Часть четвертая.
Повороты судьбы (пятидесятые и шестидесятые годы)
Глава 2.14. «Лесная школа» (Школа особого назначения НКВД СССР)
В Подмосковье стояла прекрасная пора – золотая осень. Этот период в конце сентября и начале октября невозможно пропустить незамеченным. Холода еще не пришли, но листва на глазах меняла цвет и становилась золотисто-желтой. Вдоль дорог взгляд замирал на пожелтевших березках, пожухшей траве, тропинках, ведущих вглубь леса, на освещенных солнцем полянках. Живые пейзажи казались сошедшими с картин Левитана.
Савельев любил это время года и любовался тихими изменениями природы. До работы он добирался обычным автобусом, день за днем садясь на Шоссе Энтузиастов и следуя мимо Балашихи до остановки «25-й километр» Горьковского шоссе. Красно-желтый рейсовый ЗИС
с шумом и скрипом распахивал и захлопывал двери, оставлял облако бензинового дымка и уезжал, а Андрей сворачивал с дороги налево и шел пешком. Миновав проходную в деревянном заборе, он попадал в чудный лесной пригород Москвы и ощущал себя в царстве природы. Вот чуть сильнее подул ветер – и деревья послушно отряхивали летнее убранство, листва падала на землю с мягким, ласковым шорохом. Сквозь оставшиеся редкие листья вспыхивали яркие пятна гроздьев рябины. Вокруг рябин устраивали шумный переполох пестрые птахи с охристым окрасом – подмосковные дрозды. Их шумная перебранка ненадолго будоражила впадающий в дремоту осенний мир. Потом победу одерживала тишина.
Меж тем, лес на пути Андрея заканчивался асфальтированными дорожками, вдоль которых открывались в своем неброском обличии двухэтажные деревянные дома довоенной постройки. Время до начала занятий оставалось достаточно, и можно было продолжать прогулку по дорожкам, которая так способствовала воспоминаниям.
Сюда, в скрытый от чужих глаз комплекс зданий на 25-м километре он впервые попал почти десять лет назад, весной 1954 года. Здесь располагалось учебное заведение, которое было создано в 1938 году как Школа особого назначения НКВД СССР. Позже её именовали Высшей разведывательной школой, но сотрудники между собой называли её «25-й километр», «Лесная школа» или просто «Лес».
Это и в самом деле был лес, только огороженный зеленым забором. Со временем высшее учебное заведение в лесу, обнесенном забором, стало «Школой № 101» Комитета Государственной Безопасности при Совете Министров СССР, где готовили кадры советской разведки. Весь комплекс представлял собой группу сооружений: учебный корпус в трехэтажном кирпичном здании, столовая и общежития слушателей – в нескольких двухэтажных деревянных домах.
Командовал школой генерал-майор КГБ Гриднев,
поэтому здания за оградой в шутку звались «деревней Гриднева». Руководители учебных отделений имели большой опыт оперативной работы, некоторые были даже с довоенным стажем. Слушатели в годы Великой Отечественной войны принимали участие в обороне Москвы, в организации партизанских отрядов в немецком тылу. Вполне обоснованно заслуги школы были высоко оценены: 30 августа 1945 года школу наградили Красным Знаменем.
Воспоминания уводили Андрея дальше и дальше. Чаще всего память восстанавливала события, последовавшие следом за встречей с генералом Судоплатовым поздно вечером 5 марта 1953 года.
Тогда после известия о смерти Сталина генерал озабоченно сказал Савельеву, что ему нужно уйти, но они встретятся и еще поговорят, когда позволит обстановка. Ждать пришлось долго. В течение весны и начала лета пятьдесят третьего года Судоплатова собирались назначить то на одну, то на другую должность, но назначения откладывались, при этом сам он был постоянно занят и недоступен. В июне как гром среди ясного неба прозвучала новость: арестован Берия. Арест высокопоставленного «врага народа» был осуществлен группой генералов во главе с маршалом Жуковым на заседании в Кремле по приказу соратника Хрущева Маленкова.
Хрущев, стремившийся к единоличной власти после смерти Сталина, устранил главного политического соперника – всесильного руководителя советских спецслужб. Лишая его поддержки в профессиональных кругах, он «раскрутил» так называемый антипартийный заговор чекистов. Разом арестовали и предали суду многих генералов из верхушки органов госбезопасности. Среди арестованных оказался и генерал-лейтенант Судоплатов. Никто из них не мог рассчитывать на оправдание, практически всех ждал расстрел. Судоплатов не мог не чувствовать, что очередь дойдет и до него.
