Искусство Богаевского целиком вышло из земли, на которой он родился. Для того чтобы понять его творчество, надо узнать эту землю; его душа сложилась соответственно ее холмам и долинам, а мечта развивалась, восполняя ее ущербы и населяя ее несуществующей жизнью. Поэтому прежде чем говорить о Богаевском и его искусстве, я постараюсь дать представление о той земле, голосом которой он является в современной живописи.
Земля Богаевского — это “Киммерии печальная область”. В ней и теперь можно увидать пейзаж, описанный Гомером. Когда корабль подходит к обрывистым и пустынным берегам этих унылых и торжественных заливов, то горы предстают повитые туманом и облаками, и в этой мрачной панораме можно угадать преддверье Киммерийской ночи, какою она представилась Одиссею. Там найдутся и “узкие побережья со священными рощами Персефоны, высокими тополями и бесплодными ивами”. Дальние горы покрыты скудными лесами. Холмы постепенно переходят в степи, которые тянутся вплоть до Босфора Киммерийского, прерываемые только мертвыми озерами и невысокими сопками, дающими пейзажу сходство с Флегрейскими полями. Огонь и вода, вулканы и море источили ее рельефы, стерли ее плоскогорья и обнажили мощные и изломанные костяки ее хребтов.
Здесь вся почва осеменена остатками прошлых народов: каменщик, роющий фундамент для дома, находит другие фундаменты и черепки глиняных амфор; копающий колодец натыкается на древние могильники; в стенах домов и между плит, которыми замощены дворы, можно заметить камни, хранящие знаки орнаментов и несколько букв оборванной надписи; перекапывая виноградник, “земледелец находит в земле стертую монету, выявляющую лик императора”.
Так писал о Константине Фёдоровиче Богаевском его друг Максимилиан Волошин, с которым дружил с 1906 года...
Константин Фёдорович Богаевский...
Художник, в картинах которого Крым совсем не похож на тот Крым, который мы знаем, который мы хотим увидеть, Крым на его картинах угадывается, иногда для этого хватает минуты, а иногда надо остановиться и задуматься, а может быть и поискать.
Будущий художник родился в Феодосии 12 января 1872 года. Видишь название города, в котором он родился, Феодосия и сразу ищешь параллели с Иваном Константиновичем Айвазовским, а их нет. Константин Богаевский другой, в мастерской Айвазовского он чуть не стал обычным копировщиком, его там просто не поняли, хотя и хвалили за "талант" точно переносить цвет и форму с этюда на "своё" полотно, но это были не картины Богаевского, и может быть его талант исчез и сошёл на нет, если бы не Архип Иванович Куинджи,
Куинджи мало учил живописи, он делал большее: он учил видеть. Он умел не насиловать индивидуальности. От картины он требовал самостоятельного творчества, а не обобщения этюдов, написанных с натуры. Не одобряя, он говорил: “По этюдам написано”.
В мастерской Куинджи он учился с 1891 по 1895 годы. В 1897 году Архип Куинджи берёт Богаевского с другими своими учениками в путешествие по Европе. В Европе он учится, учится много, именно здесь развивается тот талант, благодаря которому Константин Богаевский станет мастером пейзажа, но не пейзажа как у Шишкина или Саврасова, а пейзажа Богаевского! Богаевскому "важен не результат, а самый аналитический процесс, который, будучи раз совершен, обогащает опыт сознания и не нуждается ни в каком материальном закреплении".
Его пейзажи это:
Для того чтобы дать почувствовать лик земли во всей его сложной жизни, слишком мало этого отношения к природе, чисто живописного, мало и отношения мастеров “интимного пейзажа”, ищущих в природе лишь психологических соответствий. Для того чтобы найти силы воссоздать его, художник должен перестрадать ту землю, которую он пишет. Он должен пережить историю каждой ее долины, каждого холма, каждого залива. Опыт сердца, исходившего тоской в ее сумерках, и опыт ступней, касавшихся всех ее тропинок, ему дают не меньше, чем впечатления глаза...
В современной русской живописи воссоздателем исторического пейзажа является Константин Федорович Богаевский, а земля им изображаемая — Киммерия.
С 1900 года Богаевский выставляется в Петербурге, затем в Венеции, Мюнхене, Париже. В 1906 году построил в Феодосии мастерскую, участвовал в устроенной Сергеем Дягилевым Выставке "Русского искусства" в Париже.
На протяжении всей жизни крымская тема оставалась в его творчестве, она менялась, изменялась, то это были темные работы по типу "мюнхенской школы", то светлые, лучистые, которые отличаются полнотой, чистотой и глубоким ритмом. В 1909 году он опять в Италии, в Греции, возвращается в Феодосию и снова меняет свой стиль теперь вместо "орфических гимнов наступает период успокоенной эпической полноты".
В 1933 году его талант получил заслуженное вознаграждение, Богаевский получил звание заслуженного деятеля искусств РСФСР.
В ноябре 1941 году Крым был захвачен, Богаевский не уехал, он оказался в оккупации. Смерть его была трагической и... он погиб в феврале 1943 году при бомбардировке оккупированной немцами Феодосии советской авиацией находясь на продовольственном рынке.
Максимилиан Волошин в 1915 году напишет стихотворение:
Другу
«А я, таинственный певец,
На берег выброшен волною…»
Арион
Мы, столь различные душою,
Единый пламень берегли
И братски связаны тоскою
Одних камней, одной земли.
Одни сверкали нам вдали
Созвездий пламенные диски;
И где бы ни скитались мы,
Но сердцу безысходно близки
Феодосийские холмы.
Нас тусклый плен земной тюрьмы
И рдяный угль творящей правды
Привел к могильникам Ардавды,
И там, вверяясь бытию,
Снастили мы одну ладью;
И, зорко испытуя дали
И бег волнистых облаков,
Крылатый парус напрягали
У Киммерийских берегов.
Но ясновидящая сила
Хранила мой беспечный век:
Во сне меня волною смыло
И тихо вынесло на брег.
А ты, пловец, с душой бессонной
От сновидений и молитв,
Ушел в круговороты битв
Из мастерской уединенной.
И здесь, у чуждых берегов,
В молчаньи ночи одинокой
Я слышу звук твоих шагов,
Неуловимый и далекий.
Я буду волить и молить,
Чтобы тебя в кипеньи битвы
Могли, как облаком, прикрыть
Неотвратимые молитвы.
Да оградит тебя Господь
От Князя огненной печали,
Тоской пытающего плоть,
Да защитит от едкой стали,
От жадной меди, от свинца,
От стерегущего огнива,
От злобы яростного взрыва,
От стрел крылатого гонца,
От ядовитого дыханья,
От проницающих огней,
Да не смутят души твоей
Ни гнева сладостный елей,
Ни мести жгучее лобзанье.
Да не прервутся нити прях,
Сидящих в пурпурных лоскутьях
На всех победных перепутьях,
На всех погибельных путях.
Рассказы о других художниках, которые писали крымские виды здесь:
