– Здравствуй, Сергей Викторович! – Савельев протянул коллеге руку.
– Здравствуйте. Для вас, Андрей Петрович, по-прежнему Сергей, – отозвался Захарченко.
– Время бежит, больше пятнадцати лет мы не виделись. Я понимаю, что ты продолжаешь в Управлении трудиться. В какой же должности?
– Андрей Петрович, со служебным ростом у нас сейчас трудно. Большие сокращения Хрущев провел по всем территориальным управлениям. Вот уже шесть лет я – начальник отделения по линии Первого главка. Подполковник. И перспектив никаких… Хотя, работа мне нравится, ничего менять не хотелось бы.
– Ну, что же, Никита везде дров наломал. Мне тоже досталось.
– Я вам больше скажу, Андрей Петрович. По нашим каналам проходят сведения, в частности из Прибалтики, что региональные элиты ставят перед Москвой вопросы о полной ликвидации Комитета Государственной Безопасности. И Хрущев слушает таких горлопанов.
Перед глазами Савельева появилось строгое лицо Георга Яваста. Неужели и он среди этих «региональных элит»? Вряд ли, он человек прямой, если бы у него были претензии к органам, сказал об этом тогда, на отдыхе в Вызу. Но Георг прекрасно помнит, как плечом к плечу мы сражались с врагами из националистического подполья. С убийцами, которые не щадили ни русских, ни эстонцев, ни мужчин, ни женщин, ни стариков, ни детей. И победили, в том числе, с его помощью. Нет, вряд ли он среди этих «элит». Хотя кто-то к Хрущеву подходит с такой чушью, и тот им благоволит. Не должно это больше продолжаться. Надо приступать к делу.
Так, интересно, а Захарченко в курсе событий вокруг Хрущева? Пока неясно. Может быть, Миронов использует его втемную, чтобы не подставлять под удар в случае чего. Ладно, разберусь потихоньку.
– Андрей Петрович! Какая информация вам требуется, я готов помочь по широкому кругу вопросов, – перешел к делу Захарченко.
– Хорошо, Сергей. Думаю, тебе понятно, почему к серьезному и максимально закрытому делу привлечен человек гражданский, то есть я. Любой из людей при погонах ограничен в действиях служебными инструкциями.
Захарченко кивнул головой в знак согласия.
– К примеру, ты сможешь работать по Смольному?
– Что вы! С партийными работниками, тем более уровня областного комитета КПСС, нам работать запрещено.
– Совершенно верно. А мне как раз и нужно выйти на уровень обкома. Причем, на первое лицо. Или как его здесь величают, на Хозяина.
– Какого характера сведения о нем вам нужны? Как вы намерены работать с ним?
Теперь понятно. Захарченко не посвящен в суть заговора. Ему лишь велено помогать мне. Буду знать это и действовать в соответствии с выявленными ограничениями.
– Видишь ли, Сергей, весьма и весьма влиятельным людям в Москве нужно, чтобы я провел беседу с ленинградским первым секретарем обкома и убедил его в дальнейшем действовать в рамках правил, ими установленных. Для этого, во-первых, мне нужно знать, какой круг лиц в городе находится в непосредственном контакте с ним. Во-вторых, какая «компра» имеется на этих лиц, чтобы использовать её как козырь в итоговой беседе?
Собеседник услышал задачу и задумался. Потом с веселым прищуром поднял глаза на Савельева.
– Неужели что-то придумал? Уж больно задорно улыбаться начал, – покачал головой Андрей.
– Так вы же сами полтора десятка лет назад заложили базис для сегодняшней работы.
– Что ты имеешь в виду?
– «Контрабас» помните?
– Как можно забыть это дело? Меня же по его результатам генерал Радимов «схарчить» хотел. А что ты по «контрабасу» готов мне сообщить?
– Андрей Петрович! В конце 1948 года мы с вами собрали доказательства, свидетельствовавшие о том, что высокопоставленный работник Смольного Малинин Александр Васильевич организовал контрабандные поставки предметов искусства из послевоенного Ленинграда в Хельсинки. Реализовать уголовное дело не позволил начальник Управления генерал Радимов. Вас обвинил в некомпетентности, а дело распорядился закрыть.
– Совершенно верно. С помощью генерала Судоплатова мне удалось избежать расправы и уехать в Москву, где у меня началась другая работа.
