– Где мы можем поговорить? – уже в коридоре спросил капитан.
– Можем у вас, если не возражаете, – ответил спецагент и решительно направился в номер к Эйшеру, будто бы уже получил согласие.
Когда дверь в номер захлопнулась, Эйшер сразу приступил к расспросам в довольно жёсткой форме.
– Какого чёрта тут происходит?! Почему допрос был проведён с вопиющими нарушениями правил и методологий?! Где протоколирование и видеофиксация?!
– Остыньте, капитан! Нам ни к чему собачиться с самого начала! – в привычной для себя безапелляционной манере заявил Корис. – Вы знаете ровно то, что должны знать в рамках своих полномочий. Я не прошу от вас мыслительных сверхусилий, требующих массивного информационного пласта в качестве основы. Вы – не аналитик, Эйшер, поэтому...
– Да, я – не аналитик! Но как вы верно заметили ранее, от моей работы зависит безопасность всех, кто находится в зоне. И я обязан знать, что происходит на самом деле, иначе могу упустить важную деталь, которая впоследствии приведёт к фатальному исходу. Я достаточно проработал в полиции, чтобы отличить обычный допрос свидетеля от фарса, который я только что наблюдал. Корис, не нужно играть со мной в игры, правила которых пишутся на ходу. Это всегда плохо кончается, уж поверьте моему опыту.
– Ладно-ладно, – неожиданно смягчился Корис и присел у стола. – Вы хотели знать, почему не было протокола и видео? Они не нужны.
– А как же доказательная база?
– В ней нет смысла. Первый довод: методы получения информации, которыми мы пользуемся, не одобрит ни один прокурор. Это противозаконно, капитан. Во-вторых...
– Почему тогда не была выяснена личность пострадавшего?
– В этом нет нужды, я знаю это происшествие в мельчайших подробностях. И именно из этого следует второй довод. Мужчина, нажавший на курок, долгое время страдал от неизлечимого системного заболевания, которое негативно сказалось на психике. Медицинская комиссия штата Луизиана большинством голосов признала его психически больным человеком, требующим опеки со стороны профильных специалистов. Он официально душевнобольной. Какие бы факты я ни представил суду – ни один судья не решится квалифицировать это происшествие как преступление. Нет преступления – нет преступника. Это самоубийство, капитан.
– Что имел в виду Молино? Кто кого водит за нос?
– Разумеется, Бостон нас. Он клюнул на наживку, что уже хорошо. Но пока осторожничает, пробует почву, подбрасывая нам информационный хлам.
– Мы можем его заставить или спровоцировать? Какие у нас есть методы воздействия на Бостона?
– Увы, никаких. То, что он принял голову Фолта в качестве игровой площадки – уже победа. Этого могло не случиться, и тогда вся затея потерпела бы крах. Профессор верно спрогнозировал действия Бостона и выбрал правильный подход.
– А какими инструментами пользуется профессор? Почему он кладёт руки на лоб?
– Этот вопрос останется без ответа.
– Ладно. Каковы истинные цели эксперимента?
– Снова лишний вопрос, капитан. Вам придётся смириться с тем, что всего вы знать не будете. Даже я всего не знаю. В этой ситуации нам с вами стоит сосредоточиться на выполнении своей части задания и полностью довериться Молино.
– Почему именно Молино? Почему не Патис? Он ведь тоже психолог, значит, наверняка обладает какими-то особыми способностями, недоступными нам. Если сказать по правде, личность этого профессора у меня вызывает подозрения.
– Возможно, ваши подозрения небеспочвенны, но на данном этапе у нас нет ни одного специалиста уровня Молино. Никто в этом мире не обладает знаниями и умениями, соизмеримыми со способностями Бостона. Я знаю профессора уже довольно давно, мы не первый год сотрудничаем. Если вы верите моему слову и не сомневаетесь в моём опыте, положитесь на мой вывод: на данном этапе эксперимента профессору можно доверять.
– Уверенность – мать всех ошибок. А как мы узнаем о наступлении этапа недоверия? По каким признакам я определю, что профессор представляет опасность?
– Только по резким изменениям в поведении. И именно поэтому я рекомендую вам немедленно приступить к изучению привычек каждого из участников эксперимента. Рекомендую начать с Фолта. Он ближе всех находится к источнику риска и больше остальных подвержен воздействию. Приступайте, капитан, не тратьте драгоценное время на пустые вопросы.