Много позже Андрей через осведомленных лиц узнал, что новое руководство страны на первых порах хотело использовать Судоплатова как свидетеля и разоблачителя тайных убийств, совершенных по приказу Берия, а также зондажа Берией возможности заключения с Гитлером мирного соглашения на начальном этапе войны. Генерала неоднократно допрашивали в Кремле и в Генеральной прокуратуре СССР. Ему становилось понятно, что его ответы властям не нравятся, и день за днем из свидетеля он превращается в обвиняемого.
Ситуация в органах госбезопасности в те дни стала крайне напряженной. Из разведки были уволены лучшие сотрудники, её руководители: заместитель Судоплатова Наум Эйтингон, Елизавета и Василий Зарубины, Зоя Рыбкина (Воскресенская). Их возраст позволял работать еще долго, ведь старшему из них было чуть больше пятидесяти. Доходило до странного: легендарный разведчик подполковник Семен Семенов, известный своими героическими действиями по добыванию атомных секретов для нашей страны, был изгнан из органов без пенсии.
Судоплатова арестовали 21 августа 1953 года в служебном кабинете в здании министерства и сразу отвели с седьмого этажа во внутреннюю тюрьму, находившуюся в подвале Лубянки. Генеральный прокурор Руденко, допрашивавший его после ареста, объявил, что он арестован как активный участник заговора Берии, целью которого был захват власти, как доверенное лицо и сообщник Берии в тайных сделках с иностранными державами против интересов советского государства. Тюремная дверь закрылась за Судоплатовым на долгие пятнадцать лет. За эти годы человек, который посвятил свою жизнь служению Отечеству, перенес в заключении два инфаркта и почти ослеп. Такой была расплата Хрущева с тем, кто слишком много знал.
Савельева после возвращения из Китая временно определили в отдел полковника Никанорова, в тот самый, где он проходил подготовку перед командировкой. В управлении кадров ему пообещали, что скоро подберут место в оперативном подразделении. По линии Никанорова дел для него никаких не имелось. Часами напролет приходилось читать за столом газеты с журналами и ждать, когда предложат помочь составить документ кому-нибудь из молодых офицеров. Несколько раз просили выступить с лекцией о положении в Китае перед сотрудниками разных отделов. Наконец, в августе сообщили, что его выводят за штат, потому что в связи с предстоящими организационными изменениями в министерстве вакантных должностей для категории полковника пока не предвидится. За штатом могут держать полгода, а что потом будет, одному богу известно, впервые с тревогой за дальнейшую службу и жизнь подумал Андрей.
Чем занять полковника, вскоре нашлось: его стали регулярно вызывать в Генеральную прокуратуру, где следователи по несколько часов в день допрашивали о взаимоотношениях с арестованным Судоплатовым. Смысл допросов сводился к следующему:
– когда и куда генерал направлял вас в оперативные командировки?
– как часто среди поставленных им задач ставились задачи по уничтожению тех или иных людей за рубежом?
– приходилось вам по заданию генерала контактировать с токсикологической лабораторией НКВД и применять яды, произведенные в ней?
– какие вопросы деликатного характера приходилось решать по распоряжению Судоплатова?
Понимая, что следователи ищут в его ответах сведения, бросающие тень на генерала, Савельев тщательно формулировал ответы и на каждом допросе сообщал одно и то же.
По заданию Судоплатова трижды направлялся в оперативные командировки. В 1942-43 году с позиций партизанских баз вел поиск агентурных школ германского абвера в Псковской области, оккупированной фашистами; в 1949-50 году на территории Эстонии с нелегальных позиций занимался нейтрализацией националистического бандитского подполья; в 1951-53 году работал советником по вопросам государственной безопасности в Китайской Народной Республике. Судоплатов никогда не ставил задач по ликвидации каких-либо лиц в период командировок. В моем отчете по работе 1943 году было указано, что по постановлению партизанского райкома я провел ликвидацию фашистского палача гауптштурмфюрера СС Циммеля. Никаких иных ликвидаций в ходе командировок не проводил. Контактировать с токсикологической лабораторией НКВД не приходилось. Что же касается выполнения вопросов деликатного характера, могу сообщить, что с разрешения генерала в 1949 году перед командировкой в Эстонию я выезжал в Новгородскую область навестить могилу первой супруги Антонины Савельевой, погибшей в 1942 году.
