То, что когда-то должно было выйти на Фицрое, но наверное уже никогда не выйдет. Ну может быть переработаю когда-нибудь в книгу, если допишу до конца.
Предисловие.
1.
Поговорив с вами о войне за Независимость США, теперь перейдем к Южной Америке, к тем событиям, которые в испанской истории стыдливо именуются emancipación hispanoamericana – то есть своего рода «эмансипация испаноамериканцев». Если вспомнить, что эмансипация (от римского глагола emancipare) – это освобождение выросшего ребенка от опеки, наделение его правами, получается, что испанцы как бы вырастили новую нацию, дали ей жизненный опыт, и… отпустили на волю.
На самом деле это, конечно же, не так. И чтобы понять, что вообще произошло в Южной Америке, почему покатилась по ней эта цепь революций, и началось стремление к независимости от метрополии – нужно начать с самого начала.
Итак, примерно в 1450-х в Европе начался очередной финансовый кризис. Население наконец-то оправилось от последствий Великой Чумы, но деловую активность тормозило отсутствие основного платежного средства – серебра. Почему так получилось?
Дело в том, что экономика Европы не была самодостаточной, и большое количество товаров, необходимых для Старого Света товаров (специи, шелк, фарфор, хлопок, сахар, и т.д.) закупалось у Китая и Индии, но поскольку Европа с этими странами не граничила – через посредников. При этом европейцы вынуждены были закупать восточные товары за валюту, ибо их производство находилось на качественно низшем уровне и по сути они не могли ничего предложить взамен. Собственно Крестовые походы были попыткой выдавить посредников из торговли с «Индиями».
В 1392 году замедлилась чеканка серебра во Франции, начали истощаться серебряные рудники. В 1442 году был закрыт из-за истощения крупнейший богемский рудник в Кутна-Горе. В 1441-443 годах истощились рудники на территориях современных Германии, Австрии, Чехии и Словакии. В 1460-х почти прекратилась чеканка в Англии и Бургундских Нидерландах. По сути, у Европы осталось только шведское и венецианское серебро (венецианцы добывали его на Балканах), однако в 1450-х турки захватили серебряные рудники в Сербии, в это же время началось истощение месторождений в Боснии.
Конечно, можно было бы уйти на какую-то из резервных валют – золото или медь, но с ними была абсолютно такая же ситуация. Фландрия, Брабант, Турне, Рейнская область окончательно прекратили производство золотых монет в 1454 году. Стоит так же помнить, что в 1453 году пал Константинополь, и ввоз благородных металлов из бассейна Черного и Каспийского морей прекратился.
Но нет худа без добра. Именно в это время был открыт процесс ликвации (отделения серебра от меди в серебро-медных рудах). Вкупе с открытием новых месторождений серебра в Саксонии и Тироле возобновили работу и старые рудники в Кутна-Горе, Фрайбурге и Раммельсберге. В 1471 году большой вал серебра пошел и из Италии, в основном это было свое, альпийское, и привозное, карпатское, серебро.
Но что делать странам, у которых с драгметаллами все плохо? Да искать их в заморских землях же! И первыми тут тон задали португальцы, которые начали Конкисту Африки, в 1440-х нашли золото в Марокко и Гвинее. К 1470-м Золотой Берег давал Лиссабону 25 тысяч унций золота в год (720 кг). Однако «денежный голод» в Европе был еще велик.
А куда же уходят деньги из Старого Света? Примерно в 1300 году в Венеции вышла книга Марко Поло, итальянского купца и дипломата, названная «Книга Чудес света», где рассказывалось о его путешествиях в Северный и Южный Китай (тогда это были очень разные регионы). Рассказы о быте и богатствах тамошних обитателей прямо указали простому жителю Европы, где аккумулируется все золото и серебро мира.
Поэтому раз за разом в головы европейцев забредала и другая мысль – а что, если найти прямой путь в Индию и Китай и торговать без посредников? Да и не только торговать, вполне и захватить что-нибудь можно!
Именно эти соображения и стали основополагающими при снаряжении экспедиции Христофора Колумба, который обещал открыть прямой путь в Индию. Этому путешествию предшествовало два важных обстоятельства, без которых оно было бы невозможно.
Первое: на тот момент в Европе уже укрепилась теория о шарообразности земли, ибо в XII-XIII веках христианские богословы спорили: Земля – это сфера или просто плоский круг? К чести святых отцов Арагона и Кастилии, они придерживались мнения о сферичности Земли, ссылаясь на Святого Августина и Иоганна Сакробоско.
Второе: размеры Земли. Колумб в своих рассуждениях о расстоянии, которое надо проплыть, исходил из рассуждений Птолемея, согласно которому длина окружности по экватору составляет 180 000 стадий (28 000 км), тогда как на самом деле, как мы сейчас знаем, длина экватора равна 40 0075 км. То есть в своих вычислениях Колумб ошибся примерно на 12 000 км. Грубо говоря, он считал, что от Испании до Японии нужно проплыть 3 000 км, а до берегов Китая – 5 000 км, тогда как на самом деле это расстояние составляет 19 000 км, причем только до берегов Америки – 6 500 км.