– Вместо вас тогда назначили временного человека, который не очень стремился вникать в наши «дебри». Я не стал уничтожать документы дела о «контрабасе», лишь убрал их в сейф подальше. Малинина, видимо, предупредили о грозившей опасности, и он надолго «залег на дно». Из Москвы в то время приехали люди министра Абакумова, которые проводили аресты и вели следствие в ходе «Ленинградского дела». Причем действовали с каким-то изощренным садизмом: брали в оборот всех причастных, без разбора, мужчин, женщин, и жестоко выбивали из них признательные показания. Обстановка в городе была накаленная. Малинин явно боялся, что всплывут его делишки, и он «забыл» о контрабанде. Но вскоре умер Сталин, из тюрем начали выпускать тех, кто остался жив. Потом Хрущев выступил с разоблачением Иосифа Виссарионовича. Наши органы стали ограничивать в возможностях работы. Кое-кто, и в их числе тот самый Малинин, решил, что в новых условиях пришла пора безнаказанно заниматься разными аферами. Вот уже лет пять я получаю сигналы о том, что Малинин восстанавливает контрабандную цепочку. Причем, во главе цепочки не сам встал, а поставил своего сына Юрия Александровича.
– Что ты говоришь? Выходит по пословице, яблочко от яблоньки…
– Так точно! Малинин-старший вышел на пенсию по возрасту в прошлом году. Сынка давно пристроил под своим крылом в Смольном и пестовал на всем пути подъема по служебной лестнице. Не скупился на угощение и подарки для тех, от кого зависело продвижение. Денег и возможностей у него достаточно. И продвижение оказалось быстрым: сейчас Малинин-младший занимает должность, ни много, ни мало, помощника первого секретаря обкома, то есть чиновника с большими полномочиями. Готовит бумаги на подпись и предлагает первому лицу варианты тех или иных решений. В Ленинграде полно хозяйственных руководителей, которые готовы многое отдать, чтобы получить расположение Юрия Александровича Малинина.
– Интересный расклад выходит. А по линии «контрабаса» что ты можешь сказать?
– Есть у меня факты вовлеченности Малинина-младшего в преступные схемы контрабандной деятельности на том же канале. Открыто мне этим заниматься нельзя, а передавать следователям из ОБХСС не хочется, потому что боюсь – авторитет Малинина может на них подействовать, и дело развалится. Мое мнение такое: папа в стихах и красках объяснил сынку, какое величие его ждет, если он возродит семейный промысел. Сынок загорелся и вознамерился продолжить семейное дело. Пять лет назад младший ездил в Финляндию в составе ленинградской делегации, и по папиной наводке встретился с корифеями контрабанды из Хельсинки. К счастью для нас, в составе той делегации находился мой агент, он и обратил внимание на тех, кто общался с Малининым. «Срисовал», а я проверил по учетам. Понял, что дело у таких пройдох пойдет. И в самом, деле, пошло. Поначалу нечасто и мелкими партиями, для проверки и обкатки. Результаты понравились и, забыв страх, Малинин стал разгоняться. Периодически я принимал меры для пресечения партий контрабанды. «Контрабас» изымали, курьеров сажали. Но систему нельзя сломать, пока во главе организации её стоит человек с такими возможностями, как Малинин. И вдруг приезжаете вы, Андрей Петрович, и задаете ваш вопрос. Я тут же понял: вот сейчас Малинину и придет конец, потому что он является именно тем лицом, разоблачение которого станет очень неприятным сюрпризом для нашего высокопоставленного руководителя и может бросить на него тень.
– Похоже на то. Давай обсудим, как можно прихлопнуть этих контрабандистов и взять с поличным Малинина. Причем делать это нужно не скрытно, а с максимальным шумом, с привлечением органов милиции и журналистов.
Соратники как в былые времена принялись увлеченно обсуждать детали предстоящей операции и засиделись допоздна. Несколько раз кипятили чайник, пили чай с бутербродами и печеньем. Наконец Савельев посмотрел на часы и, потянувшись с хрустом, сообщил:
– Сергей, время позднее. Пора расходиться по домам. Тем более что мне еще предстоит определиться с ночлегом.
– Да, пора, пора! Я пойду, а вам куда торопиться? Это жилье в вашем полном распоряжении. Вот ключ. Не скажу, что здесь хоромы класса люкс, но всё необходимое имеется. А главное – место тихое, малолюдное. Вы будете незаметны, а посторонних здесь выявите легко.
– Спасибо! Завтра встречаемся?
– Так же вечером.
– Лады! Хочу предупредить о том, что мне нужно в интересах дела пройтись по прежней агентуре. Не исключаю, что кое-кто из них по сию пору продолжает оказывать помощь нашим. Поэтому, вдруг до тебя дойдут от них вопросы по существу встреч, имей в виду, мне нужна информация только по нашему делу. И ничего иного! А ты завтра принеси мне объективочки на тех, кто попал в сферу твоего внимания по «контрабасу».
– Договорились! Ну, спокойной ночи!
Следующим утром Андрей созвонился с одним из своих прежних помощников и предложил встретиться. К месту встречи в Приморском парке Победы Савельев отправился пешком, поскольку запас времени у него имелся, да и хотелось пройти по малолюдным уголкам родного города. Первые осенние дни не убавили его красоты, Петровский проспект шумел листвой деревьев как летом. Пройдя мимо уютного Дома ветеранов сцены, свернул на мост, ведущий с Петровской косы на Крестовский остров.