Ничего иного следователи от него не добились, поэтому допросы и поездки в прокуратуру прекратились. Но недолго пришлось Андрею ходить и на службу в отдел Никанорова. В декабре 1953 года его вызвал к себе заместитель министра Серов,
и без всяких преамбул заявил, что давно не видит проку от продолжения службы своего подчиненного, поэтому министр Круглов подписал приказ об увольнении полковника Савельева в отставку.
Нельзя сказать, что это сообщение ошеломило Андрея, ведь глядя на то, что творилось вокруг, он предполагал, что ему вряд ли позволят продолжить службу в органах. Готовился. Но, как только ему объявили об отставке, он ощутил, будто под его ногами пропала твердая поверхность, и он провалился в пустоту. С 1933 года, двадцать лет он находился на службе, выполнял множество задач, нередко связанных с риском для жизни, воевал, был награжден, а сегодня стал ненужным. Осознание чудовищной несправедливости повергло в состояние глубокой тоски. Домой надо ехать, там Вера с детьми, Вите десятый год идет, Танечке только-только два исполнилось. И, что, приехать и сообщить, что выгнали? Или что сказать? Ехать-то все равно надо, куда деваться?
Когда открыл ключом дверь, Вера выглянула в прихожую. Вероятно, сразу поняла, что у мужа тяжелый день. Ничего не спросила, только замерла, прислонившись спиной к стене, и с тревогой смотрела, как ты?
– Все, Вера, служба закончена. Перед тобой – отставной козы барабанщик! – с отрешенностью произнес Андрей, укладывая на полку каракулевую папаху.
Она молчала, пока он снимал форму и переодевался в гражданскую одежду. Потом произнесла, пытаясь успокоить:
– Только не считай, что жизнь кончена. На гражданке тоже живут люди. Хорошо, что твоя история закончилось тихо, а не так, как у Павла Анатольевича, в тюрьме… Ты куда собрался-то?
– Пройтись хочу. Обмозговать, что случилось и как жить дальше.
Вышел из подъезда и, поскрипывая утоптанным снежком, бесцельно пошел по двору. Наткнулся на павильон «Пиво-Воды», откуда валили клубы табачного дыма и доносился гомон мужских голосов. Внутри около высоких круглых столиков громко общались посетители, разгоряченные спиртным. У буфетчицы Андрей заказал пару кружек пива, графинчик водки, традиционную закуску из кусков черного хлеба и кильки с половинками вареного яйца. Прошел за свободный столик, благо, народу было немного.
Полчаса простоял спокойно, грустно размышляя о своем, запивая водку пивом, закусывая бутербродами. Потом к столику подошел бывший офицер в шинели без погон с красным от выпитого лицом.
– Отставник? – спросил с уверенностью в ответе.
Андрей кивнул. Надо же, права молва людская: рыбак рыбака видит издалека!
– Вот и меня наладили… Растудыть их в качель! Приехали мы с разминирования из-под Великих Лук. Я сам – капитан, ротный бывший. Две саперные роты посылали, того ротного после наградили, а мне сказали, что без военного образования дальше никуды. У меня фронтовые курсы младших лейтенантов, у того – инженерное училище. Вот и вышло, что тому дали Красную Звезду, а мне старому вояке дали сапогом по …раке. Хе-хе! Плеснешь маленько?
Андрей наполнил саперу рюмку из графинчика и угостил бутербродом. Чокнулись и выпили, каждый за свое. Потом сосед начал изливать обиды, как воевал, как после войны не вылезал из командировок по разминированию в западных областях Союза. А с ним так несправедливо обошлись. Савельев слушал вполуха, размышляя. Что и мне так же, каждый день в пивную ходить и бить себя в грудь, вслух вспоминать былые заслуги? Нет! Это не для меня! Потрепав по плечу сапера, добавив, не тужи, жизнь наладится, он пошел прочь из шалмана.
