Нихао!
Леонид Слуцкий снова выбрал нестандартный путь и уже провел первый матч с новой командой – китайским «Шанхай Шеньхуа». Самое время знакомиться с новым местом жительства тренера: как устроен этот мегаполис? Дорого ли там? Едят ли кузнечиков? Что можно посмотреть? Как работает социальный рейтинг? И что вообще осталось от Суперлиги?
Эти и другие вопросы мы задали известному китаеведу Брониславу Виногродскому, руководителю китайского офиса сети магазинов Familia Николаю Семакову и учащемуся Пекинского университета авиации и космонавтики, члену Ассоциации российских студентов в Китае Федору Гурьеву.
В Шанхае 26 млн человек – в два раза больше, чем в Москве. Насколько жизнь в эти городах отличается?
Федор Гурьев: Когда китайцы приезжают в Москву, они говорят: «Это же как Шанхай, только людей очень мало». Пекин и Шанхай – это очень развитые города. Здесь всегда есть чем заняться. Хотя Шанхай сильно отличается от Пекина, он более современный, и многими воспринимается как небольшое государство внутри Китая. Пекин – это исторический город, а Шанхай – молодежный и бизнесовый. Чем дальше на юг, тем больше темщиков – людей, которые настроены на заработок. Это как раз про Шанхай.
Бронислав Виногродский: Жизнь в 26-миллионном Шанхае от жизни в Москве особенно не отличается. Там построена хорошая транспортная инфраструктура: скоростное метро, дороги, такси по типу нашего «Яндекса» – все удобно. Что 13 миллионов, что 26 – после какого-то уровня разницы нет. Люди все равно живут локально, на районе, что называется. Ощущения бурлящего котла нет. Есть спокойные спальные районы, хотя, конечно, Шанхай – один из главных финансовых центров мира. Китайцы добились больших успехов в градостроительстве. Сейчас они постепенно объединяют в огромную агломерацию Шэньчжэнь, Гуанчжоу и Гонконг. Объединяются также Пекин, Таншань и Тяньцзинь. Но города все равно состоят из модулей, из отдельных блоков. Тут как с памятью телефона: что у тебя 256 гигабайт, что 512, что терабайт – разницы большой нет.
Николай Семаков: Население Шанхая действительно по российским меркам большое, но для Китая это стандартная ситуация. Если в России мы выделяем миллионники, то в Китае число жителей в крупнейших и просто больших городах измеряется десятками миллионов. В Шанхае перенаселенность особенно ощущается в торговых центрах в выходные. Да и по утрам в метро тоже много народу. Устройство общественного транспорта Шанхая можно похвалить. Пусть московская система с ее МЦК, БКЛ и прочими аббревиатурами кажется едва ли не одной из самых развитых в мире, метро в Шанхае с десятками неглубоких линий компактно стягивает огромный город – это реальная замена по-московски недешевому шанхайскому такси.
Много ли русских живет в Шанхае? Чем они занимаются?
Семаков: Шанхай наравне с Харбином – один из центров первой волны русской эмиграции начала ХХ века. К концу 1930-х выходцы из Российской Империи стали с отрывом самой многочисленной диаспорой Шанхая – более 25 тысяч человек. Сегодня русские численно не доминируют среди иностранцев, но это по-прежнему несколько тысяч человек – в основном сотрудники российских компаний и их семьи, преподаватели примерно всего на свете (языков, музыки, математики), студенты, а еще танцоры и модели.
На число экспатов сильно повлиял суровый карантин. Тогда количество иностранцев в городе сократилось, по некоторым оценкам, вдвое. Сегодня низшая точка, очевидно, пройдена, так что в Шанхай постепенно возвращаются уехавшие несколько лет назад, а заодно приезжают новые специалисты из России. На бытовом уровне к россиянам относятся доброжелательно, рейтинг поддержки Путина среди таксистов, по моим ощущениям, вообще исторический. Но в плане бизнеса есть и санкционные ограничения: например, ходит слух о внутреннем моратории Bank of China на работу с новыми российскими компаниями, а при регистрации юрлиц китайские юристы советуют не особо отсвечивать российский след.
