Надя всегда была более легкомысленной, чем хотелось Анатолию. Её улыбки встречным мужчинам он мог простить, как и танцы на праздниках со всеми, кто приглашал. По молодости это казалось даже приятным - он гордился, что у него такая привлекательная жена, которую все провожают глазами.
Но прошло три года, у них друг за другом родилось двое дочерей, а Надя всё с тем же азартом общалась с чужими "мужиками". За руку он её, конечно, не ловил, но аромат чужого одеколона чувствовал регулярно.
Терпение лопнуло в тот день, когда он, забирая дочек из яслей, торопился домой к ужину чуть раньше обычного.
Она не могла знать, что он придёт раньше, и потому, не стесняясь, привела в дом очередного ухажёра. На кухне стояла початая бутылка коньяка, на придверном коврике - пара мужских ботинок, а на крючке - чужая дермантиновая куртка.
Распахнув дверь спальни, Анатолий вышвырнул незнакомца за дверь, хотел уже и Надежду отправить вслед, но она упала на колени и слёзно умоляла, обдавая мужа и детей коньячным перегаром:
-Прости, Толечка, прости, дуру неразумную! Ради детей - прости! Клянусь, - валялась она в ногах мужа, заливаясь слезами, - Что больше никогда!.. Детьми клянусь! - схватила девочек в охапку и провыла: - Деточки мои, лапочки, Галюша, Наташенька, простите мать вашу непутёвую! Ы-ы-ыыы!
Он молча смотрел на этот театр одного актёра и едва заметно качал головой.
-Нету тебе веры, Надя. Это какой по счёту? Третий? Десятый? Я столько раз тебя прощал, что забыл о том, что я мужик, а не тряпка, но всему есть предел. - снял пальто и ушёл в комнату, откуда послышался стук дверей шкафа и падения вещей в сумку. Затем вышел в коридор, где всё ещё сидела на полу непутёвая жена. - Я взял самое необходимое. Остальное заберу позже. На развод подам сам, и можешь ничего не говорить. Я так решил.
-А дети как же, Толечка? - с колен спросила Надежда.
-С тобой останутся. Я помогать буду. А как с жильём решу, забирать к себе буду регулярно.
Пожив пару месяцев у матери, Анатолий нашёл небольшую квартирку в трёх домах от квартиры дочек, которую снял на длительный срок.
В соседях у него жила одинокая мамочка, Вера. Она растила дочь Галюшку (совпадение!) восьми месяцев от роду и иногда заходила, просила помочь по дому. Толик не отказывался - после вкрученных лампочек, ввёрнутых шурупов и отрегулированных дверок кормила Вера то изумительным борщом с чесночными пампушками, от которых шёл умопомрачительный аромат, то румяными пирогами с разными начинками, отказаться от которых просто не было сил.
Так и сошлись - Вере Толик приглянулся: трудится на хорошем месте, не пьёт, не гуляет, дома всё починено и ножи острые. А он раздобрел на пирогах и пампушках и... влюбился!
Пока суть да дело, Надежда пустилась во все тяжкие - девочки то и дело ночевали у него. Сколько за это время сменилось полюбовников, наверное, и сама Надя не считала. Девочки росли, но все подарки, покупки одежды и принадлежностей для учёбы, беготня по больницам и прочие заботы легли на плечи Анатолия. Как при этом живётся девчушкам с матерью, Анатолий узнавал лишь по синякам на попах, царапинам и красным от слёз глазам. Кто именно поднимает руку на детей, узнать не удалось - Надежда ни в какую не сознавалась.
Понятно, что малышки мешали разгульной мамаше и её сожителям. Анатолий пытался через суд забрать детей, но опека не одобрила - мать вполне положительная, работает, хорошо получает, дети одеты, обуты, еда дома есть. А что мужики каждый раз разные, это опеку не особо волновало.
Шесть лет не могла найти пристанище бедовая душа гулящей женщины. И тут - как гром среди ясного неба - Надежда замуж собралась! Да не абы за кого, а за иностранца.
Она гордо брызгала слюной, пытаясь уколоть бывшего мужа, когда тот в очередной раз за дочками пришёл:
-Да, не чета тебе, из Испании приехал и меня забирает! У него там два особняка, и ранчо с быками.
-Девочек тоже заберёшь? - Анатолий сжимал зубы и играл желваками.