Дел дома оказалось много: гулял с малышкой, катал на санках, с Витей играл в хоккей с мячом, ведь стадион «Динамо» и Петровский парк были рядом. Нашел себе вечернее развлечение, стал ходить в открытый плавательный бассейн. Радовали приятные ощущения, когда в зимние морозы плывешь в подогретой воде, над которой висит парок, словно в бане. Остановившись у бортика, он любил поднимать глаза в вечернее небо, где загорались первые звезды. После тренировки тело охватывало состояние необычной легкости. Иногда удавалось уговорить Веру, и они шли плавать вместе, оставив на часок детей одних дома. Витя проявлял ответственность старшего, и сестренка никогда не капризничала, оставаясь с ним без родителей.
В начале 1954 года подошло время Вере возвращаться на службу в управление кадров министерства. Отпуск по уходу за ребенком подошел к концу. Они переживали, каким окажется возвращение жены после жесткого увольнения мужа. На удивление все сложилось спокойно. Коллеги и руководство ни намеком не напомнили ей об изгнании Андрея из органов. Вечерами после работы Вера делилась новостями, уделяя внимание рассказам о тех сослуживцах, которых муж знал. Но, чувствуя, что ему эти сообщения не совсем приятны, переводила разговор на другое.
Как-то в воскресенье накануне Дня 8-го марта, который в те дни не был объявлен праздничным, к Савельевым заглянул сосед, Николай Фомич, сотрудник одного из технических подразделений министерства. Пригласил к себе, пообедать по-соседски, отметить приближающийся Женский день. Вера с Андреем отказываться не стали, взяли бутылку марочного вина, апельсинов и пошли в квартиру напротив.
Соседка Светлана Давыдовна была хозяйкой гостеприимной и душевной. Встретила и повела гостей в большую комнату, где стоял накрытый праздничный стол.
– Садитесь, садитесь! Вот блинов напекла – масленица же на дворе. Или партийным нельзя церковные праздники отмечать?
– Хочу уточнить, что масленица – древний языческий праздник наших предков славян, поэтому мы не церковный праздник отмечаем, – заметил Андрей, подставляя тарелку для блинов.
За столом царил оживленный разговор, соседи общались с удовольствием. Воспользовавшись тем, что дамы что-то бурно обсуждают, Николай Фомич наклонился поближе к Андрею и обеспокоенно поинтересовался:
– Слушай, у тебя после увольнения из органов членство в партии сохранилось?
– Сохранилось. Я даже в нашем домоуправлении на учет встал, как временно нетрудоустроенный.
– Нетрудоустроенный? Кое-что хочу сказать тебе по этому поводу. Ты такого Чумака Анатолия Дмитриевича помнишь?
– Конечно, помню. В Китае вместе работали. Часто добрым словом вспоминаю.
– Вот и он о тебе тоже хорошо говорит. Мы с ним уж сто лет знакомы. Анатолий Дмитриевич недавно вернулся из Китая. Когда встретились, он про тебя спросил, я объяснил все, как есть. Чумак просил передать, что будет ждать твоего звонка. Хочет встретиться и поговорить. Вот листочек с его номером телефона.
Встреча с Чумаком, товарищем по Харбину, оказалась значимой для Савельева. Анатолий Дмитриевич предложил повидаться в Петровском парке, погулять по дорожкам, поговорить без лишних глаз и ушей. Савельев не возражал, и вскоре они шагали по очищенным от снега безлюдным аллеям. Оказалось, что Чумака после приезда из Китая назначили заместителем начальника разведывательной школы госбезопасности, расположенной в Подмосковье. Прекрасно зная о заслугах Савельева в оперативной работе, бывший сослуживец стал уговаривать его стать преподавателем в школе.
– Разве ты не знаешь, что полковник госбезопасности Савельев приказом министра отправлен в отставку? – с горечью возразил Андрей.
– Твоя отставка – вопрос из политической сферы, а профессиональные достижения Савельева никто не оспаривает. Теперь ты – человек гражданский, сам себе голова. У нас работают и гражданские специалисты, знатоки своего дела. Ты будешь одним из них. Соглашайся!
Андрей согласился и стал преподавателем «Лесной школы». Читал лекции слушателям, передавал профессиональный опыт молодым коллегам. Знакомил их не только с эпизодами своей нелегальной разведывательной деятельности. Вспоминал и том, как служил в контрразведке, а на примерах неудач в работе офицера абвера Вольфа и германского агента Дунаева, действовавших в блокадном Ленинграде, разбирал ошибки, ведущие к провалу. Работа была интересная, востребованная, и постепенно душевное равновесие отставного полковника восстановилось.
