Ушла от Валеры жена. Захватила сына Евграфия - и была такова.
Накануне предупредила об уходе своем. Аж три часа на Валеру кричала всякое обидное.
- А мне надоело жить с тобой, Валера, - кричала она, - ты же в игрушках своих сидишь чуть не сутками. И Евграфий тебе до лампы! Если не в игрушках сидишь - то в телевидение с головой ныряешь. Разве могут так люди жить семьей?! Тебе ведь в телевизоре и компьютере интереснее, чем с нами. Ты ведь семью на кучку техники бытовой променял! Так и ступай к ним, живи с техникой! Мужа у меня, получается, нет давно. Зато родня его - вечно под ногами путается. Разве можно, Валера, четыре года дома своего личного не иметь мужчине взрослому? Все обещал жилье нам обеспечить отдельное - но воз и ныне там! Уходим. Завтра же ног наших тут не будет. И сам ты виноватый.
А Валера серьезно угрозу не воспринял. Жена его Инна - всегда не сильно довольный жизнью человек. Все у нее претензии и лицо набок. Очень уж Инне не нравилось с Валериной родней проживать на площади одной. С мамой его, папой, дядей Колей и младшим братом Толиком. Прямо раздражали они Инну.
- Живу будто в гостях, - так она жаловалась, - то мама твоя лезет, то папа, то Толик малолетний. То дядя Коля этот нос свой сует. Все советы дают и меня критикуют. Я на такую жизнь поколениями не подписывалась. Я хотела с тобой отдельно проживать, малой, так сказать, ячейкой. И ты обещал. А пригрелись и сидим который год. Мне и на работу кататься неудобно. Пока из вашей Атаманихи с тремя пересадками доедешь, уже и жить не хочется. И Евграфия в автобусах укачивает стабильно. Сам бы ты, Валера, дитя в автобусах в детсад повозил. Только сядем, а он уже и начинает. “Ой, мамочка, сейчас вытошнит тете вон той на сапожки”. Но тебе-то все безразлично. Ты в телевизоре сидишь и игрушках. И на работу через три дня катаешься. Нашел себе удобный график.
А Валера не понимал претензии. Дом у его родителей добротный. За городом и в два этажа. Деревня хоть и глухая, но экология замечательная. А что и папа с мамой, и брат Толик с дядей Колей тут живут - так а куда деваться? Дом-то их, родительский. И не потребуешь удалиться по первой прихоти. А снимать жилье в городе - траты лишние. У Валеры не бешеные тыщи на работе заколачиваются, чтобы кидаться ими направо да налево.
И вот - уехала Инна. К маме своей отправилась - городской и свободной жизни ей приспичило. И дитя не пожалела, от отца отлучила без зазрения совести.
А Валера, конечно, обиделся. А кому приятно, когда жена вот так уходит? Любой бы досаду испытал небольшую.
И пошел он к дяде Коле - за советом. Дядя Коля хорошо в женщинах разбирался. Он шесть браков пережил. А сколько уж сожительниц было - пальцев не хватит считать.
- Ушла, - пожаловался Валера, - Инка-то. Сбежала с ребенком. Ценного, правда, ничего не прихватила. Телевизор на месте и колечко обручальное. Небось, побегает и вернется.
- А чего, - дядя Коля глаз прищурил, - с ней приключилось? Какая оса ее тяпнула?
- А разлюбила, небось, - Валера зевнул, - говорит, в игрушках много сижу. И в телевизоре еще. Жалуется, что внимания ей не хватает. А сыну - бати. Танчики, мол, мне заменили семью напрочь. И жилья отдельного я не обеспечиваю.
- Ха, - дядя говорит, - по таким поводам не уходят тетки никогда. Мужика завела твоя Инка. В городе-т. Точно-точно. Проверял? Есть мужик-то?
- Нету мужика, - Валера нахмурился, - когда бы ей успеть любовников заводить? Она на работе второй месяц работает. Только из декрета вышла. С утра с Евграфием на автобусах в город катится, работает, а вечером из сада его забирает. И с тремя пересадками в Атаманиху к нам мчит.
- Эге, - дядя Коля бороду огладил, - значится, с водителем каким автобусным снюхалась. Или в обеденный перерыв успевает с кем-то любезности проворачивать свои бабские. Точно-точно. Помяни мое слово. Вторая моя жена с почтальоном успевала шашни крутить - пока он с ейной бабкой пенсию подписывал. Все они такие - чуть оперятся и уже пошли приключения искать. Выскочат из декрета, на работу пристроятся - и свободными себя ощущают. Про независимость речи двигают. А сами - с почтальонами.
- А Инка не такая, вроде, - племянник подбородок почесал, - ретивая. И даже равнодушная к этому делу. К шашням-то.
- Это он к тебе равнодушная, - дядя Коля головой покачал, - а к водителю - совсем обратное. Это она, зараза, повода только искала. К водителю своему сбежать. Вот и про игрушки вой подняла. Не было бы игрушек у тебя - она бы на пиление лобзиком жаловалась. Или на то, что в баню ходишь по субботам. Баба, ежели нашла хахаля, очень изворотливая делается. И непременно отыщет повод виноватым супруга выставить. Мол, не рядом ты сидишь, при юбке ее, а пилишь лобзиком. Не порядок! Коли женился, то будь добр - сиди у подола бабьего. И хобби никакого мужского не имей. Это они все такие. Третьей моей жене тоже увлечения не нравились. В гараж не ходи, на рыбалку не катайся. Сиди - бабу охраняй. Но причина тут всегда одна - автобусный водитель.
- О, - Валера брови заломил, - как же я был слеп, дядя Коля! Был там какой-то водитель за баранкой, припоминаю. Точно, был! Крутил баранку так нагло еще. О, каким я был слепым и наивным кутенком!
- Ты и сейчас такой, - дядя на Валеру рукой махнул, - на развод ведь не подал? Не подал. А уже должен был. Чуть она за порог - а ты уже с заявлением бежишь разводным. Прямо в тот же миг. Я так с первой супругой поступил. Только она из дому отлучилась - тут же и в суд пошел. А чего церемонии разводить? Развалила семью - сиди теперь без замужнего статуса.
- Не подал, - Валера погрустнел, - мириться я хотел. Все же Евграфий у нас. И Инка мне пока симпатичная в общих чертах. У нее формы аппетитные.
- Завтра же разводиться, - дядя Коля советует, - и не склеивай битую тарелку. Не мужское это дело - тарелки исцелять. Она уже предала семью. И фактически развалила. У нее на уме автобусник теперь. А ты - по остаточному принципу. Деньгами чтобы снабжал. И статус перед обществом давал. А для прочего у нее этот, с баранкой который. Ни одна женщина из дома загородного еще не уходила без причины. Они комфорт очень уж ценят. А у нас просторная изба в экологически чистой деревне. А эта ушла. На другую ветку заскочила. Может, две у того автобусника избы сразу. Так что - разводись скорейшим образом. Ежели приползет, умолять начнет назад принять, то и не поддавайся. Держи оборону.
- Не пускать, - Валера спрашивает, - на порог-то? Прямо гнать Инку?
- Прям гони в три шеи, - дядька хмурится, - прям безжалостно. Ежели сильно рыдать будет, то свои условия ставь. Мол, разводимся однозначно, я, мол, сказал. Потом, коли просишься назад, жить будем на моих условиях. Сожительствовать станем после развода. Чтобы телек не захапала. И послушание обязательное. Коли муж указание дал - то безропотно исполняй. Будто он генерал, а ты, Инка, новобранец. Зарплату - до копейки пусть отдает. На работе каждые полчаса отчеты пишет - чем занята и кто рядом сидит. Желательно и видеозаписи прикладывать обязать. Гони ее с трона, Валерий! Взрослей! Тридцать шесть тебе уже. Не совсем безусый мальчик. Я в твои годы три развода пережил. И закалился духом до состояния стали.
А Валера еще с дядей Колей посидел. Развод неминуемый отметили. Про женщин послушал и сам мнение высказал. Нашла, нашла Инка водителя с почтальоном!
И прав дядя Коля со всех сторон. Очень мудрый он человек. Насквозь женщин видит. Опыт никогда не пропьешь. Он слезами и кровью в браках выстраданный.
А потом поиграть пошел в игрушки. И даже понравилось ему. Никто не зудит и Евграфий не верещит под боком. Сиди и мышкой щелкай себе в приятной тишине.
“А может, - подумал, - и вовсе ее, Инку-то, назад не принимать? Даже если на все условия согласная? Даже если зудеть откажется. И всю зарплату отдавать станет? Подумать тут надо бы серьезно. Зарплату бы, конечно, пусть бы и отдавала. Но и неудобства от Инки большие. Нет, пожалуй, на развод пойду. И пущать не стану ни за что. Тоже свободным мне быть понравилось”.
- Не получаю от супруги женского внимания. Твое время - суббота. Так мне отвечает