Виногродский: Если вам кто-то говорит, что знает ответ на этот вопрос, я бы ему не доверял. Практически всех иностранцев выселили во время ковида, и восстановление после пандемии еще продолжается. Прежде была большая русская диаспора. В Шанхае работал чудесный генконсул Алексей Евсиков, и меня он все время приглашал на собрания – я читал для местных русских лекции. Евсиков следил за диаспорой. Конечно, все поменялось с ковидом, когда очень много людей уехало. Создается ли новая диаспора, не знаю.
Гурьев: Во время ковида из Шанхая приходило очень мало новостей. Но мы знали, что жителей жестко кошмарили. Мне рассказывали, как заваривали двери, закрывали всех по подъездам, нельзя было выйти за едой. Когда открылись границы, людей стало больше. Студенческий движ тоже усилился. Например, в шанхайской группе нашей ассоциации – 50 студентов из России. В основном учатся в одном из двух вузов. А именно – в Шанхайском университете иностранных языков, который появился в 1950-х. Его открыли как раз русские – тогда была большая потребность в переводчиках. Факультет русского языка сегодня внешне выглядит как православный собор с золотым куполом. Второй вуз – это Фуданьский университет. Там учатся около 100 студентов из России, которые занимаются гуманитарными науками.
Можно ли в Шанхае жить, не зная китайский?
Виногродский: До ковида в Шанхае жили самые разные русские. Очень многие китайского не знали, но кто-то учил, интересовался местными культурными особенностями. Думаю, если ты не знаешь культурных тонкостей, ты чего-то точно не поймешь. Да, можно жить комфортно, но глубинного контакта с китайцами не выйдет.
Семаков: Шанхай – самый интернациональный город Китая. Но английский тут не стал языком международного общения. Китайцы на нем говорят плохо и не очень охотно. Китай за последнее десятилетие сфокусировал внимание на внутреннее потребление. Китайцы больше не очарованы иностранцами. Некоторые с ними все еще фотографируются, но разве что те, кто приехал из дальних китайских провинций. Для более-менее полноценной жизни в Китае знание языка почти обязательно. При этом многие россияне сталкиваются с китайской действительностью лишь по касательной, когда работа не требует знание языка. В таком случае можно прожить только с английским в экспат-пузыре без особого погружения в культуру. Хотя особого места сосредоточения русских в Шанхае нет, все знают, где находятся русские бары и рестораны.
Дорого ли жить в Шанхае?
Виногродский: В Китае в плане цен все единообразно. Между мегаполисами нет особой разницы. Там как в России, когда по всей стране одни и те же магазины, которые держат единую политику цен. В жилье, может быть, есть небольшое отличие, но Шанхай – огромный город. Там можно подобрать квартиру под вкус и бюджет. Конечно, по сравнению с Гонконгом, где все гораздо дороже, разница очень большая, но это совсем другой случай. Там держат свои цены.
Семаков: Шанхай – дорогой город, но он предоставляет разные возможности. Хорошее, люксовое, премиальное жилье здесь идет по цене мировых столиц. Но в силу китайской специфики и социального неравенства, можно найти бюджетные варианты, особенно если говоришь на китайском и готов воспринимать простое и чуть неряшливое жилье. Аренда квартиры в более-менее центре начинается от 70 тысяч рублей в месяц, поездка в метро стоит около 60 рублей. Внутренний транспорт по стране в целом адекватно доступен, обед в «чифаньках» (забегаловки на местном жаргоне – Sports.ru) начинается от 400 рублей. Верхней планки у цен на руфтопах набережной Вайтаня нет.
