Машенька не могла нарадоваться на своего ученика. Он действительно оказался очень способным. Дарья Петровна, тетушка Маши, не верившая сначала в эту затею, только довольно улыбалась, глядя, как старик ловко укладывает лозу одну к другой, и у него выходят неплохие корзины. Теперь его пальцы не дрожали, когда девушка случайно касалась их, а он сам все чаще находил повод дотронуться до ее нежных рук.
Пролетело несколько недель. Гость о себе ничего не рассказывал, как и хозяева. Дни проходили за работой. Однажды, в очередной раз, Машенька вместе со стариком отправились к реке за лозой. День был теплым, ласковым. После работы они сели на прогретый солнцем берег. Печальная ива склонилась к самой воде.
Горбун протянул девушке несколько полевых синих цветочков с золотыми серединками. Та, задумчиво глядя на букетик, тихо произнесла:
— Не-за-бу-дки... Не за-быть...
— Машенька, вы помните бал в столице? — неожиданно спросил он с какой-то особенной грустью и нежностью в голосе, который уже давно казался девушке молодым и даже знакомым...
Мария испуганно вскочила. С тревогой посмотрела на собеседника:
— Кто вы такой? — строго спросила она. — Зачем нашли нас? У нас больше нет ничего!
— Видно, вам тоже досталось от жизни, теперь никому не верите... — он поднял на нее печальные синие глаза. — Случайно вас нашел, правда. У самого ничего не осталось, ни дома, ни имени, ни-че-го... Да и вы не от хорошей жизни в эту глухомань забрались...
Маша снова села. Пыталась говорить спокойно, но слезы сами катились из прекрасных глаз:
— Имение отняли за долги отца. Все отняли. И такие слухи распустили, век не отмоешься... Матушка не выдержала этого всего. Умерла. А мы с тетей уехали от людей подальше. Злые они, люди. А бал...
А бал Мария Николаевна помнила. Очень хорошо помнила. Это самое яркое воспоминание из ее небольшой непростой жизни. Самое светлое из всех.
Они жили в достатке. Все шло прекрасно, пока был жив отец. Но его не стало (почти сразу после памятного бала). И внезапно Мария с матерью оказались в должниках... Никто раньше и не догадывался, что отец был кому-то что-то должен. Но его не стало. А за ним и матушки... Жизнь закончилась. Та, другая жизнь. И началась новая. В одиночестве с тетей, в глуши, далеко от людей и городского шума.
А бал... Первый большой бал в жизни. И единственный. В белоснежном платье с атласными лентами она, почти не дыша, поднималась по парадной лестнице.
Кружились нарядные пары. Ее много раз приглашали танцевать мужчины: юная чистая красавица приковала к себе внимание... Ее задарили подарками.
И там был один молодой человек, совсем мальчик, который врезался в память и сердце Марии. Он отличался от других. Не льстил, не говорил комплиментов. Просто смотрел на нее. Смотрел так, что все было ясно. Не нужны были слова. Несколько танцев пара кружилась вместе. А уже садясь в карету, Мария заметила у себя в руке маленький простой букетик голубых полевых цветов. А юноша, подаривший его, вскочил на подножку и успел прошептать:
— Не смогу забыть...
Вот и она не смогла. Но этого старика раньше не видела. Даже если он был в тот момент знатен и богат. Там было много людей. Нет. Не видела.
— Вы тоже были там на балу? Не помню вас... — негромко проговорила она, стараясь разглядеть его лицо.
— А я вас помню... И люблю...
Оба покраснели.
— Скажите, Машенька, — спросил он после короткой паузы, заметно волнуясь, — кто отобрал у вас имение?
Лицо девушки стало жестким:
— Князь Петр Каменский.
Старик начал задыхаться. Маша испугалась:
— Что с вами?
— Это мой отец... — хрипло отозвался Александр.
Он сдернул парик и фальшивую бороду, скинул душивший плащ вместе с горбом и обхватил голову руками.
— Отец, за что... — стон вырвался из его груди.