Он помнил, что мост с названием Большой Петровский в своей истории имел немало событий, но, пожалуй, к самым скандальным относился случай, датируемый декабрем 1916 года. Убийцы Григория Распутина тайно привезли на авто сюда из дворца князя Юсупова тело жертвы, завернутое в портьеру. Малая Невка под деревянным мостом замерзла не полностью, и господа-заговорщики перевалили через перила тяжелый труп, отправив в полынью. Река не стала долго укрывать свидетельство убийства, и тело старца всплыло через несколько дней. Тогда началось полицейское следствие, которое пометило Большой Петровский мост как место, где произошло мрачное историческое событие. Любое преступление оставляет следы, даже если их тщательно прячут высокопоставленные преступники, сделал вывод из воспоминаний Андрей.
Перейдя мост, он оказался среди аллей парка и издалека увидел длинную нескладную фигуру человека, ожидавшего его в назначенном месте. Человеком этим был Владимир Федорович Григорьев, подполковник милиции в отставке.
Оба были рады встрече и поначалу интересовались собственным статусом на данный момент и общими знакомыми, то есть, по определению Савельева, «принюхивались». Потом он, вполне доверяя собеседнику, задал прямой вопрос:
– Федорыч, ты же, сколько тебя помню, в Смольнинском райотделе милиции «трубил», знаешь всё и вся в своей округе, поэтому расскажи мне, что знаешь про работников Смольного, нарушающих советские законы.
– Андрей Петрович, если вы имеете в виду мздоимцев, каковые наличествуют в разных слоях социалистического общества, то лучше обратиться в ОБХСС.
– Федорыч, я такой же бывший опер, как и ты, хотя оперы бывшими не бывают, поэтому маленько разбираюсь, у кого, о чем спрашивать. Меня конкретно интересуют контрабандисты…
Григорьев с хитрецой посмотрел на собеседника и неторопливо ответил:
– Вон кто вам понадобился! Ну, известны мне кое-какие детали преступной деятельности одного такого товарища. Точнее, ныне уже семейной деятельности. Собирал я в отдельную папочку документы по вскрывшимся фактикам, но лишь для собственного интереса, потому что реализовать такое дело ни у кого не получится.
– Это почему же не получится?
– Объясню. Ходит промеж оперов байка о том, что давным-давно, сразу после войны, один товарищ от «соседей» с Литейного собрал все документы, обличающие этого контрабандиста из Смольного. Но реализовать дело ему не дало собственное руководство, на которое надавили сверху. Товарищ сильно пострадал и исчез навеки в местах не столь отдаленных. С тех пор никто не брался за это дело. Мистика…
– Брехня это, Федорыч, если на прямоту. Домыслы, а не мистика. Жив тот опер с Литейного, не исчез. Перед тобой сейчас стоит.
– Выходит, что вы этих самых Малининых дожать приехали?
– Ну, вроде того. Давай выкладывай, что знаешь.
… Вечером в квартире на Ремесленной Савельев обсуждал новости с Захарченко.
– Удалось установить место, где Малинин хранит произведения искусства, попавшие к нему в руки. Он приобрел квартиру в новом скромном доме на Московском проспекте, что выстроен во дворе у Обводного канала. Квартира оформлена на его любовницу, Эллу Вольман, которая работает заместителем директора универмага «Фрунзенский», расположенного поблизости. Оборудовал своего рода квартиру-хранилище. Вольман в квартире бывает редко, лишь во время любовных свиданий с Малининым. Я собираюсь ночью осмотреть квартиру, изучить сокровища этого Али-Бабы.
– Я пойду с вами, Андрей Петрович. Для страховки, вдруг у этого Али-Бабы в сокровищнице сорок разбойников прячутся.
– Ладно. Но лишь постоять на стрёме. Внутрь тебе нельзя, ты – лицо официальное, негоже обыски без постановления проводить. А насчет разбойников чутьё тебя не подвело. Малинин набрал себе банду из пяти бывших милиционеров, по каждому из которых уголовное расследование плачет. Оформил на работу инструкторами райкомов партии, и использует для личной охраны и проворачивания темных делишек. Например, для запугивания врагов. Бригадиром назначен некто Булкин, мордоворот, служивший охранником в лагерях. Говорят, любил собственноручно измываться над заключенными, избивать до полусмерти. В середине пятидесятых счел за лучшее уволиться из органов и затеряться на гражданке. Но Малинину именно такие и нужны. Базируются «нукеры» на даче отца в Комарово, сынок там днюет и ночует. В собственной квартире на Таврической улице практически не живет, так как пребывает с женой в ссоре.