Чем дальше уходили годы, тем чаще вспоминались старые друзья. Тем более что и они не забывали Андрея. Из Ленинграда в Москву в командировку однажды прикатил Игорь Гончаров. Верина мама Мария Ивановна, к которой он в Ленинграде забегал по давней традиции, подробно объяснила, как найти в столице Савельевых. Встретились дома и сразу поехали на новую дачу, которую Вера с Андреем приобрели в массиве «Вишняковские дачи» неподалеку от места работы Андрея.
Дача представляла собой одноэтажный дом с маленькими комнатушками, мезонином и просторной верандой, а также небольшой участок земли с фруктовыми деревьями, кустарниками и свободным клочком под овощ огородную. На хозяине лежала обязанность удобрить и перекопать весной и осенью участок, да заготовить дрова для печки в доме. Вера выращивала мелкую зелень к столу, ухаживала за кабачками и огурчиками, перерабатывала малину и смородину, варила яблочное и вишневое варенье. Сложилась семейная сельская идиллия. Для Андрея главным удовольствием было приготовления шашлыка к домашним праздникам и при встречах с друзьями. Одна из таких встреч произошла, когда приехал Игорь Гончаров, который к тому времени служил в Ленинградском управлении КГБ.
– Андрей Петрович! Давайте я дровишек для мангала наколю!
– Игорь! Всё у меня готово: и дровишки, и мяско замаринованное, и помидорки нарезанные. Садись в плетеное кресло и наслаждайся дачным отдыхом. Вера сейчас нащиплет пёрышек лука, укропчика и кинзу на закуску. А Танечка, мой главный помощник, поможет приготовить на стол, тарелки, приборы…
– А что же сын, не помогает разве?
– Витя уже давным-давно на велике умчался. С дачной пацанвой по округе носятся. Ему шашлык-не шашлык, все равно. А ты замечаешь, как волшебным духом поджаренного мяса потянуло? То-то же!
Сидели в креслах на веранде, пили сухое вино, наслаждались мясом, приготовленным выше всяких похвал, вели неторопливый разговор.
– Так и живем, Игорь. Шашлык у нас – первое дело. Как-то были с Верой в санатории на Кавказе, встретили Василия Зайцева, моего товарища по Ленинграду, он привел в шашлычную, где шашлык подавали вообще незабываемый! Стараюсь сам делать по образу и подобию.
– Я знаю Зайцева. Он сейчас в Карелии служит, заместитель председателя республиканского КГБ.
– Служит еще Василий? Молодец, не сократили!
– У него все хорошо. Но вообще сократили многих. И у нас в управлении КГБ, и в МВД у моих бывших товарищей, а уж по Советской Армии вообще косой прошлись.
– Да, Никита с армией не церемонится. За шесть лет из вооруженных сил уволили, или попросту выбросили на улицу без пенсий, жилья и работы более двух миллионов человек. Совершенно не понятно, почему потребовалось проводить столь масштабные мероприятия в короткие сроки, без всяких расчетов и подготовки. Вместе с семьями миллионам людей сломали судьбы. Причем, сокращались не только военно-учебные заведения, ремонтные и промышленные предприятия, но и боеготовые войсковые части, боевые корабли.
– Андрей Петрович, вам тоже от Хрущева досталось?
– Да, Игорь. Можно меня считать жертвой политических репрессий. Шучу, конечно. Но рука его по мне прошлась.
К столу вернулась Вера, уложившая детей спать. Успокоила мужчин:
– Эй, вы, политики доморощенные. Хватит шуметь! Давайте попьем чаю и пойдем гулять – погода уж больно хорошая стоит.
По дороге мимо дачных участков они вышли в поле. Темнело. Ветра почти не было. В воздухе от лугового разнотравья разлились ароматы, которые дурманили и кружили голову. Вера глубоко вдохнула и воскликнула:
– Дышите, дышите, городские жители! Это запах русских полей. И клевером сладким пахнет, и пижмой горьковатой, и терпкостью тимьяна отдает. А более всего теплый воздух настоян на медовом аромате. Его придает подмаренник – великолепный многолетний медовик.
– Вера Николаевна! Вы ведь тоже – житель городской. Откуда у вас такие познания?
– Интересуюсь этим, Игорь. Хожу, собираю травы, сушу на зиму. Читаю, какое растение, от каких болезней применяют. Андрея Петровича потчую, видишь, он как огурчик! Травы – это очень интересно и полезно. Приезжай к нам чаще, и тебя обучу…
– Я бы с удовольствием. Один раз удалось приехать, потом не знаю, как получится. Кстати, Андрей Петрович, помните в Эстонии нашего знакомого Георга Яваста, который помогал бороться с националистическим подпольем?
– Конечно, помню, – подал голос Андрей.
– Георг сейчас в Эстонии большой человек, секретарь райкома партии. Я с ним недавно виделся. Он тоже вас помнит и приглашает следующим летом приехать в Эстонию отдохнуть. Давайте, махнем все вместе? Моя жена с удовольствием нас поддержит.
На том и договорились.
Но прежде чем увидеться с Георгом Явастом у Андрея случилась встреча с другим давним знакомым. Произошло это так. После двух часов занятий со слушателями в школе его пригласил к себе в кабинет Чумак, где огорошил новостью:
– Надо бы тебе, Андрей Петрович, на недельку в Германскую Демократическую Республику в командировку слетать.
Ответный взгляд Андрея был выразительнее любого вопроса.
Чумак улыбнулся и пояснил сделанное предложение:
– В наших интересах группа из нескольких советских граждан, людей штатских, собирается посетить с экскурсией города Восточной Германии: Берлин и Росток. Так принято, что зарубежные экскурсии из Советского Союза сопровождают старшие групп, которых назначают из партийных и советских работников или контрразведчиков из Второго главка. Чтобы ничего не случилось. С этой группой иная история: есть предположение, что к её членам проявят интерес разведчики из Западной Германии. Мешать контактам не надо, лучше сделать вид, что ты вообще ничего не заметил. На самом деле нужно очень внимательно оценить возможный подход к советским товарищам представителей западных спецслужб. По возвращении в Москву вместе разберем все подробности. Договорились? Вот и хорошо!
Рейсовый самолет Аэрофлота Ил-18
вскоре доставил пассажиров из Москвы в столицу социалистической Германии. Пока автобус неторопливо пробирался по столичным улицам Андрей с удивлением смотрел по сторонам и радовался, как хорошо выглядит город, находившийся в эпицентре боев во время войны. Его размышления прервал голос одного из туристов, что постарше:
– Смотрю на эту улицу Унтер-ден-Линден, она же в мае сорок пятого разбита была так, что только груды кирпича указывали, где раньше дом стоял. Теперь, пожалуйста, красота! Отстроили люди свой город.
За три дня экскурсионных поездок по Восточному Берлину к двум молодым товарищам из московской группы дважды подошла красивая немка в возрасте чуть за тридцать. Контакты были столь естественными, что неподготовленный человек не обратил бы на них внимания. Однако Савельев, оперативник бывалый, не мог их пропустить, обратил внимание на все детали происходящего и успел скрытно сфотографировать незнакомку. Других контактов у советских товарищей не было.
Вторым пунктом пребывания был приморский город Росток, крупный промышленный и транспортный центр, куда группа из столицы ехала на электричке. Сюрприз ждал Андрея именно там.
Встречавший на вокзале туристов из СССР немецкий работник из общества Германо-советской дружбы внешне показался очень знакомым. Пока Андрей присматривался к нему, стало ясно, что и немец бросает удивленные взгляды на руководителя группы. Официальное знакомство расставило точки над i:
– Савельев, – с улыбкой протянул руку для пожатия Андрей.
– Гюнтер Кранц, – сдержанно улыбаясь, ответил немец.
… Туристическая группа отправилась на морскую экскурсию вдоль побережья на прогулочном катере. Руководитель группы нашел возможность пропустить это мероприятие и пошел на встречу со своим бывшим агентом «Ранке». Кранц пригласил его в гаштет, небольшое частное питейное заведение, повсеместно встречавшееся в Восточной Германии. В уютном помещении с несколькими столиками возле светлых окон и стойкой бара у стены посетителей в этот час почти не было. Старые знакомые сели за дальний столик, чтобы не привлекать чужое внимание своими разговорами. Кранц заказал традиционный гороховый суп в тарелках, где главную позицию занимала аппетитная колбаска или сарделька, именуемая по-немецки «вурст». Кроме тарелок, на столе стояли бокалы с янтарным пивом и вазочка с соленым горошком. Беседа лилась непринужденно.
