В начале сентября я отправился «рябковать» – испытать новенький четырёхзарядный «Бекас» по рябчикам. Вечерело. Я пробирался сквозь «чёрную тайгу» – пихтарник с примесью кедра. Тропа уходила под уклон к Бирюсе – речке с россыпями агатов и сердоликов по косам. Да и не тропа, а противопожарная полоса, пробитая бульдозером. Лесные обитатели нередко передвигаются такими путями. Вот и сейчас видны давешние следы маралов. И совсем свежие – медведицы, пестуна и медвежонка. Маленькие коготки чётко процарапали глину. Вода в луже взмучена – только что прошли. И кора пихты высоко, в медвежий рост, исцарапана когтями: мол, моя вотчина! Но такое в тайге – привычное дело. А вот самого хозяина леса встретишь нечасто.
Невдалеке вспорхнул рябчик и уселся на пихте, осматриваясь. Я нажал на курок – и сквозь ветки закружилась пара пёрышек. Промах! И сразу послышалось нечто вроде лая собак и неразборчивой ругани. Охотники? Но откуда? Я вернулся на тропу и прибавил шагу: мне ни с кем не хотелось встречаться. Вдруг справа от меня раздался грозный рёв: вверху лога, на гривке, в полусотне метров красовалась медведица. Рявкнув, она помчалась вниз по склону прямо на меня. При каждом прыжке на выдохе раздавался глухой мощный рык.
Я вскинул ружьё, удерживая зверя в прицеле. В стволе «Бекаса» – пятый, «рябчиковый» номер дроби, в магазине – одна пуля.
А медведица мелькает меж пихт и кедров, исчезая в подлеске. Мчалась быстро. Очень быстро. Её шкура цвета молочного шоколада в прыжках вздымалась волной, серебрилась в лучах заката. А я глядел на хозяйку здешних мест как заворожённый. Почему не стрелял? Вот зверь исчез в лощинке, вот прыжком выскочил на край дороги и вдруг резко свернул вправо, пропав в пихтаче. В прицеле мелькнули «убойные места» – затылок, лоснящаяся шея, взъерошенный загривок.
Между нами оставалось меньше двух шагов! Всё стихло. Не слышно ни рёва, ни треска. Затаилась?
Я передёрнул затвор, добавил в магазин пару пуль. Невольно перекрестился. Взглянул на руки: не дрожат. Да и вместо страха – досада: почему не стрелял? Пальнул бы дробью поверх, а потом пулей. Зверюга запросто могла задавить. Хотя на бегущего медведя и пары пуль маловато. Медведица наверняка решила, что я охотился на её медвежат. Это ведь их перепуганный гомон, искажённый тайгой, я принял за перебранку охотников и лай собак.
Взяв ружьё наизготовку, я подался прочь от медвежьей семьи. Через сотню метров взлетела пара рябчиков и расселась по обеим сторонам тропы. Ну да ладно, добуду хоть рябчика. Прицелился, нажал курок… Но вместо выстрела послышалось шипение и постукивание дроби по стволу. Передёрнул затвор: гильза застряла! Срубил ветку рябины, толкнул в ствол. Спешил: а вдруг медведица вновь решит шугануть меня.
Наконец вышиб гильзу, она оказалась другого калибра (16 вместо 12 – от моей старой безотказной двустволки ИЖ-58). Именно сегодня, ни раньше, ни позже, я перепутал патроны.
И с этим патроном я выцеливал медведицу!
Негромко выругался и зашагал к охотничьей избушке. На душе было скверно. Словно повздорил с кем-то близким.
– Медведи нынче совсем страх потеряли, – усмехнулся старый медвежатник Михаил Ефимович, когда рассказал ему эту историю. – Раньше они все стёганые были: если и не добудешь, так хоть страху на него нагонишь. Недавно вот мой сосед Спирин отправился в тайгу рябковать, а перед ним на тропу вышел косолапый, уселся и пялится на него. Тот пальнул вверх – патроны-то все на рябчика! Хозяин не спеша, достойно удалился, но потом вновь тропу преградил. Так до самой деревни и провожал. А твоя-то медведица здоровая была?
– Нет, не шибко.
– Мда… Всё равно могла расчесать.
Tags: Проза Project: Moloko Author: Харук Вячеслав
Другой рассказ этого автора здесь