На развлечения цены приблизительно московские: не лучшие билеты на концерт оркестра под управлением Теодора Курентзиса стоили около пяти тысяч. На матч футбольного «Шанхай Порт» – около трех. Столько же стоило увидеть Алексея Шведа из-за кольца, когда он приезжал с «Шаньси Лунгс». Одежда продается любая, и ее много. Есть интернет-магазин Taobao: базовые вещи на местном рынке даже с учетом низкого курса рубля заметно дешевле, а доставка по стране летает.
Гурьев: Студенты получают стипендию в 3000 юаней в месяц – чуть меньше 40 000 руб. Если хорошо питаться и интересно проводить время, то она вся и уйдет. Жилье очень дорогое, особенно в центре. Люди снимают маленькие комнаты или даже часть комнаты, чтобы жить ближе к центру. На жилье у студентов уходит 3000 юаней в месяц за комнату. Многие делят ее с друзьями. Есть общаги от 600 до 1200 юаней (7500 – 15000 руб.) – цена варьируется в зависимости от того, насколько это новый корпус. Что касается одежды, то шанхайцев в остальном Китае называют модниками. Местные жители привыкли носить брендовую одежду. Если одеваться как Шанхае, то стипендии не хватит.
Чем питаются в Шанхае? Кузнечики, рис, сычуаньский соус?
Виногродский: Кузнечиков едят, но не каждый день. В Китае восемь региональных видов кухни, и в Шанхае они все представлены. В каждой свои специалитеты. Но в целом еда обычная. Главные блюда – лапша, рис, пельмени, блины. Да, тут мучные блюда считаются главными. Никто на кузнечиков не налегает, хотя коконы шелкопряда и скорпионов едят.
Семаков: Шанхай окружен провинциями Цзянсу и Чжэцзян, поэтому вобрал кулинарные традиции этих регионов. Чжэцзянская кухня – вообще одна из восьми главных региональных кухонь всего Китая. Она включает блюда из рыбы, но назвать Шанхай городом морепродуктов, в отличие, например, от соседнего Нинбо, сложно. Привычной для иностранца уличной еды после разных ужесточений меньше, чем раньше, но рестораны в торговых центрах есть буквально на любой вкус, в том числе и европейский. Это, конечно, не Москва, но жить можно. И чем дороже ресторан, тем неоднозначнее вкус блюд.
Гурьев: Еда тут сладкая, а порции маленькие, хотя их может быть несколько на столе. Если питаться в дешевых столовых, то хватит 1000 юаней в месяц. Столовки сделаны для разных культур, и там можно найти не только шанхайскую еду, но и кухню северного Китая, например, пельмени. Из того, что готовят традиционно в Шанхае, могу порекомендовать сяолунбао – дословно переводится как «мешочек маленького дракона». По сути – небольшие пельмешки, но приготовленные на пару. Правда, они сладкие, их мало и ими не наешься. Еще есть сладкий суп с шариками из теста.
Что посмотреть в Шанхае?
Гурьев: На набережной много исторических мест. Архитектура сильно отличается. С одной стороны – дома в английском и французском стиле, а с другой – небоскребы: «открывашка», телебашня и так далее. Стоит взглянуть на все это вечером. Еще можно съездить в Шанхайский университет языков, где очень интересный музей. Например, я там узнал, что в Китае был язык нюй-шу, на котором говорили только женщины. Они разработали письменность, произношение и так далее, а знания передавались от матери к дочери.
Небоскреб Шанхайского всемирного финансового центра прозвали открывашкой
Виногродский: В Шанхае практически нет старых районов. Это поздний город, его расцвет выпал на 1930-1940-е годы. Так что нельзя сказать, что там особенно что-то сохранилось. Но китайцы иначе относятся к архитектуре. Даже в Пекине, кроме Запретного города и кусков какой-то стены, ничего особенного не найдете. В Шанхае надо смотреть новую архитектуру.
Как политика Китая влияет на людей?
