Глухая деревня. По разбитой пыльной дороге медленно идет горбатый старик. С трудом передвигает ноги, то ли от усталости, то ли от голода. Или от того и другого.
Постучал в небольшую избушку. Дверь открыла молодая девушка, стройная и гибкая, как лоза. Казалось, ее юное прекрасное личико должно сиять на многих портретах самых знаменитых художников, поэты должны посвящать ей стихи, где-нибудь в столице она купалась бы во внимании мужчин. Но судьба занесла ее в эту глухомань.
Она с тревогой посмотрела на старика, который от усталости не мог выговорить ни слова, и, как ей показать, начал задыхаться. Под руку завела его в дом, посадила на лавку и позвала свою старую тетушку.
— Пить, — с трудом пробормотал горбун.
Девушка подала ему воду. Он жадно выпил кружку до дна и хрипло поблагодарил. Затем внимательно посмотрел на юную красавицу из-под густых седых бровей.
— Как это вас занесло-то к нам? — спросила старая тетушка.
— Жизнь она такая... Заносит иногда. Куда не ждешь, — с трудом проговорил старик.
Он собрался уходить, но женщины не дали: они накормили его, чем Бог послал, и уложили отдыхать. Старик тепло поблагодарил их и быстро уснул. Видимо, дорога была очень тяжела.
На следующее утро он открыл глаза, довольно резво поднялся с лавки и внимательно осмотрелся. Хозяйки еще спали. По крайней мере, в доме стояла тишина. Кругом висели большие и маленькие плетеные корзины, в углу стоял недоделанный короб. На столе красовалась ажурная вазочка, тоже из лозы. Видимо, этим женщины зарабатывали себе на жизнь.
Вошла юная хозяйка. При свете утра она казалась еще нежнее и утонченней. Простое домотканое платье, длинная русая коса. Она поставила в ажурную корзиночку маленький букет незабудок.
— Доброе утро, дедушка, — приветливо сказала она и села к окну за работу.
— Доброе утро, — бодро отозвался тот.
Сегодня его голос казался молодым и свежим. Наверное, так хорошо отдохнул за ночь.
Вошла тетушка. Старик заторопился:
— Спасибо вам, хозяюшки, за хлеб,за соль, за ночлег. Пойду я.
Он подошел почти к самой двери. Неожиданно остановился и спросил:
— А меня не научите корзины плести?
Старая тетушка внимательно посмотрела на него:
— А вам-то это на что?
—Ну... — дед замялся, — все лучше чем милостыню просить. Честным трудом на хлеб...
Он смутился от зоркого взгляда девушки. Хозяйки переглянулись.
— Ну это ж не за один день научишься. Тут привычка нужна. Да и лозу надо уметь заготовить... — важно заметила пожилая женщина.
— Да-да, я понимаю, — старик говорил поспешно, с какой-то робкой надеждой, как виноватый школьник, — я вас не стесню, буду жить в поле, или у реки, шалаш себе сделаю, просто иногда буду приходить и учиться. Я способный... Можно? — последние слова прозвучали совсем робко.
Девушке стало жаль этого странного горбуна. Она вопросительно взглянула на тетю. Та махнула рукой. Не очень ей хотелось чувствовать себя строгой надзирательницей:
— Если идти некуда, так бы и сказали. Живите пока, учитесь. Поглядим потом. Мы все равно тут в одиночку кукуем. Раз в месяц на ярмарку в город выбираемся и все. А втроем все веселей.
Старик не мог скрыть радости при этих словах, даже чуть не подпрыгнул, не знал как отблагодарить, неожиданно поцеловал руку удивленной женщине, а потом подсел поближе к юной учительнице. Она протянула ему несколько готовых прутьев и показала, что делать.
Сначала ничего не получалось. Девушка чувствовала, как у старика дрожат руки. Лоза норовила сломаться от неловких движений, никак не шла туда, куда было нужно. Но он не сдавался, упорно продолжал работать, пока не стало выходить что-то отдаленно похожее на нужный результат.
— Вашими бы пальчиками на пианино играть, а не корзины плести, — внезапно сказал старый ученик юной красавице.
Девушка на мгновение задержала взгляд на его лице, почти полностью скрытым за длинными седыми волосами и лохматой бородой. И, краснея, опустила голову.
У молодых привычка такая, чуть что, сразу краснеть.