Итак, 3 марта 1492 года из города Пуэрто-де-Палос вышло три корабля – каравеллы «Санта-Мария» и «Нинья», а так же нао «Пинта». 6 сентября экспедиция Колумба достигла самой западной известной на тот момент европейцам точки – Канарских островов, и далее пошла в неизвестность. Ну а 12 октября 1492 года впередсмотрящий с «Пинты» Родриго де Триана закричал «Земля!», и этой землей оказался остров Сан-Сальвадор (ныне Гуанахани).
Так совершенно случайно был открыт новый континент, вернее даже два континента.
Настоящее же завоевание Америки началось 21 апреля 1519 года, когда на нынешнем побережье Мексики высадились 630 человек (из них – 30 арбалетчиков, 12 аркебузиров, врач, 8 плотников, несколько женщин, пара сотен араваков-кубинцев и негров) под командованием Эрнана Кортеса. Через несколько дней после высадки Кортес раскрыл заговор среди своих людей – дело в том, что у руководителя Реконкисты был большой конфликт с губернатором Кубы Диего Веласкесом де Куэльяром, так вот – заговорщики планировали ночью угнать пару или тройку кораблей и вернуться обратно в испанские владения. Кортес решил просто – двое зачинщиков мятежа были повешены, еще двоих изувечили, а потом… Кортес сжег свои корабли. Дабы ни у кого из его экспедиции не было пути назад. Так начиналось завоевание империи ацтеков.
Никогда еще грандиозная экспедиция по завоеванию целой страны не начиналась с такими скудными ресурсами, и при такой нехватке в людях. Тем удивительнее, что 8 ноября 1519 года испанцы захватили столицу ацтекского государства – город Теночтитлан.
Чуть ранее, в 1500 году, Педро Альвареш Кабрал открыл Бразилию, колонизация которой началась с 1530 года.
Стоит сказать еще вот о чем. На тот момент главными первооткрывателями земель были Испания и Португалия, и естественно – между ними шли споры, кому принадлежат те или иные земли. Третейским судьей тут стал папа Римский Александр VI, который предложил простое решение – все земли, открытые восточнее 100 лиг (500 км) меридиана островов Зеленого Мыса принадлежат Португалии, а все, что западнее – Испании. Таким образом (если верить в шарообразность Земли), португальцы получали часть земель в Америке (Бразилию), и почти все земли в Азии, тогда как испанцам отходила большая часть Нового Света и почти все земли Тихого океана. Правило не действовало к территориям, уже принадлежащим другим христианским странам.
Надо сказать, что и папа, и монархи тогда плохо представляли географию земли, и даже ее размеры (вспомним, ведь Колумб вообще был уверен, что плывет в Индию и Китай, то есть в своих представлениях «проморгал» целый континент), поэтому такой дележ (после некоторых поправок, сделанных по инициативе португальского короля Жуана II) устраивал их обоих.
Ну и еще кое-какая информация. Деление на Северную и Южную Америку закрепилось только начале XX века, когда геологическими изысканиями было доказано, что это два протоматерика (Гондвана и Лавразия), соединившиеся 2.5 миллиона лет назад в районе Панамского перешейка. Что касается периода XVI-XVIII веков, то тогда Новый Свет делился не по географическому, а по национальному признаку. Итак, Центральная и Южная Америки, а так же небольшой кусок Северной (Флорида) за исключением Бразилии назывались Испанской Америкой. Довольно большой кусок Южной Америки, расположенный и разросшийся вокруг реки Амазонки – Португальская Америка, на территории нынешних США находилась Британская Америка, которую с севера и запада окружала Французская Америка (Канада и Луизиана).
Это не значит, что другие нации в Новом Свете не присутствовали – тут были и шведские, и голландские, и датские, и даже одно время курляндские колонии, тем не менее, закрепиться и расшириться на открытом Колумбом континенте смогло только эти четыре нации.
Наш рассказ пойдет об испанской и португальской частях Америки, однако, конечно же в нем будут задействованы и другие страны – США, Англия, Франция, Голландия, и даже Россия – которые оказывали в разное время значительное влияние на события в Южной Америке.
2.
Поговорив об открытии Америки, давайте затронем особенности пути колонизации Нового Света разными странами, ибо во многом из этого и выйдут южноамериканские революции.
И для начала – английский путь колонизации. В трудах многих английских историков (например, в статье Роберта Никсона Нельсона «Соединяя Ирландию и Америку: ранний английский колониальный опыт, 1520-1620 г.г.») утверждается, и это логично, что изначально Англия при освоении колоний в Америке воспользовалась опытом Ирландии. В 1607 году, при основании Джеймстаунской колонии (Вирджиния) употребляли слово не «колония» (colony), а «плантация» (plantation). Но плантация эта – не в сельскохозяйственном смысле, а немного в другом: политика по прививанию (planting) «диким племенам» семян «разумного, доброго, вечного», то есть - английской цивилизации.