Виногродский: На бытовом уровне власть коммунистической партии ощущается невероятно слабо. Конечно, партия рулит, но на улицах растяжек и тупых слоганов, как в СССР в эпоху позднего социализма, не увидишь. То же самое касается памятников или портретов. Я в Китае был 200 раз и признаков тоталитаризма вообще ни разу не заметил. Есть какие-то табу, но не больше, чем у нас. У нас вообще сложная тема – нужно следить за языком и не болтать все, что в голову придет. В Китае же на уровне бытовых разговоров никто вообще не трогает. Да, были проблемы с Синьцзяном (регион на северо-западе Китая, где живет мусульманское меньшинство – уйгуры – Sports.ru) из-за терактов, но эти вопросы решили, сейчас туда можно ехать свободно. Тибет – та же самая история. Насчет тоталитаризма – бред и американская пропаганда.
Семаков: Местный социализм имеет особую китайскую специфику и внешне давно выглядит как капитализм. Деньги и материальное благополучие этнически и психологически важны для китайцев, об этом еще писал академик-китаевед Василий Алексеев, так что попытки отыскать «красное» на улице не сразу приведут к успеху. Из того, что нравится – развешенные по всему Китаю в качестве социальной рекламы двенадцать ценностных установок социализма: процветание, народовластие, цивилизованность, гармоничность, свобода, равенство, справедливость, верховенство закона, патриотизм, самоотверженность, честность и дружелюбие. Дети их учат и сдают как предмет в школе.
Китайцы не готовы к любой более-менее политической дискуссии о своей стране. Очевидна цензурированная фрагментарность некоторых непопулярных знаний о Китае: про нобелевскую премию мира диссидента Лю Сяобо или показательное выдворение с последнего пленума бывшего лидера страны Ху Цзиньтао китайские таксисты в основной массе не слышали.
Гурьев: Китайский коммунизм отличается от коммунизма, который представляют в России. Да, правит единая партия, все централизовано. Но есть моменты, которые очень похожи на капитализм. Это ощущается, когда, например, быстро что-то меняется. Стоял магазинчик на углу, у них бизнес не пошел, бац-бац – вывеску поменяли, сделали что-то новое. Дома строятся на глазах, люди носят дорогую одежду, чтобы походить на европейцев, – тоже проявления капитализма. Но влияние коммунистической партии очень сильно чувствовалось во время пандемии. Все позакрывали, ничего нельзя было сделать без разрешения ответственного. Например, нам в университете нужно было подавать заявку, чтобы выйти на улицу. Так что я стал мастером спорта по перелезанию через забор. Еще каждый студент проходит марксизм. Мао Цзэдуна читать не обязательно, зато нужно Си Цзиньпина. Я думаю, китайцы к этому относятся серьезно. С другой стороны, помню, как в конце 2022-го вспыхнули протесты против локдауна. Для меня это было нонсенс, когда китайцы из моего университета взбунтовались. Думал, что они послушные и делают, что от них ждут.
Что такое социальный рейтинг?
Семаков: Кажется, идея социального рейтинга иностранцами преувеличена. В Шанхае его как будто нет. При этом цифровой тоталитаризм Китая почти абсолютен, хотя и имеет максимально кавайный вид: вся жизнь встроена в систему суперприложений WeChat и Alipay, внутри которых есть вообще все: ID, такси, покупки, транспорт, гостиницы, развлечения, каршеринг, велосипеды, страхование, местный аналог СБП и так далее. Почти никто в Китае не пользуется банковскими картами, все делается с помощью универсальных QR-кодов из приложений-гигантов. Ведется контроль. Например, за последний год я неожиданно для себя потерял балл внутреннего кредитного рейтинга Alipay. Возможно, не до конца плотно закрыв бесконтактный уличный холодильник.
