Взахлёб читаю дневник К. Симонова «Разные дни войны». Погрузился в них как алкаш в запой. Необъяснимо, как это за свою долгую жизнь я не удосужился их читать? Дневники много раз печатались в разных журналах и отдельными изданиями, но всё это каким-то образом проскакивало мимо меня.
А я-то с детских лет обожал этого писателя, знал наизусть почти все его стихи и поэмы, считал лучшим писателем – корреспондентом военной поры. Да он и был, вероятно, лучшим. Во всяком случае, в моём военном детстве кроме него запомнился только Илья Эренбург с его ненавистью ко всему немецкому – «Убей немца!».
В 1946 году мне посчастливилось и видеть поэта – он выступал на предвыборной встрече с избирателями, а мы, мальчишки, сидели на первых рядах в нескольких метрах от поэта. Тогда он по нашей просьбе кроме других стихов прочёл и поэму «Сын артиллериста».
Правда, в детстве я его воспринимал больше как поэта. Не прозаика, тем более не корреспондента сразу двух газет – армейской «Красной звезды» и «Известия». Это восприятие и осталось со мной на всю жизнь. Хотя я перечитал, и не раз, и все его рассказы и повести а потом и роман-трилогию «Живые и мёртвые».
Фильм, снятый на основе этого романа, я и сейчас иногда пересматриваю. Как и другие картины о страшных военных годах. Видимо военное детство напрочь застряло в моей душе. В то же время не переношу современных подделок – сериалов о Великой войне – обычных развлекаловок.
Поэт узнал о начале войны только в два часа дня – писал стихи и к телефону не подходил. А уже 23-го получил в Наркомате военное обмундирование и направление в газету 3 армии дислоцированной в Гродно. Через день он уже выехал в направлении Минска, но доехал только до Борисова – дальше дорога была разбомблена. Перешли на шоссейную и на грузовиках приехали в Оршу.
В течение первого года войны спецкор К.Симонов побывал на всех фронтах и дал в Красной звезде описания событий этих горячих дней. Вот на кого надо опираться историкам. Но пока-что историки в первую очередь опираются на книгу Г.К.Жукова.
Не знаю, может быть будут в дневниках у Симонова и дифирамбы Маршалу – пока в описаниях первого года войны о Жукове ни слова. Видимо спецкор в годы войны с маршалом и не встречался. Хотя чувствуется, спецкор понимает, что неудачи в первой фазе войны – результат плохой подготовки к ней РККА и её Генерального штаба. А возглавлял ГШ в то время генерал армии К.Жуков.
И в первом отпоре немцам под Москвой роль Жукова – командующего Резервным, а потом и Западным фронтом – в дневниках Симонова не отражена, видимо спецкор понимал, что роли этой и не было. Это позже стали приписывать маршалу заслуги к которым он, возможно, и не имел отношения. Впрочем, это моя додумка, субъективная.
Дочитал дневник. Он заканчивается на подписании германским командованием акта о безоговорочной капитуляции и праздновании войсками окончания войны. Салюты из всех видов оружия всеми войсками. И не только войсками, даже я – в то время десятилетний мальчишка – учинил тогда свой салют.
И только здесь, в последних строках дневника Симонова появляется К.Жуков (как подписант). До этого маршал внимания спецкора не привлекал.
И интервью у Жукова Симонов возмёт когда тот уже будет в немилости у Хрущёва.
-------------
Первый День Победы
Мне довелось отмечать этот замечательный праздник ежегодно, начиная с первого в 1945 году. Тот Первый запомнился на всю жизнь. Его так долго ждали, что нарадоваться не могли победным сводкам последних дней войны. О вот он пришёл, Германия капитулировала.
Все наши сверстники и многие взрослые вечером направились в центр нашего городка, где в парке «имени 1 Мая» должно было состоятся празднование с митингом и салютом.
Мы же с приятелем заранее наметили проводить салют своими силами на пустыре перед нашими домами. Огневых запасов имелось много. У нас на меже картофельного поля был выкопан небольшой погреб. В нём мы хранили всё взрывающееся и горящее, наворованное на неохраняемых свалках трофейного военного снаряжения. Этим опасным хламом погреб был забит «под завязку»
К ожидаемому празднику мы приготовили десятки самодельных ракет и фейерверков.
Когда над центром города взвились ракеты, мы начали пускать свои «шутихи». Они взлетали не так высоко, но благодаря превышению нашей горки видны были с любой точки города.
Мы так увлеклись своими ракетами, что пропустили беду – наш погребок взорвался. Или наша ракета попала в открытый люк, или мы просыпали возле него порох и его вспышка проникла вниз - установить причину не было возможности.
Припасы наши вспыхнули как взрыв и в небо взметнулся факел огня превратившийся в огненный шар догорающих уже в верху выброшенных припасов. Мы чудом не обгорели благодаря тому, что находились в этот момент на противоположной меже огорода, метрах в десяти от погреба. На этой меже и были вырыты в твёрдой земле наши пусковые устройства.
Этот огненный шар был замечен в пожарке и через несколько минут на горку приехала единственная в городе пожарная машина. А через некоторое время прискакала и конная милиция. Видимо посчитали этот огненный шар диверсией.
Но мы уже сбежали и наблюдали за переполохом пожарных и ментов через слуховое окно нашего обширного чердака. Поквартирный обход милицией квартир ничего на дал и они с огнеборцами убрались восвояси.
После 45-го официально день победы какое-то время на праздновался, но жители его всё равно отмечали. А потом праздник стал официальным и отмечался всенародно.
Для меня и нашей семьи он всегда оставался главным праздником в году. Видимо и потому, что напоминал какой цену уплатила наша семья за Победу. Мы не забывали, что с войны не вернулось четверо братьев моей мамы, погиб в Карелии мой отец, и она сама чудом спаслась от расстрела в гестаповской тюрьме за неделю до освобождения города нашими войсками. Она так всю жизнь и считала: «Бог спас».
И вот сегодня уже 74-й День Победы. Как проходили все предыдущие – приходится копаться в памяти, а вот первый до сих пор стоит перед глазами.
С Великим Праздником Днём Победы!