Отсюда следует несколько выводов. Первый: англичане при организации колоний не только сами пользовались английскими законами, но и требовали их соблюдения от местных народов. Второе: изначально они ставили себя выше «дикарей», и считали, что пришли с цивилизаторской миссией. Из вышесказанного вытекает третье: это политика гетто, когда пришлые не смешиваются с местными, и живут компактно, а количество межнациональных связей достаточно мало.
Таким образом, английский путь колонизации – это путь отделения себя от местных народов и сосредоточенность на самих себе. И когда колонии расширялись – они старались выдавить с новой территории «чужеродные элементы».
Испанский путь колонизации: и тут так же прослеживаются параллели с более ранним опытом Реконкисты и покорением мавров. Второй губернатор Индий фрей Николас де Овандо у Касарес ввел политику «энкомьенды» (Encomienda). По факту это просто была дань (ясак) с коренного населения в натуральном выражении (это могли быть металлы, одежда или продукты питания, такие как кукуруза, пшеница, рыба или куры), которая собиралась вождем коренной общины, и вождь отвечал за ее доставку к доверенному лицу. Поручитель находился в контакте с энкомьендой, но его местом жительства был город, где находились испанские власти.
Энкомьенда позволила закрепить господство над завоеванным пространством, поскольку она организовывала коренное население в качестве вынужденной рабочей силы таким образом, чтобы это приносило пользу испанской короне. Был найден способ вознаградить тех испанцев, которые отличились за свои услуги, и обеспечить создание испанского населения на вновь обнаруженных и завоеванных землях.
Энкомьенда также служила центром культуры и обязательной евангелизации. Коренные народы были перегруппированы доверенными лицами в деревни, называемые «Доктринами», где они должны были работать и изучать слово Божие, как правило, от религиозных деятелей, принадлежащих к регулярным орденам. Индейцы также должны были нести ответственность за содержание этих проповедников.
Институт энкомьенды в значительной степени основывался на племенном прикомандировании подчиненного ему лица (на самом деле вожди, куракасы или другие племенные касики выступали в качестве посредников и организаторов этой службы). Например, метисов закон освобождал от распределения на энкомьенды. Это привело к тому, что многие индейцы намеренно стремились разбавить свою этническую или племенную идентичность и идентичность своих потомков, пытаясь жениться на лицах разной национальности, особенно на испанцах (новичках или креолах). Таким образом, энкомьенда серьезно ослабила этническую принадлежность и племенную идентификацию индейцев, а это, в свою очередь, уменьшило количество потенциальных работников для энкомьенд. В конечном счете, такие факторы, как скрещивание и постепенное сокращение естественных народов, что в итоге привело к превращению системы энкомьенды в систему аренды или латифундии в колониальной Америке.
Главным смыслом создания института энкомьенды было даже не получение налога с коренного населения, а предотвращение появления в колониях грандов, мало зависящих от короля и центральной власти.
В 1524 году в Испании был создан Совет Индий, который помогал королю консультациями по политике в колониях. С ростом колонизированных территорий, в 1542 году, Америка была разделена на наместничества, которыми управлял лично вице-король, назначенные непосредственно из Мадрида. Всего вице-королевств было четыре – Новая Испания, Перу, Новая Гранада и Рио-де-ла-Плата.
Такая общественная формация сохранялась до 1760 года, и очень большие изменения в Америке произошли с приходом к власти Карлоса IIIБурбона. По сути, население было разделено на касты. Справедливости ради, надо отметить, что это деление существовало и раньше, но оно не было возведено на законодательный уровень, и являлось обычаем, привнесенным испанцами из Реконкисты, а так же Инквизицией, распространявшей учение о чистоте крови.
Вышей кастой являлись гачупины (шпоры) – это испанцы, находящиеся в Америке на какое-то время. Далее следовали креолы – это испанцы, родившиеся в Америке, у которых оба родителя были европейцами. Ну а далее шли производные от смешения кровей (испанец+индеец=метис, испанец+негр=мулат, и т.д., всего таких сочетаний выделяют 30 единиц). Так вот, в 1760-х годах, боясь возможного сепаратизма местных, креолов полностью отстранили от государственного управления в Новом Свете, отдав всю полноту власти гачупинам. И опять-таки, сделано это было для того, чтобы предотвратить создание в Америке элит, неподконтрольных Испании.
Это решение имело много отрицательных последствий. Во-первых, колониями начали управлять «вахтовики», совершенно не знающие специфики колоний, и не разбирающиеся в делах Испанской Америки. Во-вторых, самый богатый и влиятельный класс в Новом Свете – креолы – по сути, сделали фрондирующим элементом, и это в конечном итоге и привело к тому, что креолы стали локомотивом южноамериканских революций. В третьих, каждая каста начала вариться в собственном котле, и по сути началась война за права «всех против всех». Ну и ко всему прочему, подобное деление разом обрубило социальные лифты большой массе населения.
