Сказать, что бююк-валиде была сильно удивлена поведением Турхан-султан, значит ничего не сказать. Все-таки ее воспитывала Аттике, которая в прямом смысле слова вложила в девочку всю свою душу. Ее учили очень старательно и девочка показала неплохие успехи во всех науках. Очень странно, что из нее получилась столь заносчивая особа.
Султанша никак не могла понять, когда эта славная девочка вдруг переродилась. Или, быть может, она всегда была такой, просто умело претворялась невинной овечкой? Как такое может быть: гордыня настолько обуяла красавицей, что ничего вокруг не видит и не замечает? Больше всего поражает, что красотка всем своим видом и поступками постоянно подчеркивает: она не просто рабыня, а воспитанница самой Атике-султан! Глупая!
Где бы она была, если бы не Кесем-султан, пожелавшая отдать ее во дворец дочери!? В лучшем случае, поднялась бы до обычной калфы в гареме и обучала бы сейчас других девочек пыль вытирать да шаровары стирать… Зато сейчас может позволить себе отхлестать рабыню по щекам, если вдруг покажется, что шаровары ей подали недостаточно кипенной белизны.
В сложившейся ситуации одно немного успокаивало: никого винить, кроме себя, не стоит. Сама выбирала, самой и расхлебывать... Михримах-султан тоже с Сафие-султан просчиталась. Хотя свою главную задачу албанка выполнила: долгое время была неплохим оружием против Нурбану-султан. Кстати, очень странно, что госпожа луны и солнца одной из своих задач ставила борьбу с невесткой, а не укрепление фундамента империи. Но это их дела. Стоит ли обсуждать то, к чему сам не имеешь отношения? Тем более, когда своих проблем предостаточно и Турхан-султан в них занимает не главное место. Хотя, если говорить откровенно, в последнее время стала вызывать беспокойство, пусть и ведет себя тихо.
Кесем никак не могла забыть, с какой нескрываемой насмешкой молодая госпожа смотрела на султана Ибрагима, когда его охватывал приступ страха! В ее голубых глазах можно было прочитать откровенное презрение и насмешку.
Словно не знала, что мальчик все свое детство провел в полутемных подвалах, где его столь старательно прятала мать, желая уберечь от старшего брата и дильсизов… Этой самоуверенной кадын и в страшном сне не снилось всего, что пережил этот мальчик, который дал ей титул, богатство, уважение и сделал матерью наследника. Неблагодарная... У нее сердца не хватало даже просто изображать доброту. Только на одно была способна: устраивать безобразные сцены ревности.
Сколько Кесем-султан себя помнит, Турхан ни разу не прижала голову Ибрагима к груди и не вытерла пот, который у него выступал на лбу от страха перед темнотой. Кто знает, какие жуткие чудища мерещились ему в этот момент! Мальчик лишь тыкал пальцем в дальний угол и что-то бессвязно мычал. Турхан же спокойно наблюдала за этими страданиями, объясняя, что не знает, как себя вести в подобные моменты. Лишь однажды промолвила презрительно:
— Как можно бояться темноты!
Надо было видеть, как стеснительно Ибрагим опустил голову. Именно после этого случая он попросил больше не приводить девушку к нему на хальвет... А она по-прежнему искала вокруг соперниц и грозила всех отправить в темницу. Глупая!
Салиха была ей полная противоположность. Она всегда была готова прибежать султану на помощь. Как-то раз, когда Ибрагима охватил очередной приступ страха, и никто, даже Кесем, не мог с ним справиться, она молча подошла и тихо поцеловала в лоб. И случилось чудо! Только что мечущийся, словно зверь в клетке завывающий на все голоса султан, мгновенно успокоился и заснул у нее на руках. Точно также она могла справиться, когда у него начинался приступ эпилепсии. Для этого требовалось немногое: снимала со своей головы шаль и накрывала ее бившегося в судорогах повелителя. Эффект был потрясающий. Он тут же успокаивался. Даже лекари оставались в недоумении, наблюдая за этими сценами. Более того, девушка всегда знала, когда ему будет плохо, словно сердце чувствовала. Не зря же ее имя означало праведная, добрая, благочестивая, хорошая.
Кесем всегда удивляло, как в гареме точно давали имена рабыням и насколько они верно отражали внутреннее состояние наложницы. Кстати, Дилашуб ее назвал сам Ибрагим. Означало это «возлюбленная, красавица, волнующая сердце, путающая разум». Особая привязанность Ибрагима I к своей Салихе окончилась, едва встретил константинопольскую вертихвостку. Сколько вреда принесла эта девица Османам! Никогда не будет ей прощения!.. Ни та этом свете, ни на том!
Одна радость — Салиха успела родить двух славных деток: невероятно доброго и внимательного шехзаде Сулеймана и милую девочку Айше, которая едва появлялась, невольно заставляла всех улыбаться. Эдакий златовласый лучик радости!
В свое время Кесем-султан, жутко озабоченная судьбой династии, старательно подбирала сыну достойных наложницы. Первой, на кого он обратил внимания стала Турхан, затем Хатитдже Муаззез, а, как говорится, на десерт была Салиха, родившая сына позже Турхан. Словно под копирку повторилась история самой Кесем и Махифруз. Кстати, стала замечать, что характер молодой валиде сильно напоминает характер бывшей соперницы. Неужели и верно власть так портит?
— Впрочем, с чего это я так расхваливаю Салиху, — строго сказала себе Кесем, — никто не знает, как повела бы себя она, став матерью султана. Как знать, быть может еще сильнее Турхан лопалась от собственной значимости...
Публикация по теме: Одинокая волчица, книга 2, часть 43
Продолжение по ссылке