Лишившись надежды на фамильное золотишко, Их Всемилостивость впал в дурное расположение духа и велел немедля собираться обратно.
Сев в карету, он нахохлился, словно дурная наседка, и предался хандре. Как ни крути, а предок оказался совершенным поросенком. Да что уж там кокетничать – абсолютной свиньей! Надо же было учудить, все фамильное золото самым глупым образом проиграть в карты какому-то, дай бог памяти, не то шулмусу, не то шлемазлу, поди разбери…
И Папий этот тоже хорош – в монастыре черт знает что творится, призраки с нечистью чуть ли не хороводы устраивают, а у него одна забота – щепотку муки от монахов утаить… Надобно, конечно, послать инспекцию по монастырям, распустились до самого ненадлежащего скотства…
Да и братец тоже… прислал какого-то отмороженного посла, даром что граф… Дуэли кочергой устраивает, аспида на плече таскает, того и гляди – наведет порчу, и будешь в личине какого-нибудь пресмыкающегося по дворцу… пресмыкаться…
Шмульке поднял страдающий взгляд на королеву, в не менее унылом расположении духа смотрящую в окно. Наступив пару раз на куриные какахи, королева страдала от неприятных запахов, неприятных же мыслей, а также от того, что изящные королевские туфельки заляпаны самым вульгарным дерьмом, словно у какой-то кухаркиной девки.
- Самым печальным образом навестили монастырь, - Шмульке посмотрел на королеву. – Кто бы мог удумать, что предок в призраки оборотится, да еще и золото начнет направо - налево транжирить.
Королева отвлеклась от дерьмовых мыслей и посмотрела на супруга.
- Так этот… граф Мангус который, он ведь тоже ручного призрака таскает, может сумеет золото вернуть? Нечистая сила завсегда меж собой ладит…
Шмульке с уважением посмотрел на супругу. Хрупкая душевная организация и постоянные обмороки королевы скрывали весьма гибкий ум и змеиную хитрость, в чем король убеждался неоднократно. Впервые – в тот самый памятный день, когда эта неприметная сопливая баронесса прислала тогда еще принцу Шмульке троих сватов. Ошарашенный жених в смятении узнал, что вчерашняя бурная ночка после пира не только лишила баронессу самого сокровенного девичьего достояния, но и сопровождалась предложением руки и сердца со стороны принца, на что имеется восемнадцать свидетелей.
Шмульке, с трудом вспоминая пир, никак не мог вспомнить ни баронессу, ни тем более сокровенных достояний, однако сваты пошли на скандал, и папенька принца решил с восемнадцатью свидетелями не связываться. В сердцах плюнув, он отвесил принцу подзатыльник и напутствовал его на женитьбу.
- Куда хрен, туда и ноги…. Стало быть, пришло время из озабоченного кустотряса становиться этим… моногамным… существом.
Моногамное существо решительно воспротивилось отцовской воле, однако под угрозой заточения в Певчий монастырь был вынужден подчиниться. Ибо Певчий монастырь славился прежде всего тем, что переступить его врата мог только прошедший нехитрую процедуру Посвящения в Теноры, в ходе которой посвященному из природных достоинств оставляли не более двух вершков для отправления естественных надобностей. Да и то лишь в том случае, если у посвятителя рука не дрогнет.
Вот и сейчас Шмульке обдумал предложение супруги и пожал плечами.
- Мысль верная… только как бы исхитриться этого демона озадачить?
- Скажи ему, что не верим мы этому демону, а особенно тому, что прадед золото проиграл. Никто ведь этого золота не видел, кроме демона… А нечисти веры нет. Пусть предъявит…
Король довольно кивнул и велел немедля остановить карету.
В веренице карет граф ехал едва не последним, и довольный хитростью супруги Шмульке гордо вышагивал по обочине, дожидаясь графа.
- Дошли до нас слухи, что свершилось великое злодеяние, - Их Всемилостивость строго посмотрел на подошедшего графа и выдержал театральную паузу.
- Так то не слухи, а самая что ни на есть горькая правда, - кивнул граф и насупился. – Я лично могу засвидетельствовать, что вместо честного хлеба в этом монастыре изготавливают какой-то непотребный навоз, причем самым злодейским образом!
Не ожидавший подобного напора король замялся, однако через окно кареты супруга погрозила ему длинным тонким пальцем, вернув королю решимость.
- Не о хлебе речь, тут злодейство другого размаха, - горько покачал головой король. – Есть великие сомнения, что мой благонравный прадед мог явиться в лике призрака, да еще и столь легкомысленно распорядиться фамильным золотом…
Граф в задумчивости посмотрел на Шмульке и хмыкнул.
- Ежели вникнуть в суть этакого паскудства, так оно совершенно естественно, ибо призраку всяко удобней перекинуться картишками, нежели бродить по монастырю и корчить морды несчастным монахам. А что играл он на золото – так для призрака все одно, что золото, что сушеный гриб, было бы что на кон ставить. Да и золото, как ни крути, от прадеда твоего пришло, прадеду и осталось…
- И что, никаких сомнений? – Взвизгнул Шмульке в опасении, что затея с возвращением золотишка проваливается.
- Как же без сомнений, имеются, - покачал головой граф. – В частности, немалые сомнения имеются в благонравии твоего прадеда, ибо не всякая сволочь обращается в призрака, тут карьера не из простых.
Король отступил на шаг назад и перевел дух. Смутить графа прозрачными намеками было совершенно невозможно, а бросаться пустыми обвинениями Их Всемилостивость очень опасался. Он небезосновательно подозревал, что никакой сатисфакции граф Мангус не потребует… просто морду набьет и не посмотрит, что морда королевская.
- Я к тому разговор затеял, - король нервно вздохнул, - что у вас имеется аспид ручной…
- Анчутка, - поправил короля граф. – Аспид в личине петуха, а у нас тут не птичий двор.
Король снова вздохнул.
- Анчутка, стало быть… Так может он поговорит с этим призраком, прадедом моим… да вернет золотишко?
Граф повернулся и подмигнул анчутке, сидящему на плече.
- Что скажешь?
Тот принял видимое обличье и с любопытством посмотрел на Шмульке.
- О чем с ним говорить? Золотишко он просохатил, а шулмус выменял на него у кладенца лисью шапку и волчий воротник в придачу. А от кладенца золотишку хода нету, да и незачем. У кладенца все надежнее, чем у этих монастырских утырков.
- Так, может, кладенца этого искать надобно? – С надеждой спросил Шмульке.
Анчутка едва сдержался, чтобы не покрутить пальцем у виска.
- Ты скорей у портовых девок девственницу сыщешь, чем у кладенца клад. Хотя, можешь попробовать, вдруг ты у нас везучий.
Король зачем-то посмотрел на королеву и задумался.
Граф Мангус усмехнулся.
- Ежели мы про наследство закончили, так подумай о своем благонравном прадеде. Я боюсь даже предположить, куда занесет его беспокойная натура.