Подытоживая – реформы Бурбонов стали миной замедленного действия, заложенного под владычество Испании в Новом Свете.
Французский путь колонизации (мы сейчас говорим о Канаде и Луизиане) – это сотрудничество с одними индейскими племенами против других индейских племен. С дружественными индейцами вели торговлю, а против недружественных выступали союзником. Как остроумно заметил английский исследователь Фрэнсис Пэкмен: «Испанская цивилизация раздавила индейца; английская цивилизация презирала и пренебрегала аборигенами; французская же цивилизация обнимала и лелеяла их».
Что касается португальского пути – он был неким симбиозом английского и испанского. У португальцев не было больших человеческих ресурсов на колонизацию Бразилии, поэтому для решения этой проблемы они решили привлечь частный капитал (donatarios). Частные компании по соглашению с короной везли на землю обетованную поселенцев, основным занятием которых стало производство сахара и хлопка, а так же вырубка леса. В результате выглядело это так - на больших расстояниях друг от друга были раскиданы городки и деревни, в которых преобладало негритянское и индейское население. В стандартном поселении, обычно расположенном недалеко от сахарной плантации, жило до двадцати человек белых и около сотни черных.
Основные порты, через которые экспортировались сахар, хлопок и лес, были расположены в местности, называемой Виана (ныне – бразильский штат Эспиро-Санту), количество судов, вывозивших груз, колебалось от 29 до 80 штук в год. В основном это были каравеллы водоизмещением до 350 тонн.
В 1549 году все колонии были объединены в генерал-губернаторство Бразилия, которое потом все-таки раздробили на собственно Бразилию, Байю, Рио-де-Жанейро и Мараньян. Однако в 1775-м опять произошло укрупнение, и был создан штат Бразилия, который просуществовал до эпохи независимости.
Коренное отличие португальского пути от испанского – это опора на некоторые союзные племена в пику всем остальным. Португальцы разделили индейцев на «кротких» и «храбрых». Первые считались непосредственными вассалами короля Португалии, вторые – противником, которого можно было обращать в рабство и использовать на тяжелых работах. Среди «кротких» индейцев были оставлены их законы, а иногда – и религия, большей частью их использовали как надсмотрщиков и внутреннюю полицию.
Между 1539 и 1542 годом начался массовый ввоз в Бразилию африканских негров для работ на плантациях. В 1690 году в колонии были открыты месторождения золота, и новые массы рабов были переориентированы на добычу этого драгоценного металла. В 1757 году государственный секретарь маркиз Пломбал запретил продавать в рабство индейцев, и поощрял смешанные браки между белыми и красными, что опять-таки поставило вопрос о ввозе новых африканцев в колонию.
Таким образом, низшей кастой в бразильском обществе остались лишь негры, однако бразильское общество к тому времени тоже было довольно неоднородным, потому как примерно 10% африканцев к 1750-му году выкупились из рабства и были свободными. Более того – примерно 5% из них имели собственных рабов.
Отдельным вопросом тут будет стоять вопрос о мулатах. Несмотря на жесткую позицию католической церкви в Бразилии из-за недостатка белых женщин было распространено расовое смешение, и расцвел институт черных наложниц. В результате к 1772 году в колонии примерно 52% населения имела примесь черной крови, однако в Португалии деление на касты, хотя и имело место, не приняло такого размаха, как в Испанской Америке. Тут свою роль сыграла политика правительства, которое тайно стимулировало размножение колонистов, пусть даже и через черных наложниц, поскольку собственно население Португалии было совсем небольшим.
А теперь кратко охарактеризуем все четыре пути.
Английский путь стимулировал переселенчество из Европы, и приобретал новые земли за счет выдавливания коренных народов.
Французский путь – это путь сосуществования с коренными народами.
Испанский путь – это путь именно колонизации коренных народов в традиционном понимании этого слова.
Ну и португальский путь – это ввоз рабочей силы из Африки, сотрудничество с местными при удерживании господствующего положения у белого меньшинства. Это не значит, что другие страны не ввозили в свои колонии чернокожих рабов, этим занимались и Испания, и Франция, и Голландия, и Англия, просто в Бразилии ввоз рабочей силы из Африки принял действительно гигантские масштабы (общее количество рабов, ввезенных в Новый Свет, согласно Брайану Гамильтону оценивается в 12,5 миллионов человек, из них в Бразилию ввезено 5,85 миллионов негров; для сравнения – на территорию Тринадцати Колоний и США всего совокупно было ввезено 305 3026 негров, то есть в разы меньше).
Понятно, что в разных колониях европейцы придерживались разных путей колонизации, в тех же британской и французской Вест-Индии вполне себе реализовывался португальский вариант с завозом гигантского количества негров, и связано это было с экономикой колоний. О чем и поговорим дальше.
3.