– Хороший вы поиск провели, Андрей Петрович, много важного узнали. Я тоже время даром не терял. Вот список тех, кого Малинин в течение последних лет использовал для вывоза контрабандного товара за границу. В настоящий момент, на мой взгляд, нам более всего подходит второй механик Суслопаров с теплохода «Васильсурск». Через неделю судно придет в наш Лесной порт грузиться пиломатериалами на Хельсинки. Малинин такие случаи не упускает. У него подпольная деятельность имеет некую цикличность – раз в три-четыре месяца. В эти дни как раз цикл начинается. Так что, думаю, нужно будет за Суслопаровым присмотреть, когда появится в Питере.
– Присмотреть нужно будет не только за ним, но и за самим Малининым, и за его Эллочкой-людоедкой…
– За кем, простите?
– Эллочка-людоедка, персонаж романа «Двенадцать стульев». Имею в виду подругу Малинина Эллу Вольман.
– Вспомнил, вспомнил… Но нам вдвоем за троими не уследить.
– Сергей, я всё продумал. Тебе достанется Суслопаров. Сможешь присмотреть за ним?
– Без сомнений!
– Я беру на себя Малинина. А барышню его поручу своему старому знакомому, бывшему оперу из Смольнинского райотдела милиции. Он её давно знает, будет «пасти» надежно.
– Расклад понятен. Однако время позднее, пора квартирку ехать смотреть.
… Через час Захарченко на своем «Москвиче» привез Савельева в нужное место. Машину поставили незаметно на стоянке в соседнем дворе. Стрелки часов приближались к половине первого ночи. По ночному времени почти все окна в домах погасли, город отдыхал перед новым рабочим днем. Друзья вошли в парадную и поднялись на третий этаж. Андрей жестом показал дверь квартиры и достал набор отмычек. Напарник поспешил вниз и отключил электричество в щитовой. В жилых домах такое случается, когда среди ночи пропадает свет, но мало, кто из жильцов обращает на это внимание, может, электрики ремонтируют что-то. Люди не возмущаются.
Андрей вспомнил давние навыки: во время войны перед заброской в немецкий тыл на подготовке инструктор учил способам вскрытия дверей без ключа. В мирное время наука пригодилась лишь раз, когда жена в санатории случайно захлопнула дверь их номера, а ключи остались внутри. Вера с досадой порывалась идти за горничной и вызвать слесаря, но Андрей взял у жены шпильку, пошерудил в замочной скважине, и дверь открылась. Других случаев практического «вскрытия» до этого не было.
Дверь поддалась и «взломщик» вошел внутрь. В темноте у дверного косяка забелела бумажка. Хозяева устанавливают «контрольку», полоску бумаги в дверном проеме, догадался Андрей. Конспираторы! Проверяют, что в их отсутствии дома не побывал никто чужой. Не забыть вставить её на место, уходя. Светя фонариком с синим светом, он обошел квартиру.
В ней было две комнаты и кухня. В одной комнате большую часть пространства занимала огромная кровать, «сексодром», как называли такую мебель в шутку. Свидания, без сомнения, проходят здесь. Закрытую дверь в другую комнату тоже пришлось вскрывать. Не доверяет Малинин сокровища своей даме сердца.
В комнате у стен стояли картины в красивых рамах, автором той, что поближе, явно был Айвазовский. На полу лежали старинные иконы в дорогих окладах, некоторые без окладов высились стопками. Стоял картонный ящик, где в свете фонаря поблескивали драгоценности: цепочки с кулонами и без оных, золотые кольца, перстни с камнями, браслеты и прочие украшения.
В другом ящике лежали акварели и карандашные рисунки, судя по сюжетам, относившиеся к прошлому веку, созданные руками известных мастеров. Времени у Андрея в распоряжении имелось немного, поэтому каждую вещь в отдельности рассматривать он не стал.
Закрывая хранилище, заметил на тумбочке возле двери матерчатую сумку с бумажным пакетом внутри. Там оказались три иконы, рисунки и эскизы к картинам с изображенными на них головами людей и отдельными фигурами. Савельев не считал себя специалистом, но понял, что рисунки дорогие и, похоже, принадлежат кисти Иванова, автора картины «Явление Христа народу».
Кроме икон и рисунков, в сумке лежали драгоценности: цепочки и перстни.
Возник вопрос, почему они оказались здесь, а не в хранилище. Ответ родился сразу: Малинин готовил новую «посылку» в Хельсинки. Вынести из квартиры её должна Эллочка-людоедка. Поэтому сумка лежала в общей комнате.
Всё! Надо уходить, не меньше часа он бродил по чужим комнатам. Провел тыльной стороной ладони по влажному лбу: вся в поту. Волнуюсь, значит. Старею, увы, старею.
Тихонько открыл входную дверь, приложил хозяйскую «контрольку» на место, после чего тщательно закрыл замки. Повернулся, чтобы спуститься по лестнице и вдруг весь напрягся: в темноте к нему кто-то приближался. Андрей быстрым движением нащупал в кармане нож, принял оборонительную позу, готовый встретить неприятеля.
