Решение CAS спрессовало взрослую карьеру Камилы Валиевой до трех турниров осенью 2021-го – Finlandia Trophy, Skate Canada и Кубок Ростелекома.
Все остальные результаты аннулированы, а возвращение на лед в конце 2025-го – событие с неясной вероятностью.
Жутко представить: бан Валиевой длиннее, чем карьеры соперниц, с которыми она пересекалась на льду – Трусовой, Щербаковой, Усачевой. Еще ужаснее, что история гениальной фигуристки, начинавшаяся как красивая сказка, вырулила к такому печальному клиффхэнгеру.
Конечно, это невыносимая личная катастрофа Камилы – разрушено то, чему она посвятила всю сознательную жизнь.
Но как получилось, что больше ни один человек в нашем спорте не несет за это ответственности? И в какой момент судьба спортсменки, вокруг которой крутилось столько взрослых, свелась лишь к удобному способу для пиара и самовыражения – даже для тех, кто в этой истории должен сгорать от стыда.
Вообще, лозунги, что Валиева стала жертвой политики/запада/антироссийских сил – беспроигрышная позиция. Эпичный провал на всех ступенях нашего спорта безопаснее свести к внешнему заговору – и никто не заметит, что это борьба со следствием, а не с причиной.
Да, четыре года (максимальный для данных случаев срок) действительно жесткое наказание. Возможно, чересчур, хотя мы не знаем всех официальных подробностей. Но разве что-то изменилось бы, получи Камила не четыре, а, например, два года дисквалификации – в ее и нашем восприятии, бессилии, обиде? И если проблема только в длительности бана, то зачем было выстраивать странную линию защиты, основанную на сценариях, которые невозможно доказать?
На самом деле, вопросов еще больше, но главный почему-то нигде не звучит – кто виноват в том, что карьера Валиевой разрушена? Или хотя бы так – виноват ли в этом кто-то еще кроме арбитров CAS?
Ни одному из спикеров по делу Валиевой неинтересно, как в организме 15-летней фигуристки оказалось запрещенное вещество.
Никто из них не спрашивает, почему на Игры-2022 повезли фигуристку с непроверенной декабрьской пробой.
Нет вопросов к тем, кто отвечал за антидопинговое образование фигуристов и обеспечивал их медицинское сопровождение в сборной или конкретной группе.
Ключевую тему об ответственности окружения за допинг несовершеннолетних спортсменов поднимают тоже не наши депутаты, а враждебный МОК.
Хоть кто-то уточнил – ведется ли в России расследование по делу Валиевой? Или хотя бы проверка – нет ли оснований для возбуждения уголовного дела по статье за склонение спортсмена к использованию запрещенных в спорте субстанций, принятой в 2016-м.
Слышал ли кто-то за последние сутки внятные объяснения от Этери Тутберидзе, которая умеет давать большие интервью, когда ей необходимо, но в экстренных случаях умывает руки?
Никто не собирается делить ответственность за произошедшее с Валиевой, как делили с ней победы, призовые, славу. Никто не готов произносить слова, которые могли бы облегчить наказание еще на этапе сбора информации: ошиблись, недоглядели, упустили. И некому сказать: мы были вместе, это наша общая беда и общая ответственность. Зачем?
У людей, которые работали с Валиевой и отвечали за ее подготовку, все хорошо.
Этери Тутберидзе покоряет шоу-бизнес с двусмысленным теперь слоганом «я точно знаю, как добиваться целей, которые порой кажутся нереальными».
Филипп Шветский поменял должность врача сборной России на должность специалиста сборной.
Гендиректор ФФКР Александр Коган провозглашает российских фигуристов олимпийскими чемпионами в командном турнире, хотя, возможно, федерация, как обычно, просто не в курсе.
Галина Голубкова – по бумагам старший тренер женской сборной (а по совместительству – замгендиректора ФФКР по антидопинговому обеспечению) – хоть и остается полумифическим персонажем, но все так же при должностях в федерации.
Да, кодекс WADA безжалостен – за допинг в собственном организме отвечает только спортсмен. Случай Валиевой – не исключение: факт допинга доказан, объяснить его попадание в организм не удалось, наказание неизбежно.
Но важно понимать, что спортсмен в России – лишь верхушка пирамиды, в основании которой нагромождение из госорганизаций и госинститутов, зачастую дублирующих функционал друг друга: Минспорта, ЦСП, ОКР, ФМБА, федерации, сборные. А вокруг топ-спортсмена всегда толпы чиновников, специалистов и другого персонала – взгляните хотя бы на список нашей фигурной сборной: 215 сотрудников (тренеры, врачи, аналитики, специалисты) на 205 спортсменов. Но когда спортсмен попадает в беду, все 215 человек соблюдают от него необходимую социальную дистанцию.
Спортсмен сборной живет в условиях, которые не требуют задумываться о каких-то бытовых вещах – его кормят, одевают, возят и лечат, конечно, тоже. Чем – выбирают не сами спортсмены. Как объясняла Тутберидзе в интервью Познеру про запрещенный мельдоний, «мы должны были искать что-то новое, потому что все равно им нужно давать витамины, которые будут помогать восстанавливаться». Кодекс WADA подразумевает, что фигуристы даже в 15 лет должны проверять название этих витаминов, но система нашего спорта основана на другом – бесконечном доверии к тренерам, переходящим в страх. И иногда этот страх оправдан.
Ведь что сделало окружение Камилы для ее реальной защиты – кроме лозунгов, эпитетов, криков?
Придумали стыдную и очевидно нерабочую версию про дедушкин стакан и дедушкин чизкейк?
Намекнули на безалаберность фигуристки, которая берет из чужих рук мороженое и чай?
Заставили ее весь следующий сезон переживать олимпийский кризис в произвольной программе с капюшоном?
Пообещали господдержку и сохранение титула на территории России?
Что дальше – предложения игнорировать бан, разрешив Валиевой выступления на внутренних стартах? Но вряд ли ей сейчас это важно – возможно ли вообще представить мысли в голове 17-летней девушки в таких ситуациях?
Впереди у Камилы вся жизнь, но бэкграунд жертвы будет преследовать ее еще долго, хотя от врача Шветского это определение выглядит высшей формой фарса.
Но в главном он прав – Валиева действительно жертва. Жаль, что за громким обрядом ее приношения, никто уже не задумывается – чья.
Фото: Gettyimages/David Ramos; РИА Новости/Александр Вильф, Максим Богодвид