Итак, поговорив о социальных аспектах и особенностях колонизации в испанских и португальских колониях, теперь остановимся на экономических.
И первым номером у нас на рассмотрении Испанская Америка. За основу взята статья Магнуса Мёрнера «Экономические факторы и общественное расслоение в колониальной Испанской Америке. Особое отношение к элите». Весь XVI век в Испании происходило смешение традиционной индейский и собственно испанской позднефеодальной экономических логик. Как мы с вами помним, внутри энкомьенды аборигенам по сути было предоставлено право самим организовывать экономические отношения между собой, выплачивая точно и в срок дань испанцам. Испанские же поселенцы привезли с собой иерархическую, основанную на сословном корпоративном обществе, систему цехов средневековой Кастилии. Если мы добавим сюда деление на касты – то получим ту сложную систему внутриэкономических отношений, которая существовала в Новом Свете до 1750 года.
Однако настоящий толчок развитию колониальной экономики дало открытие в 1545 году Сьерра-де-ла-Плата (горы, полной серебра), знаменитого месторождения в Потоси. Так, согласно исследованию Маурицио Дрелихмана и Ганса-Иоакима Вота «Разделение рисков с монархом: условный долг и оправданные неплатежи в эпоху Филиппа II, 1556-1598 г.г.» поступления серебра из Индий составляли в среднем 1/5 часть бюджета Испании.
Согласно этой работе, общая структура доходов за период 1555-1596 г.г. выглядела так:
1) алькабала (налог с продаж) - 85 628 000 дукатов;
2) таможенные сборы - 38 155 000;
3) платежи за монополии - 23 900 000;
4) прямые налоги - 17 993 000;
5) millones (акцизы на продукты, вино, ит.п.) - 8 018 000;
6) церковные взносы - 41 383 000;
7) конфискации - 7 407 000;
8) доходы от Индий - 56 622 000.
Всего 279 094 000 дукатов.
Отсюда видно, что приток американского серебра в среднем составлял 1.38 миллионов дукатов в год при бюджете 6.8 миллионов дукатов в год. Если же вспомнить, что содержание армии во Фландрии обходилось испанской короне в 1.1 миллион дукатов до мятежа, и в 1.83 миллиона дукатов – после начала мятежа, понятно, что американское серебро не покрывало даже эту статью расходов.
Тем не менее, драгоценный металл Потоси был «неплохой прибавкой к пенсии», который позволил Испании финансировать свои имперские амбиции довольно долгое время. Проблема инфляции – роста цен – в Испании в XVII веке - это не проблема американского серебра, а закредитованности и перекредитованности испанской экономики. Только за период 1598-1609 годов на войну во Фландрии было израсходовано 42 миллиона дукатов, и уже в 1607 году испанское казначейство столкнулось с кризисом – в казне дефицит бюджета на следующий год составлял 20 миллионов дукатов.
Естественно, беспрерывные войны сопровождались и спадом производства, который усугубил инфляцию. Наконец, промышленный и финансовый кризис наступил в 1645-1650 годах, когда месторождения серебра в Потоси стали истощаться.
Однако спасло Испанскую империю от полного краха открытие серебряных рудников в Мексике, которые за XVIII век дали 1/5 всей добычи мирового серебра.
Помимо серебра колонии экспортировали в метрополию кошениль, какао, индиго, ваниль, сахар, и некоторые другие товары.
Стоит отметить, что с начала открытия Америки экономика принадлежащих испанцам колоний была замкнута на метрополию. Реформы Бурбонов (1700-1763 г.г.) еще более усилили эту зависимость, хотя часть производств (например, кораблестроение) для снижения издержек и была вынесена в Новый Свет.
Стал двигателем реформ в колониях генерал-губернатор Новой Испании Хосе де Гальвес, который снял торговые барьеры внутри Испанской Америки, создав единый внутренний рынок, а так же начал развитие муниципалитетов, правда, при этом сосредоточил их в руках гачупинов, отодвинув от дел управления колониями креолов. В конечном итоге, как мы уже говорили, это вызвало дестабилизацию внутри американских территорий.
Вообще же вся идея торговли колоний была проникнута духом меркантилизма, из колоний вывозили как можно больше, а ввозили как можно меньше, то есть главным результатом виделось как можно большее количество товаров из Америк, которые попадают в казну Испании.
Проблема была в том, что к 1750-м годам на рынке появился новый игрок, который активно вмешивался в эту закрытую систему. Понятно, что при вышеописанной схеме испанские колонии имели сильный недостаток в промышленных товарах из Европы. В свою очередь английские Тринадцать Колоний обладали промышленным производством, но не имели собственных месторождений серебра. Вообще, именно испанское серебро стало основной валютой в регионе, недаром испанский песо в Северной Америке был законным платежным средством и назывался «доллар».
Так возникла контрабандная торговля между испанскими и английскими колониями, - которой и Англия и Испания старались помешать всеми силами, поскольку Лондон проводил в отношении Нового Света политику, абсолютно идентичную мадридской.