-А-то! Конечно! Там всем места хватит!
Перед самым отъездом Надежда сказала Гале, старшей:
-Иди, попрощайся с отцом.
Когда счастливая и запыхавшаяся девочка вернулась домой, дверь никто не открыл. На пороге стоял чемодан с её вещами, а в двери записка:
-Живи теперь с папой. Мы уехали.
Галя выбежала на улицу и с колотящимся сердцем, в слезах носилась вдоль дороги в надежде, что мама, наверное, ошиблась, и сейчас они вернутся за ней. Однако, вечерело, а никто так и не забрал её.
Толик укладывал спать Галюшку, когда в дверь позвонили. На придверном коврике стояла зарёванная Галя, а в красных от тяжести руках она держала чемодан.
-Галя? Ты как здесь?
Она опустила голову и тихо сказала:
-Они уехали. Без меня... - протянула записку и вдруг побледнела, рухнув в руки отца без чувств.
В больнице выяснилось, что девочке нужен особый уход - врождённый порок сердца с осложнениями требовал исключения волнений, ограничения нагрузок и серьёзного лечения.
С этого времени в семье Анатолия и Веры появилась ещё одна Галя, только постарше. Чтобы их не путать, родители решили называть их "Большая" папина, постарше на два года, и "Маленькая" мамина. Они были абсолютно разные - маленькая Галя с рождения купалась в любви мамы и бабушки, росла общительной, весёлой и подвижной.
Галя "Большая" была немногословна, замкнута и медлительна.
Но Вере это не помешало принять девочку, как родную. В первый же вечер после лечения она устроила Гале большой праздник - накрыла стол, испекла торт, зажгла свечи. А когда на пороге появился папа с кучей воздушных шариков, девочка разревелась.
-Ну, что ты плачешь, Галенька? - спрашивала Вера, стирая слёзы с лица девочки.
-Просто мне никогда не отмечали дни рождения... И шарики никогда не дарили.
Вера и Толик переглянулись:
- А почему ты нам раньше об этом не говорила? Мы же тебе подарки привозили, торты маме передавали. - Толик нахмурился.
-Я думала, вы тоже не празднуете. Думала, у всех так. А торт мы просто с чаем кушали, за ужином. - Галя прикусила губу.
Вера встрепенулась:
-Давайте не будем о плохом! Садитесь! У меня есть ещё кое-что! - она протянула небольшую коробочку Гале большой. Та подняла крышечку и распахнула глаза:
-Это мне?
-Ну, конечно! Примерь!
В коробочке лежали золотые серёжки в виде сердечка. Девочка подошла к Вере:
-А вы не поможете мне?
-Помогу. Только давай договоримся, что будешь говорить мне "ты".
-Теперь вы - моя мама? - Галя покраснела, моргая заслезившимися глазами.
-А ты не против? - Вера обняла девочку.
-Нет. Вы - хорошая. - побежала к зеркалу, любуясь на новые серёжки. - Спасибо. - помолчала немного, собравшись с духом. - Очень красивые.
К чаю разрезали торт. Вера положила на блюдце самый крупный кусок с белыми розочками и вишнёвыми ягодками, и поставила перед Галей.
С этого дня Вера окружила старшую дочь заботой и вниманием. Росла Галя болезненной и много раз лежала в больницах, вместе с нею порой и Вера.
Спустя два года у Веры и Анатолия родилась ещё одна дочь, Оксана. Обеих старших сестёр она обожала - они играли с ней, потом учили делать уроки, гуляли вместе.
Часто Вера плакала от жалости к старшей, особенно тяжело было, когда девочке ставили более серьёзные диагнозы и приходилось, бросая все дела, ехать на очередное лечение. Врачи разводили руками, а родители не теряли надежды, что всё, наконец, образуется и Галя выздоровеет.
Но чуда не произошло.
Галя старшая умерла в возрасте двадцати четырёх лет от очередного сердечного приступа, так и не простив свою мать.
А Надежда счастливо живёт в Испании. Парадоксально, но родила ещё троих детей, уже сама бабушка. Спустя несколько лет после отъезда она написала Анатолию, что оставить одну из дочерей отцу её заставил будущий муж-испанец, который в самом начале их отношений заявил, что примет Надежду лишь с одной из дочерей. Вторая ему не нужна.
Только Галю это решение матери-кукушки просто убило, разорвав ей сердце.