– В Финляндии я работал лет пять, – вспоминал Кранц, – потом обстановка в этой стране, стремившейся к добрым соседским отношениям с Советским Союзом, стала резко меняться в отношении финско-германских организаций профашистского толка. Одно за другим они прекратили существование. Своё задание я выполнил, и меня отозвали в СССР. Новые руководители дали мне разрешение вернуться на родину. Тогда из русского плена домой возвращались многие бывшие военнослужащие вермахта. Так что мое появление ни у кого здесь удивления не вызвало. Перед отправкой домой руководитель предупредил меня, что в будущем коллеги могут подойти ко мне для возобновления работы. Я ждал их, но пока никаких сигналов к этому не появилось. Увидев вас, я подумал, что вы приехали с новым заданием.
– Нет, Гюнтер, я сейчас занимаюсь другими вопросами. Наша встреча здесь – полная случайность. Но я очень ей рад. А ты сразу попал на эту работу?
– Возвратившись из СССР, я пошел работать на стройку. Тогда вся страна у нас строилась. Заработал себе на квартиру, женился. Маму перевез к себе. Дождалась мутти моего возвращения, долго бога за это благодарила. Не мог же я ей объяснить, что герра майора Савельева нужно благодарить.
Они обменялись понимающими улыбками. И Кранц продолжил:
– Подходили ко мне наши товарищи из соответствующих организаций. Предложили работу на этой должности. Наверное, строили на меня планы, но через десять лет после контузии меня начали мучить головные боли. Два раза лежал в госпиталях. Стало легче, однако вряд ли смогу в дальнейшем эффективно выполнять какие-то специальные задачи. Впрочем, больше никто из них и не появлялся.
Дружеская беседа продолжалась до тех пор, пока Андрей, взглянув на часы, не заторопился в порт встречать группу с морской прогулки. Кранц подвез Савельева на служебной машине, и они распрощались.
Через несколько дней в Москве, разбирая с Чумаком каждую минуту завершившейся командировки, Андрей не мог отделаться от мысли о том, какие странности судьба приберегает для каждого. Встреча с Кранцем, с человеком, делавшим с ним общее дело полтора десятка лет тому назад, как обрадовала, так и удивила. Когда-то их пути разошлись, и ни один из них не стремился к встрече. Но волею судеб оказались в одно время в одном месте. Странные все же повороты у судьбы.
О встрече в Эстонии с Георгом Явастом такого не скажешь. Савельев вместе с Игорем Гончаровым давно хотели отдохнуть вместе на берегу Балтийского моря, переписывались, намечали дату, удобную для всех. И, наконец, вместе с женами приехали в маленький поселок Вызу на севере республики недалеко от Таллина. Георг на правах хозяина рекомендовал расположиться в маленькой гостинице как раз на три семьи, окна которой на обоих этажах смотрели на море.
Георг пояснил, что они приехали в старейший летний курорт Северной Эстонии, основанный в прошлом веке.
Десятилетиями сюда приезжали отдыхать знаменитости из Петербурга, Москвы, Ревеля и Дерпта. Именно здесь находится самый популярный пляж в республике, протянувшийся в длину на три километра. Дома поселка стояли вдоль улицы, за которой этот пляж и начинается. Прямо на песке росли высоченные сосны, мимо них вдоль пляжа был настелен аккуратный дощатый тротуар, по которому люди шли, не пачкая обувь песком. Внимание отдыхающих привлекла открытая летняя эстрада у моря:
– Здесь концерты бывают?
– Да, – ответил Георг, – здесь часто выступают известные артисты, – на этой неделе состоится концерт моего великого тезки – Георга Отса. Билетами я запасся.
Сообщение вызвало восторг женской части компании. Жены: пухлая хохотушка Галя Гончарова, рассудительная Вера, старшая из них, и молчаливая скромница Хельга, супруга Георга, быстро подружились, несмотря на разницу в возрасте и характерах. Нередко дамским коллективом ходили по поселку или выезжали на машине Георга за его пределы, оставляя мужчин греться под солнышком на пляже или наслаждаться пивом с гренками в одном из многочисленных кафе, которых в Вызу было не меньше, чем местных жителей. В любой момент с пляжа можно зайти в кофейню и выпить прекрасно приготовленного кофе со свежими булочками или печеньем пипаркоок, в переводе означавшим «пирог с перцем», вдобавок отведать взбитых сливок, домашнего сыра или простоквашу.