Человек в темноте негромко подал голос:
– Андрей Петрович, это – я. Ждал вас на лестнице, чувствовал, что вы вот-вот выйдете…
– Фу, ты, черт! – ругнулся шепотом Савельев, – нельзя так пугать, ведь я на тебя с ножом прыгнуть готовился.
Вскоре на пустой лестнице вновь загорелся электрический свет, а «Москвич» в соседнем дворе заурчал мотором.
– Малинин в квартире подготовил посылку в Хельсинки. В матерчатой синей сумке лежит. Пора следить за актерами – скоро начнется спектакль, – предупредил Андрей товарища.
… – Андрей Петрович! Теплоход «Васильсурск» в девятнадцать часов швартуется в порту. На погрузку чуть больше суток, значит, следующей ночью уйдет в рейс на Хельсинки, – через два дня сообщил новость Захарченко.
– По идее, Вольман завтра должна передать Суслопарову груз, – задумчиво ответил Савельев, – значит, надо следить, когда она зайдет за ним в квартиру. Как только выйдет из дома, тебе нужно её срочно брать и везти на допрос. На машине с мигалкой и сиреной для воздействия на психику. Без учета наказания за «контрабас» ей обеспечено пять лет только за сбыт краденного. Я проверил: карандашные рисунки Иванова украдены при ограблении квартиры известного коллекционера десять лет назад. «Колоть» её придется тебе, она должна сдать Малинина. Не дура же эта дама в самом деле? Зачем ей на себя чужое брать? Пусть скажет, где и кому она должна передать товар, и пусть передает под нашим контролем. Дальше мы поведем контрабандиста на пароход и задерживаем, пресекая факт контрабанды. Опять-таки получаем компромат на Малинина. А потом и самого прессуем. Замысел понятен? Тогда за дело!
Захарченко обеспечил Савельева служебной «Волгой» с портативной радиостанцией. Такой же рацией оборудовали «газик» Федорыча, который приобрел в милиции списанную машину и собственными руками довел её до совершенства. Сейчас она застыла на набережной Обводного канала – Элла Вольман работала в своем кабинете в универмаге «Фрунзенский»
и пока никуда не собиралась. Андрей дежурил на стоянке у ворот Смольного, присматривая за служебной машиной Малинина, которая тихо фырчала включенным двигателем около ограды. В семь вечера Малинин вышел с работы, и водитель повез его из города. «Похоже, в Комарово двигается», – решил Андрей, аккуратно следуя за «Волгой» Малинина в транспортном потоке по Кировскому проспекту. Действительно, через полчаса они были в Комарово. Малинин закрыл за собой железную калитку, а машина уехала обратно. «Кажется, этот пока никуда не собирается», – резюмировал Савельев.
Запищала рация, Захарченко сообщил, что «Васильсурск» встал у причальной стенки Лесного порта.
– Андрей Петрович, полагаю, что Суслопаров эту ночь проведет на борту. Их «дед» только что сошел на берег, его с цветами встретила жена и дочка, все на такси укатили в город. В отсутствии стармеха на судне должен дежурить второй механик.
– Понял тебя, Сергей. Езжай к «Фрунзенскому» и смотри за Эллочкой. Если мы все правильно рассчитали, сегодня вечером главным действующим лицом будет именно она. Я Федорычу позвоню, чтобы он приехал в Комарово мне на смену, а сам к тебе рвану.
Вечером на улицах Ленинграда машин было немного, и Андрей вскоре приближался к Обводному каналу. По рации пришел сигнал от Захарченко:
– Объект вышел с работы и направился к известному дому.
– Сергей, кажись, дело пошло! Минут через пятнадцать буду рядом. Но если вдруг Эллочка быстро выскочит с синей сумкой, ты сразу хватай мадам и вези на допрос!
Однако Захарченко спокойно сидел в машине, когда Савельев остановился рядом. Чекист закурил и подошел к Андрею:
– Пока не выходила. Дома сидит, вон свет в окне горит.
– Это кухонное окно. Мадам после работы ужинает, кофе с пирожным кушает. Бутерброд хочешь? На, подкрепись пока. И чайку налью из термоса…
Элла Вольман недолго оставалась в квартире, и вскоре вышла во двор с синей матерчатой сумкой в руке. Офицеры тут же оказались рядом. Захарченко предъявил красную корочку удостоверения и сурово произнес:
– Гражданка Вольман, вы задержаны! Пройдите в машину!