Виногродский: Говорят о нем очень много, но я ни разу не столкнулся с этой фигней. Хотя как-то отслеживают. В любом случае люди друг друга оценивают. В Китае много разумных вещей, это цивилизованная страна с пятитысячелетней историей. Более того, с пятитысячелетней историей бюрократии и управленческих процессов. «Социальный рейтинг» – это звучит так страшно, но я не слышал, чтобы кто-то пострадал. Хотя понимаю, что, наверное, кому-то, скажем, при получении ипотеки предлагают более высокий процент. Надо понимать, что в Китае сохраняется рынок – его никто не упразднял. Конечно, сейчас щемят олигархат – самая известная история с Джеком Ма и его компанией Alibaba (самый богатый китайский бизнесмен с состоянием $38,2 млрд критиковал Коммунистическую партию, недавно ушел из основанной им компании – Sports.ru). Большие деньги сбивают с толку, так что есть смысл им объяснять, что надо вести себя скромнее.
Что там с Суперлигой? И вообще с футболом?
Семаков: Футбол в Китае со стороны кажется немного искусственной вещью в себе. Проект супертурнира провалился несколько лет назад – причем так же внезапно и политически, как и появился. Из-за ограничений бюджетов, банкротства флагмана «Гуанчжоу Эвергранд» и ковида от бета-версии саудовской лиги остались разве что Оскар и Маруан Феллайни. Фанатка на трибунах в Шанхае заполняется и машет флагами, но в целом ощущения на стадионе неоднозначные: темп низкий, китайцы-сборники не блещут, фаншоп и кейтеринг на уровне ФНЛ. Из последнего увиденного – Оскар, выступающий за чемпионский «Шанхай Порт», почти пешком сделал 1+2. Надеюсь, городское дерби вскоре оживет, и Шанхай из красного постепенно перекрасится в синие цвета «Шэньхуа».
Гурьев: Когда я учился в Харбинском университете и спрашивал о футболе в Китае, мне ответили: «В него тут играют так же, как занимаются экономикой в этом вузе». А это инженерный университет, и там вообще не изучают экономику. Но в последние три года построили много футбольных полей и академией. А еще китайцы очень любят Месси. Когда он приезжал в Пекин, город бурлил.
От Суперлиги ничего не осталось. Сам я болею за «Спартак». Однажды сходил в Пекине на матч «Бэйцзин Гоань», за который играл Фернандо, но я его уже не застал. «Гоань» – это как «Динамо», клуб вышел из силовых структур. Единственная команда Пекина, так что выбора у меня не было. На стадионе хорошая атмосфера, хотя это скорее семейные посиделки. Фанаты очень дисциплинированны, но кричалок мало.
Каким спортом интересуются китайцы?
Виногродский: Сейчас мода на футбол, хоккей, гимнастику, фигурное катание – по сути все то же самое, что и везде. Зимние виды очень развиваются. Две недавние Олимпиады, конечно, отразились на интересе. К тому же власти ставили задачу занять первые места на домашних Играх, поэтому вкладывали очень большие ресурсы в развитие олимпийского спорта.
Гурьев: Когда ехал в Китае, думал, что буду заниматься цигуном, ушу или кунгфу, но тут все обожают баскетбол.
Семаков: Традиционно сильны в Китае настольный теннис и бадминтон, но самым массовым видом спорта благодаря инерции, заложенной Яо Мином, остается все же баскетбол. Огромный ажиотаж вокруг коммерческих визитов звезд НБА здесь сравним разве что с анонсами игр «Интер Майами» и «Аль Наcра». Отдельный феномен – глорихантинг: средневзвешенный интерес китайцев к АПЛ несравнимо выше желания «support your local club».
Бутсы в торговых центрах почти не продаются, хотя любительские китайские команды существуют и навязывают борьбу интернациональным составам в местных воскресных лигах. Например, я по выходным играю с китайцами в составе любительской команды, основу которой составляют местные украинцы, а тренирует белорус.
Фото: unsplash.com/David Veksler; commons.wikimedia.org/Russian Orthodox Church, Old Shanghai, GG001213; East News/WANG Zhao / AFP, Hector RETAMAL / AFP, Zhong yang / Imaginechina, Liu Ying / XINHUA / Xinhua via AFP, Stringer / Imaginechina via AFP, GREG BAKER / AFP, Weng lei / Imaginechina, CFOTO / NurPhoto, Koki Kataoka / Yomiuri