Ну а в 1762 году британцы, захватив Гавану, подложили испанцам большую свинью – объявив столицу Кубы «порто-франко» и организовав там свободную торговлю (включая сюда и поставки рабов). Свободная торговля Кубе была разрешена не только с Британией, но и с североамериканскими колониями. В результате британские товары просто хлынули на Кубу в обмен на колониальные ресурсы и продукты, и когда согласно Парижскому миру 1763 года Куба была возвращена Испании – против были… почти все торговцы в колонии. Ибо наконец-то они могли получить те товары, какие нужно, безо всяких наценок, и довольно выгодно продать колониальные ресурсы. За все время правления англичан на Кубе (14 августа 1762 года – 10 апреля 1763 года) ушлые островитяне ввезли туда до 10 тысяч негров по бросовым ценам, а количество судов, посетивших Кубу за это время, составило более 700. Это спровоцировало резкий рост производства сахара, и кубинские плантаторы после заключения Парижского мира просто умоляли испанскую корону сохранить все торговые преференции и льготы, которые ввели англичане (Мадрид огласился на это только в 1791 году).
Ну а теперь о самом интересном.
К 1780-м годам испанские колонии перестали приносить прибыль. Если доля от колониальных товаров и серебра в период 1729-1733 годов составляла 11% от общего дохода, то уже в период 1785-1789 годов – всего 5.2%, ну а в 1796-1800 г.г. – 4.8%. Это не значит, что доходы в самой Испании увеличились, нет, просто товары из испанских колоний стали менее конкурентными. При этом траты колониальной администрации возросли многократно – с 40 миллионов песо до 90 миллионов к 1785-му. Возросли они по многим причинам. Например, с 1700 по 1800 годы Англия была в состоянии войны 46 лет, Франция – 45 лет, а Испания – аж 51 год! Естественно пришлось увеличивать количество войск в колониях. Если в 1760 году в Новом Свете было всего примерно 7500 солдат, то в 1771-м уже 45 тысяч! Сильно разрослась и колониальная администрация, и муниципалитеты. Получалась ситуация, когда обладание Индиями становилось больше обузой, чем прибыльным предприятием.
В 1781 году в Испанскую Америку Карлосом III был направлен специальный комиссар Хуан Франсиско де Сааверда, где он провел полную ревизию ситуации. В отчете королю он не скрыл ничего, указав на недовольство всех социальных групп, живущих в колониях (включая сюда и церковь), сообщил о прямой ненависти креолов к гачупинам и привел опасный пример Соединенных Штатов (тогда там шла война за Независимость, 1775-1783 г.г.). Он писал: «потеря Тринадцати Колоний не так страшна для Англии, поскольку те являлись для британцев лавками и складами для транзитной торговли. Наши же заморские владения есть неотъемлемая часть нации. Между двумя частями испанской империи существуют священные связи, которые правительство метрополии должно укрепить всеми силами».
Это письмо заставило короля провести некоторые консультации, и в результате было предложено три плана новых реформ: от колониального администратора Хосе де Гальвеса, от министра иностранных дел графа Флоридабланки, и от графа де Аранды. Однако дело ограничилось только спорами, ни один из планов не был реализован.
24 сентября 1781 года генерал-интендант Венесуэлы Хосе Абалос отправил в Совет Индий представление, в котором он критиковал нынешнее управление колониями, и предлагал произвести «революцию сверху» и избавиться от экономики «страны-бензоколонки», где колонии перекачивают богатства в Испанию, а Испания их перекачивает в другие страны Европы, при этом и колонии, и Испания в результате всё беднеют: «единственное средство – это превратить наши провинции в страны…., создав три или четыре различных монархии на территории Американского континента, где сядут править соответствующие принцы из августейшего дома Вашего Величества (испанские Бурбоны), и сделать это надо решительно и быстро.
Это было бы отличным ходом, дабы воспрепятствовать любой попытке наших иностранных противников вмешаться в дела колоний, к чему склоняет эти страны их алчность. Это нужно сделать еще и потому, чтобы не допустить обиды внутри колоний на продажное или коррумпированное правительство Испании, которое насильственно склоняет их к тому или иному неверному с их точки зрения насильственному решению, из-за чего они испытывают резкое недовольство по отношению к метрополии. Мы дадим им независимость, которой они желают, и которую видят на данный момент в Северной Америке, но в то же время оставим их в орбите влияния Испании».
В свою очередь граф Педро де Арада отмечал в своем письме королю: «США родились, скажем так, пигмеем, и сформировались и существуют сейчас они только потому, что такие державы как Франция и Испания помогают им всеми силами добиться независимости. Но уже завтра пигмей превратится в гиганта, поскольку объединится вокруг своей конституции, и позже станет главным колоссом Нового Света. И в этом новом состоянии он забудет о всей той помощи, которую он получил от нас, и будет думать только о своем расширении, причем за счет нас же».