Савельев тем временем заглянул в сумку и увидел знакомый бумажный пакет. Не привлекая внимание женщины, которая оторопело пыталась сообразить, что с ней происходит, пальцами прощупал пакет. «Доски» в количестве трех штук лежали там. Он утвердительно кивнул напарнику, и Захарченко, крепко взяв задержанную за локоть, повел к машине. Савельев сел на заднее сидение рядом. Вольман истерично кричала, что кое-кто поплатится погонами за произвол. Андрей без слов показал ей выписку, в которой было напечатано, что хранение и сбыт краденых вещей влечет уголовную ответственность сроком до пяти лет. Тем временем «Волга» с включенной «мигалкой» и сиреной пролетела по Московскому проспекту и остановилась у здания с вывеской «Московский районный отдел Управления КГБ при СМ СССР по Ленинградской области». Вольман испуганно охнула и шепотом спросила:
– За что меня в КГБ?
В сопровождении Захарченко она вошла в здание. Савельев остался в салоне «Волги» поддерживать связь. Позвонил Федорычу, чтобы узнать новости. Тот со смехом ответил:
– По-моему, папаша с сынком решили основательно принять на грудь. В доме музыка играет, свет во всех окнах горит. Гуляют люди. Только грустный охранник одиноко торчит в кресле на веранде.
– Плюс ты скучаешь на вахте. Ничего, Федорыч, потерпи! Ровно через сутки должна наступить развязка. Твою подопечную в оборот взяли. Ждем интересного рассказа.
– Успехов вам. Я в норме.
– Ну, до связи!
Через час Захарченко и Вольман вышли из дверей отдела и быстро сели в машину.
– Приведите себя в порядок, гражданка Вольман. Сейчас поедем на площадь Стачек, где вы должны передать сумку людям Малинина, – сказал Захарченко.
– Я же говорила, что передавать никому не должна. Надо просто положить сумку на сидение машины, которая мне известна. И уйти. Потом позвонить Малинину, сообщить, что дело сделано, – откликнулась женщина.
– Ехать к нему не надо?
– Нет.
На площади Вольман нашла нужную машину, ей оказался «Москвич» зеленого цвета, открыла дверцу и положила сумку на заднее сидение. Потом огляделась по сторонам и вернулась в машину Захарченко. Савельева в салоне уже не было – он занял позицию для наблюдения за происходящим на площади. Захарченко отвез женщину в отдел и поместил в камеру для задержанных. Вскоре вернулся к Савельеву и рассказал, как прошел допрос Эллы Вольман.
– Она в слезах убеждала, что ни в чем не виновата. В кабинет пришел мой знакомый следователь с понятыми. В их присутствии вскрыли пакет. Кроме рисунков, ворованными оказались драгоценности. Мадам сникла, а следователь добавил красок, сообщив, что Малинин привлек её к участию в контрабандной деятельности в особо крупных масштабах. Это – не чулки и сигареты подпольно привозить из-за границы. Предметы живописи и искусства – государственное достояние, за контрабанду такими ценностями можно получить «пятнашку», а то и расстрел. Эллочка завопила, что ничего не знала. Квартиру купил Малинин и оформил дарственную на неё, свой экземпляр документа достала из сумочки и предъявила. О том, что во второй комнате склад картин догадывалась, но сама туда не заглядывала, боялась Малинина, который без объяснений велел в закрытую комнату не заходить. Иногда относила пакеты с картинами по адресам, которые он указывал. Так же, как сегодня. Всё это она изложила в письменном виде, вот эти бумаги.
– Хорошо, уже есть, чем прижать хвост Малинину.
– Андрей Петрович, это еще не всё. Сейчас следователь с помощником, взяв понятых, поехал в квартиру Вольман. К утру рассчитывают провести описание ценностей, укрытых там Малининым.
– Вот это добьет сыночка и его криминального папашу. А еще мы подготовим акт задержания контрабанды на судне. С протоколом допроса Суслопарова. Тогда точно будет осиновый кол для семейки упырей.
Упомянув осиновый кол, Андрей вдруг вспомнил, как на осиновом колу в Эстонии закончил подлую жизнь другой упырь – бандит Аарне, которому Савельев поклялся отомстить за гибель друзей. Он вздохнул и прикрыл глаза. В этот миг Захарченко воскликнул:
– Смотрите! Хозяин машины объявился!
Действительно, у зеленой машины стоял мужчина средних лет, который по-хозяйски заглянул на заднее сидение, ощупал синюю сумку, сел за руль и поехал в сторону Двинской улицы. Захарченко поспешил за ним. По улицам колесили недолго, «Москвич» остановился возле жилого дома. Водитель забрал синюю сумку и вошел в ближайшую парадную.
Савельев повернулся к напарнику и сказал:
– Теперь этого субчика надо караулить до тех пор, пока он не отнесет «контрабас» на судно Суслопарову. По-моему, это один из «нукеров» Малинина, мне его фото показывал Федорыч. Ты подежурь здесь, а я смотаюсь к Фрунзенскому универмагу за своей машиной. На трамвайчике, ведь здесь недалеко. Приеду и сменю тебя.