Накупавшись днем в неглубоком заливе, прогретом летним солнцем, друзья вечером решили пойти в ресторан, и вскоре вежливый официант предложил места за длинным столом в зале перед окном с панорамным видом на море. Георг, главный знаток эстонской кухни, постарался ознакомить гостей с традиционными блюдами.
Хорошо поставленным голосом человека, который привык говорить с большими коллективами, он читал меню и предлагал:
– Эстонцы любят в качестве закуски холодец, поэтому мы непременно закажем сюльты, – официант тут же принес студень, приготовленный из свиных и телячьих хвостов.
– Из других закусок лучше всего попробовать кровяную колбасу. Настоящую кровяную колбасу можно отведать только здесь. Предлагаю взять к ней кислую капусту или картошку и немного горчицы.
Официант поинтересовался, все ли будут пить пиво. Мужчины дружно поддержали идею, но Вера от имени женской половины изъявила желание заказать фруктовый кисель и марципаны.
– Это Хельга рекомендовала нам, сказала, что обязательно стоит попробовать, – объяснила она заказ.
– Хорошо, – продолжил Георг, – на первое предлагаю наш популярный суп из салаки с добавлением картофеля.
– Разве вечером суп едят? – удивилась Галя Гончарова.
Георг пояснил, что в меню у эстонцев обязательно бывает суп. Особенно со знаменитой балтийской салакой.
– Рыбу здесь жарят редко, зато употребляют в запеченном, вяленом, соленом, вареном или сушеном виде. В этом ресторане хорошо готовят сельдь, запеченную в сметане. Рекомендую.
После такого убедительного представления блюд национальной кухни все, что появилось на столе, живо обсуждалось и немедленно дегустировалось. Недовольных не было.
После ресторана, когда стемнело, компания с веселыми разговорами долго гуляла по главной улице поселка мимо магазинчиков и кафе. Гости благодарили Георга за вечер.
Самым впечатляющим событием на отдыхе в Вызу для них стал концерт народного артиста Советского Союза знаменитого певца Георга Отса. Афиши висели давно, а в день концерта количество людей в поселке заметно увеличилось. Приезжали легковые машины из Таллина и других городов, на стоянке разгружались заказные автобусы, из которых выходили желающие послушать концерт. У нашей компании, благодаря Явасту, имелись билеты на лучшие места в зале, поэтому все неторопливо шли к летней эстраде среди людских волн. В зрительном зале стоял шум от разговоров и смеха, но он немедленно стих лишь только послышались первые музыкальные аккорды, и зазвучал мощный баритон.
Луч прожектора упал на сцену, перед зрителями появился их кумир в маске и костюме Мистера Икс.
Гром аплодисментов на секунду прервал арию, певец поклонился и продолжил петь. Трудно в то время было найти в стране человека, который бы не смотрел по телевизору музыкальный фильм по оперетте Кальмана «Принцесса цирка», в котором Отс выступал в заглавной партии.
Концерт продолжался почти два часа без перерыва. Звучали русские и эстонские песни, арии из опер и оперетт, а завершился концерт его самой популярной песней-гимном «Я люблю тебя жизнь!».
Певец исполнил её трижды на бис, но когда окончательно раскланялся, аплодисменты не смолкали еще минут десять. Всю сцену завалили живыми цветами.
… Дни отдыха подходили к концу, и как-то за обедом Игорь негромко сказал Андрею:
– Сегодня утром с почты звонил по междугородному телефону к себе в управление. Сказали, что меня разыскивал Василий Зайцев из Карелии и просил из Эстонии вместе с вами проехать к нему на пару дней. Обязательно. У него есть деловой разговор.
– Хорошо. Заедем. У меня несколько дней отпуска будет, – согласился Андрей.
Он еще не представлял, что через несколько дней в Карелии ему предстоит начать новую сложную и опасную оперативную комбинацию.
Илья Дроканов. Редактировал Bond Voyage.
Все главы романа читайте здесь.
=====================================
Дамы и Господа! Если публикация понравилась, не забудьте поставить автору лайк и написать комментарий. Он старался для вас, порадуйте его тоже. Если есть друг или знакомый, не забудьте ему отправить ссылку. Спасибо за внимание.
===================================================
Желающим приобрести повесть "Две жизни офицера Де Бура" с авторской надписью обращаться dimgai@mail.ru
======================================================