Выход, который Арада видел из сложившейся ситуации, звучал так: «Его Величеству есть смысл отделиться от владений в Америке, оставаясь только на островах Куба и Пуэрто-Рико, которые были бы передовыми базами испанской торговли. Самым удобным для Испании выходом было бы создание трех протекторатов, скажем – одного зависимого короля посадить в Мексике, второму отдать Перу, а третьему – все остальное, до Огненной Земли. Его Величество принял бы титул императора, а короли принесли бы ему вассальную присягу.
В условиях, когда три правителя и их приемники признают верховенство Вашего Величества и ваших наследников, кроме того – дадут обязательство женить своих сыновей только на дочерях Августейшего дома Бурбонов, образуется неразрывная связь четырех корон, и все четыре нации будут выступать единым фронтом как с точки зрения взаимной торговли, так и в войнах, организуя наступательные или оборонительные союзы».
Дальнейшие предложения о «революции сверху» в Испанской Америке последовали в 1804 году. Верховный министр Мануэль Годой писал: «Мы всерьез задумывались превратить наместников в Новом Свете в регентов, чтобы они удовлетворили свое тщеславие и амбиции на радость тамошним туземцам. Согласно проекту предполагалось учредить в колониях Сенат, в котором половина мест принадлежала бы американцам, а половина, испанцам, и главной задачей мы видели улучшение и адаптацию законов к реалиям Индий. К сожалению, реализации этого проекта помешала война с Англией, которая вероломно нарушила мирный договор с нами, и в таких обстоятельствах король не решился на реформу управления в Америке».
Таким образом, к 1800-му году в Мадриде действительно зрел вопрос – а что делать с Испанской Америкой? И первыми о независимости задумались не жители колоний, а… правительство Испании.
4.
А что же происходило в португальской части Америки, конкретно – в Бразилии? Какие там были экономические процессы?
Период с 1530 по 1700 годы носит в истории Бразилии название «сахарный век», и это не случайно, ибо основным продуктом экспорта был сахар, кроме того производились и экспортировались маниок, табак, хлопок, а из Португалии ввозились вино, оливковое масло и предметы роскоши. Отдельной статьей экспорта шла кашаса, или бразильский ром, крепостью от 38 до 54%. Бразильские работорговцы в Африке именно за кашасу выменивали себе рабов, которых перевозили в Америку.
Отдельно тут стоит сказать киломбусах. Поскольку к XVII веку количество рабов составляло примерно 60% от всего населения, нередки были побеги негров или обращенных в рабство индейцев. Эти беглецы бежали во внутренние районы Бразилии, где устраивали себе киломбу – защищенные от нападения поселения.
Обычно беглые ничего не производили, а занимались набеговой экономикой –кражей людей (чаще всего – белых женщин), скота, товаров, продуктов на португальских фермах. Португальцы периодически проводили экспедиции против киломбусов, которые иногда превращались в полноценные войсковые операции с применением саперов и артиллерии.
В 1693 году в Минас-Жерайс были открыты месторождения золота, и началась Бразильская золотая лихорадка. Уже к 1725 году там работало до 400 тысяч португальцев и полмиллиона африканских рабов. Всего за XVIII век в Португалию было вывезено 850 тонн золота (согласно королевскому эдикту -1/5 часть золота принадлежала короне), что стало одной из основ португальской экономики.
Одновременно с этим продолжалась колонизация внутренних областей, что вызвало конфликт с Испанией, однако стороны смогли договориться, разграничив зоны влияния согласно Мадридскому договору 1750 года.
Но вернемся к экономике. Точно так же, как Испания, Португалия придерживалась политики меркантилизма, и запрещала торговать своей колонии с кем-то кроме собственно метрополии. Однако к 1790-м золото почти иссякло. В этих условиях местная элита решила вернуться к сельскому хозяйству и сделать его основным своим видом деятельности, всех несогласных, вроде индейских племен, занимающихся собирательством, либо уничтожали, либо вытесняли.
Более того, плантаторы решили так – вообще всех надо принудить заняться сельским хозяйством, и новые земли начали получать с помощью подсечно-огневого метода. Это привело к дикому росту популяции муравьев-листорезов, которые строили под землей очень крепкие и очень большие муравейники (за счет выращивания грибов-базидиомицетов) диаметром до 10 метров, глубиной до 6 метров, и в результате землю просто было невозможно вспахать. Колонисты расчищали новые земли, но муравьи, не будь дураки, двигались за ними. В результате большое количество земель приходило в негодность. Из-за этого множество мелких фермеров разорялись, а их земли скупались магнатами. И естественно – зрело недовольство, что вело (точно так же, как и в Испании) к повышению трат на содержание администрации и армии.
В 1755 году Бразилия получила статус заморской провинции и стала штатом (estado), точно так же, как и капитанства Гран-Пара и Мариньян. О реформах Помбала мы уже говорили, добавим только, что благодаря маркизу в Бразилии появилась сеть начальных школ, он создал Генеральную торговую компанию Гран-Пара и Мариньян, а так же Генеральную торговую компанию Пернамбуко и Параибо, которые по сути монополизировали внешнюю торговлю американских португальских колоний.