Наступившая ночь новостей не принесла. Утром отзвонился Федорыч, сообщивший, что едет за «Волгой» Малинина к Смольному. Будет ждать «клиента» там. Появился Захарченко. Савельев изложил план дальнейших действий:
– Вчера мы немного ошиблись в предположениях. Думали, что Суслопаров выйдет в город, и Эллочка отдаст сумку ему. В действительности получилось по-другому. Сумка теперь у этого мужика из «Москвича». Суслопаров – на судне. Стало быть, передача будет либо в порту, либо рядом с ним. Поэтому, Сергей, лети туда, изучай обстановку и следи за механиком. Дело закрутилось, пароход ночью отойдет в рейс. Скорее всего, вечером «контрабас» должен быть на борту. Я буду «пасти» этот «Москвич», как только он тронется с места, позвоню тебе.
Сидеть на месте пришлось до вечера. Уже позвонил Федорыч, сообщил, что Малинин работу закончил и уехал на дачу. Наблюдение старый опер продолжил в Комарово, а Савельев ждал своего часа.
Владелец «Москвича» в неприметном сереньком плаще и кепке сел в машину, когда уже стемнело. Машина явно направлялась по Двинской улице в Лесной порт, Андрей незаметно пристроился следом. Ехали несколько минут, и «Москвич» остановился на стоянке у проходной порта. Савельев нашел место для парковки, не привлекая внимания своего объекта наблюдения.
Глядя на огромную территорию морского торгового порта, Андрей вспомнил, что не раз бывал на многих его причалах, встречая и провожая в море грузовые суда. Причалы протянулись на многие километры, для удобства работников порта по внутренней территории курсирует автобус. Первый грузовой район растянулся вдоль устья Невы, по Гутуевскому ковшу и частично вдоль Морского канала. Это – историческая часть порта, отсюда начиналось и продолжалось его развитие на протяжении двух веков строительства города. Отсюда уходят грузовые суда европейского и латиноамериканского направлений. Второй грузовой район примыкает к Первому, он специализируется на перевалке грузов австралийского, североамериканского и западноевропейского направлений. Здесь обрабатывают мощные суда-контейнеровозы.
В Барочном и Восточном бассейнах обустроены причалы Лесного порта, день и ночь портальные краны грузят пиломатериалы и другие лесные грузы. Здесь находится Третий грузовой район. В Четвертом районе лежат горы угля, который повезут в разные станы. Здесь же перерабатываются жидкие грузы и находится база для снабжения судов топливом и смазочными материалами. Андрей недавно читал, что годовой оборот грузов в Ленинградском порту составляет более десяти миллионов тонн. Это много, в Советском Союзе нет другого порта, равного ему по величине.
Вдруг в машине ожила рация. На связь вышел Захарченко:
– Андрей Петрович, Суслопаров сошел на берег…
– Что, Сергей, он пошел к проходной?
– Нет, почему-то к забору…
– То-то смотрю, мой объект заметался, как мышь в родах. Тоже к забору кинулся. Вот что, Сергей, я мыслю: они сейчас сумку через забор кидать будут. Темнота наступила, ребятки надеются, что их никто не заметит. Все, пошли за ними посмотрим! И подними таможенников – Суслопарова нужно брать при входе на судно.
Андрей шел за объектом и размышлял, насколько безнаказанно привыкли действовать контрабандисты: не соблюдают даже элементарных методов конспирации, не проверяют, есть ли за ними слежка, практически открыто проводят свои встречи и передачи «товара». Впрочем, для нас оно и к лучшему, резюмировал свою мысль чекист.
«Серый плащ» остановился у изгиба портового забора и громко крикнул:
– Дима, ты здесь?
Когда из-за забора кто-то в ответ крикнул «да», он баскетбольным приемом перебросил сумку на территорию порта, потом быстро направился к машине. Андрей вернулся в свою. И вовремя:
– Андрей Петрович! Суслопаров с сумкой топает к судну. Там все готовы к встрече с ним. Подходите к нам, – скороговоркой сообщил Захарченко.
– Хорошо, иду. Пропуском в порт ты меня обеспечил, так что я скоренько…
Савельев поднялся на судно, когда Суслопарова с «контрабасом» уже задержали. В тесной каюте судовой канцелярии собралось довольно много людей. Сам контрабандист сидел у стены с раскрасневшимся от волнения лицом и неохотно отвечал на вопросы таможенников, которые заполняли протокол. На столе лежали иконы, карандашные рисунки и драгоценности из той самой синей сумки, за прикосновение к которой уже кляла судьбу Элла Вольман. В дверях стояли члены экипажа, которых привлекли как понятых. Капитана судна в канцелярии не было: несмотря на ЧП в экипаже рейс никто не отменял, и теплоход «Васильсурск» готовился к отходу.
Андрей спросил у Захарченко:
– Он сообщил, что в преступную деятельность его вовлек Малинин?
– Да, этот факт отражен в протоколе. Сказал, что трижды участвовал в мероприятиях по переправке предметов искусства за границу. Малинина выгораживать не стал, с потрохами сдал подельника.
