнула
- Тьфу! Будь ты трижды неладна! Ты чего парнишку напугала? Пришел домой горем уб итый!
- Ничего я не пугала, просто сказала, что отдохнуть хочу, потому лежу.
- Чего тогда деньгами раскидалась?
- Не кричи на всю улицу, народ напугаешь, пошли в дом!
Зашли. Вера скинула куртку, распахнула халат.
- Видишь? Видишь, что со мной сделал мой любимый Олежек?
- Ой-ей-ей! Говорено было тебе, не человек он. Да, ладно, что толку теперь повторять? Чего делать-то будешь?
- Думаю, отравить или за ре зать.
- Вера, хватит дурить. Я по правду спрашиваю, неужели так и спустишь? Чего-то делать надо.
- Надо, только я еще не придумала. Мне надо, чтобы он ушел. Денег в доме нет, документов на дом нет. Мало ли, что со мной случится, он не сможет смухлевать и оформить на себя наследство. Хотя, при его изворотливости, все возможно. Половину машины я у него отсужу, хотелось бы забрать машину целиком.
- Верка! И отчего ты такая большекромая? Отступись ты от него, отдай все, что попросит, пусть оставит тебя в покое.
- Посмотрим, тетя Катя. Меня еще всю трясет, ох и больно, когда побои заживают, по началу терпимее было. Или это сгоряча? Маленько оклемаюсь, там видно будет. А про прорубь даже не думай. Силком засунут, так я головой лед пробью и вылезу.
Продолжение Глава 79