Однако уже к 177-м годам компании показали сильное падение прибыли, и к 1780-му году они были выкуплены государством в бюджет.
Ну а в 1808 году произошло из ряда вон выходящее. Давайте объясним с самого начала, и тут нам придется ненадолго вернуться в Европу, ибо в этом оказались замешаны не только Португалия, но и Испания, Франция, Англия, и… русская эскадра Сенявина.
Итак, в 1806 году началась очередная война с Наполеоном. Русская армия была разгромлена при Прейсиш-Эйлау, прусская – еще раньше, при Йене и Ауэрштадте, и 7 июля 1807 года был подписан Тильзитский мир, согласно которому, среди всего прочего, Франции передавались русские владения в Средиземном море (Ионические острова и укрепленные пункты на побережье Далмации), а вот про русскую эскадру в Средиземном море император Александр I как-то забыл.
В связи с этой ситуацией адмирал Сенявин собрал все наличные корабли, какие были под рукой (10 кораблей и 3 фрегата) и 19 сентября 1807 года покинул Корфу, взяв курс на Гибралтар. По мысли адмирала, он должен был обогнуть Европу и прорваться к русским балтийским портам. Однако у берегов Португалии эскадра попала в жестокий шторм, и 28 октября 1807 года была вынуждена войти на рейд нейтрального Лиссабона. Однако мечты о скором ремонте не осуществились, ибо склады у португальцев оказались совершенно пусты. Португальцы срочно ремонтировали свои корабли, поскольку еще летом Наполеон угрожал им вторжением.
19 ноября французский корпус Жюно вторгся в Португалию, и через десять дней уже был у стен Лиссабона. Днем ранее к Лиссабону подошла британская эскадра адмирала Сиднея Смита в составе линейных кораблей «Agamemnon» (64 орудия), «Hibernia» (110 орудий, флагман), «London» (90 орудий), «Conqueror» (74 орудия), «Elizabeth» (74 орудия), «Marlborough» (74 орудия), «Monarch» (74 орудия), «Foudroyant» (80 орудий) и «Plantagenet» (74 орудия).
На тот момент официально Португалией правила королева Мария I, однако реальной властью обладал ее муж, принц-регент Жуан (будущий король Жуан VI). 29 ноября 1807 года все правительство Португалии в полном составе пересело на корабли, английские и португальские, и отплыло… в Бразилию, оставив столицу своей участи. 30 ноября Жюно вошел в Лиссабон.
Что касается русской эскадры, она пробыла в Лиссабоне почти год, пережив три смены власти, и 23 августа 1808 года был подписан договор с адмиралом Коттоном, согласно которому русская эскадра должна была отправиться в Англию и находиться там до заключения мира между Англией и Россией, после чего возвратиться в Россию. 31 августа Сенявин вышел из Лиссабона и направился в Портсмут, которого достиг 27 сентября. 9 сентября русские команды были перевезены в Ригу, а в 1813-м году Англия возвратила те корабли, которые остались на плаву, а за сгнившие заплатила как за новые.
Но вернемся к португальским делам. 22 января 1808 года Жуан и Мария прибыли в Сальватор де Байя, а 7 марта – в Рио-де-Жанейро. На тот момент этот город был самым большим городом Бразилии, насчитывавшим до 3 миллионов жителей, однако он оказался совершенно не готов к визиту 15 тысяч приближенных королевы и регента, знатных дворян и администрации.
Поэтому, временно большинство прибывших были размещены в здании… тюрьмы. А в течение недели под расселение новоприбывших были реквизированы 10 тысяч домов, чьих хозяев просто выгнали на улицу.
А теперь вспомним предыдущую политику Португалии. Согласно закону, Бразилия имела право торговать только с Португалией. Но… на данный момент Португалия захвачена французами. Что делать?
Жуан объявил, что теперь Португальское королевство – это Бразилия, а собственно метрополия – это захваченная врагами колония, и дал преференции на торговлю Британии.
В 1808 году английский экспедиционный корпус Веллингтона высадился в Португалии, и уже к концу года Португалия была освобождена. Казалось бы, королеве и регенту следует вернуться в метрополию? Как бы не так!
Рио-де-Жанейро оставался формальной столицей Португальского королевства до 1821 года, более того, на Венском конгрессе в 1815 году Жуан объявил Бразилию равной Португалии, и в Лиссабон он вернулся только 21 апреля 1821 года, предварительно короновав своего сына королем Бразилии. Педро I. А 7 сентября 1822 года была провозглашена Империя Бразилия во главе с императором Педро I.
Таким образом, португальцы смогли проделать то, на что так и не решились испанцы – они создали в своей колонии марионеточное государство, которое с оговорками продержалось аж до 1840 года.