– Сергей, я сейчас возьму часть бумаг, которые обвиняют Малинина в преступлении, и помчусь в Комарово. Надо прижать главного фигуранта, пока тот ни о чем не узнал. Трудно сказать, может, у них налажена какая-нибудь связь, и папаша с сынком ударятся в бега, поняв, что им грозит. Ты бери своих сотрудников и гоните за мной на дачу.
– Андрей Петрович, может быть, вместе поедем? Одному-то опасно, сами говорите, неизвестно, как банда между собой общается. Вдруг на вас нападение организуют. Не исключаю, что в данный момент на судне есть человечек, готовый за деньги оповестить Малинина и его «нукеров» о происшедшем.
– Ладно, Сергей, бог не выдаст, свинья не съест. Не в таких переделках приходилось бывать. А минуты терять никак нельзя.
Тем временем допрос Суслопарова завершился, в наручниках его вывели с судна на пирс. Там ждала машина, в которую поместили задержанного с сопровождающими и увезли. Андрей кивнул Захарченко и сошел по трапу. Он пожалел, что его «Волга» осталась у проходной с той стороны. Ходьбы напрямик – всего несколько минут, но в том-то и дело, что по дороге придется долго обходить брикеты досок шестиметровой длины, уложенные в высокие штабеля.
Он пробирался по узкому проходу между штабелями. Было темно, но порт освещался фонарями на высоких мачтах. Проходя от одного штабеля к другому, он попадал в полоски света, потом опять шел в темноте. Появилось чувство тревоги, которое подсказывало ему вести себя осторожнее. Огляделся по сторонам, но не заметил ничего подозрительного. Вдруг впереди, в полосе электрического света показалась чья-то тень, двигавшаяся у него над головой, по верхнему ряду досок. По мою душу преследователь, понял он, и решил спровоцировать незнакомца. Громко топая ногами, Андрей побежал вперед, предполагая, что человек наверху тоже ускорится. Напасть он должен там, впереди, где конец штабеля, там нужно спрыгивать, чтобы забраться на следующий, последний перед проходной. Между торцевыми частями штабелей имелась проездная зона шириной метров пятнадцать, созданная для работы автопогрузчиков. Добегая до конца штабеля, Савельев резко остановился и сделал короткий рывок назад.
Именно в этот момент преследователь спрыгнул с досок, рассчитывая приземлиться жертве на плечи или за спину. Нехитрый трюк чекиста спас ему жизнь: некий детина, пролетев с трехметровой высоты, усмотрел, что внизу никого нет, видимо, растерялся и не удержался на ногах. Он стоял на четвереньках и вставал, когда сзади подбежал Андрей. Вспомнив давнюю драку с немецкими солдатами на дороге под Псковом, он поступил, как и тогда: с разбега ударил противника носком ботинка. «Прыгун» со стоном свалился набок, но сил не утратил, резко зацепил Андрея за ноги и подсек. В падении Савельеву удалось перелететь через противника, шлепнуться на бок и снова ударить, теперь двумя ногами со всей силы. Освещения было недостаточно, чтобы разглядеть, куда попал. Судя по реакции, попал в чувствительное место. Вскочив на ноги, Андрей снова бросился к пытавшемуся подняться человеку. Нанеся несколько кулачных ударов в голову, он схватил ослабевшего противника за плечи и стукнул головой о доски. Тот поник, и Андрей с силой толкнул его в узкую щель между штабелями, из которой только что выскочил сам. Человек рухнул лицом вниз и затих. Переводя дух Андрей, заметил в том месте на асфальте, куда спрыгнул противник, выпавшее бандитское оружие: обрезок стальной арматуры с перемотанной изоляционной лентой рукояткой. Для меня приготовил, машинально отметил он и сунул железяку в рукав куртки. Пригодится в случае чего.
Бегом добежав до проходной, он предъявил пропуск и пулей промчался к машине. Уже в пути услышал зуммер радиостанции, Захарченко спросил:
– Всё у вас удачно?
– В целом да. Но в порту пришлось вступить в схватку с каким-то проходимцем, который собирался меня «грохнуть».
– Так я и знал, Андрей Петрович. Что же вы меня не подождали!
– Ладно, ладно. Всё в порядке. Справился. Ты быстрее гони за людьми и приезжай в Комарово.
Потом Андрей связался с Федорычем, который успокоил, что на даче всё тихо.
Илья Дроканов. Редактировал Bond Voyage.
Все главы романа читайте здесь.
======================================================
Дамы и Господа! Если публикация понравилась, не забудьте поставить автору лайк и написать комментарий. Он старался для вас, порадуйте его тоже. Если есть друг или знакомый, не забудьте ему отправить ссылку. Спасибо за внимание.
======================================================
Желающим приобрести повесть "Две жизни офицера Де Бура" с авторской надписью обращаться dimgai@mail.ru
======================================================