По свежим следам делюсь с вами впечатлениями от прочитанной книги. Главная героиня – 9-летняя девочка Триша, которая отправляется в пеший поход вместе с мамой и братом, а затем отстаёт от них и оказывается один на один со «стихией».
Этот роман фактически лишён мистического наполнения: автор показывает читателю, как с течением времени меняется физическое и психическое состояние маленькой потерянной в лесу девочки - сказываются и возрастные особенности, и стресс, и истощение, и особенности воспитания. (Далее возможны спойлеры.)
«Кто же такой Том Гордон из названия романа?» - спросите вы. А это один из образов (а позже и галлюцинаций), что сопровождает Тришу в одиноком путешествии и поддерживает её. С одной стороны, это любимый бейсболист девочки, но с другой – напоминание об отце, к которому девочка очень привязана. Ведь именно он дарит дочери бейсболку с автографом звезды, которую она носила на протяжении всего пути, не снимая.
Самое время поговорить о семье. Чаще всего упоминаются отец, мать и старший брат, переживающий бурю подросткового возраста. Родители недавно развелись, дети живут с матерью, хотя не в восторге от этого. Мать обеспокоена больше функциональной заботой (одеть, накормить), чем эмоциональными потребностями детей и старается поддерживать родительские отношения, как может, но выходит это скорее театрально и натянуто, нежели естественно, и отпрыски это чувствуют: при этом сын уходит в подростковый бунт и открыто говорит о своём желании жить с отцом (чем перенимает на себя всё внимание родительницы), а вот Триша, несмотря на юные годы, пытается как бы сгладить углы и, подобно матери, создаёт видимость хороших отношений, т.е. является неким «примирителем» двух сторон – не отдельным человеком со своими чувствами переживаниями, а «семейной функцией». Что примечательно, сама себе она напоминала вечно улыбающихся болванчиков из рекламы «магазина на диване», каждая реплика которых наполнена оптимизмом и имеет скандированный характер. На это же поведение влияет и личность отца – это алкоголик, который больше думает о выпивке, нежели воспитании детей. Выше я писала, что старший брат хочет жить у отца: это правда, только он выказывает привязанность к месту, нежели к родителю – там знакомая ему школа, друзья, кружки, но не более. Как это бывает с детьми зависимых родителей, Триша всеми силами пыталась угодить горе-отцу и привлечь его внимание, поэтому, к примеру, соглашалась спуститься в пугающий тёмный подвал, лишь бы достать для него баночку холодного пива. При этом отец игнорирует страхи дочери, уговаривает и подбадривает её на «свершения и подвиги». Подытожим: наигранное поведение матери, зависимое поведение отца и истерики брата делают из Триши так называемого «удобного» ребёнка – тише воды, ниже травы. Поскольку её эмоциональные потребности в семье не удовлетворялись, очень закономерно, что она попала в ситуацию, описанную в романе.
Как же девочка потерялась в лесу? Очень просто: она шла позади матери и брата, которые были полностью вовлечены в диалог между собой, и робкие попытки девочки попросить остановиться, чтобы справить малую нужду, оставались незамеченными. Чтобы не создавать дискомфорта, Триша сходит с тропы. Поскольку удовлетворение физиологических потребностей в данном контексте – очень интимная вещь, она достаточно сильно отдаляется от пешего маршрута: социальная эмоция стыда затмевает оценку собственной безопасности. Хотя, судя по выше написанному, «задвигание себя» в целом характерно для этого ребёнка в силу жизненных обстоятельств. Поскольку Триша привыкла полагаться исключительно на себя, она верит, что всегда сможет вернуться, ориентируясь на удаляющиеся голоса: но не тут-то было.
Далее мы можем наблюдать действие психологических защит: отрицание (она до последнего не верила, что заблудилась), регрессия (истерика), рационализация («если идти от ориентира к ориентиру, я выйду на тропу», «если идти вдоль ручья, он выведет к населённому пункту») и т.д. (Похожим образом можно провести аналогии со стадиями переживания острого горя, резко и непоследовательно сменяющих друг друга: здесь есть место и торгу, и отчаянию, и принятию...) Мы видим, как на состоянии девочки сказывается физический и психологический дискомфорт: фрустрация базовых потребностей, болезнь, одиночество. Кошмарные сновидения перерастают в иллюзии (искажённое восприятие реального объекта), а затем и в галлюцинации (восприятие без объекта). Когда в финале книги девочка сталкивается лицом к лицу с огромным хищником, он представляется ей в образе некого существа, которому она в итоге бросает вызов – это противостояние очень похоже на упражнение по проработке страхов для детей, когда они сначала создают свой страх из подручных материалов, а затем модифицируют или уничтожают его.
Оказавшись спасённой проходящим мимо охотником, истощённая девочка радуется тому, что именно ОНА прогнала зверя, поэтому спаситель представляется ей всего лишь наблюдателем, зевакой – это в некоторой степени похоже на идею детского всемогущества, опору на магическое мышление. Последнее, кстати, проявлялось неоднократно: то севший mp3-плеер становится чем-то вроде волшебного орудия против «сил зла», преследовавших её, то Триша пребывает в полной уверенности, что «раз Том Гордон сегодня выиграл матч, то и её обязательно спасут» - здесь, опять же, частично сказывается влияние отца, который верит в некого Неслышимого бога.
Также интересно было наблюдать за тем, как наедине с собой, в условиях фрустрации, слетают социальные установки – исчезает стыд, девочка даёт себе волю на выражение эмоций, в том числе негативных, ругается, кричит. В каком-то смысле произошедшее событие было для неё вынужденным обрядом инициации, переходом на новую ступень, открытием в себе Теневой стороны: недаром в её воображении появляется «злая близняшка», поначалу внушающая страх, а позже – безразличие. Вместо отрицания страха Триша принимает его и открыто смотрит в лицо возможной гибели: полагаю, скорее ввиду изменённого состояния сознания. При всём этом поражает, что на всём пути она находила в себе силы, чтобы насладиться природой: то внезапный пейзаж, то трогательные животные, встреченные на пути. Пожалуй, такой уровень созерцания доступен немногим.
Подводя итог, С. Кингу удалось создать самобытное произведение, в некотором смысле используя типаж Красной Шапочки. И леденит душу то, что все описанные ужасы реальны. Использование женского образа в ужасах – это отдельная история: такой образ обычно предстаёт перед читателем беззащитным, беспомощным, что само по себе довольно тревожно. А крайне юный возраст и вовсе раскручивает тревогу за главную героиню до предела. Я рассмотрела лишь небольшую часть интересных для психологического анализа аспектов произведения. Для любителей более брутальных рассказов альтернативой может быть «Любовь к жизни» Джека Лондона, но об этом, возможно, поговорим в другой раз.