***
– Вы как, курсант?
После разговора со спецагентом, Эйшер решил заглянуть в номер к Фолту.
– Спасибо, капитан, замечательно! – подскочив с кровати, ответил, а скорее, отрапортовал Фолт.
– Садитесь–садитесь, я просто заглянул проведать.
– И вы присаживайтесь, капитан! Хотите перекусить или чего-нибудь выпить? Мне, к сожалению, нечем вас удивить, меню одинаково для всех...
– Нет, спасибо, Трент, я не голоден.
– А может, булочку? – и курсант протянул на подносе две пышные румяные булки, источавшие аппетитный запах корцы. – Вы знаете, я был поражён тем, насколько они вкусные. Это что-то потрясающее! Когда-то давно у нас частенько гостила тётушка Салли из Канзаса. Так вот, она пекла точь-в-точь такие же булки: ароматные, румяные, с удивительно вкусным абрикосовым джемом внутри. Вкус детства, который как-то успокаивает...
– Успокаивает? Вас что-то беспокоит, курсант?
– Я бы не сказал... – замялся Фолт. – Не знаю, сложно сформулировать. Я уже понял, что попал сюда не для прохождения курса. Но тем лучше. Насколько я понял, мне доведётся принять участие в каком-то важном научном эксперименте, имеющим весомое значение в криминалистике. Для человека моего уровня это, можно сказать, подарок небес. Но меня немного смущает моя роль, роль подсадной утки. Не то, чтобы я претендовал на что-то большее, с моей подготовкой и этого много. Но я боюсь подвести всех, вас в первую очередь.
– Глупости! – махнул рукой Эйшер. – Как вы можете подвести нас?
– Ну, к примеру, что-то забыть или чего-то не заметить. Вы спрашивали меня о деталях, которые я увидел в так называемом сне. И я не смог вам ответить. Это же наверняка важно.
– Относительно. Как оказалось, детали этого происшествия значения не имели. Вы – умный молодой человек, полагаю, в дальнейшем вы приспособитесь.
– Надеюсь. Кстати, – и Фолт показал капитану книгу в зелёной обложке, которую читал до его прихода, – интересная литература. Стивен Лаберж «Практика осознанного сновидения». Это мне доктор Патис дал. Я читал что-то подобное у Кастанеды.
– Доктор Патис? Забавно.
– Доктор сказал, мне это поможет концентрироваться в состоянии гипнотического сна. Кстати, этот доктор на удивление приятный человек. Я получил массу положительных эмоций от общения с ним.
– У него работа такая – быть приятным, – пробубнил Эйшер.
– И всё же. Такие люди вызывают доверие. А как вы считаете, капитан, можно ли доверять доктору?
– Трент, здесь нет людей, которым не стоит доверять. Мы – одна сплочённая команда профессионалов, преследующая благие цели. Разумеется, кроме мужчины, который лежал в кровати рядом с вами.
– А кто он?
– Преступник. Один из самых опасных преступников в мире.
– А что он совершил?
– На этот вопрос нам и предстоит ответить с вашей помощью.
– Я рад, сэр, что могу помочь! Скажите, а он, этот мужчина представляет опасность для меня?
– Опасность?! В его-то состоянии?! – картинно усмехнулся капитан. – Нет, курсант, вы можете быть спокойным. Полагаю, этот джентльмен больше не совершит ничего противозаконного до самой смерти. Ко всему прочему, он находится под полным контролем профессора Молино – выдающегося учёного современности.
— Вы говорите о хмуром хромом старике? Хм. Если честно, первое впечатление о нём у меня несколько двоякое...
– Не судите по внешности, Трент. Может, профессор и выглядит не совсем дружелюбно, но поверьте, от него не стоит ждать подлости.
– Возможно.
– А уж если и произойдёт что-то нештатное – знайте, я нахожусь на последнем рубеже обороны. Надеюсь, мне вы доверяете.
– Вам?! – и Фолт расхохотался. – Простите, капитан, вырвалось. Вы, пожалуй, единственный человек здесь, которому я полностью доверяю свою жизнь! В академии о ваших подвигах слагаются целые легенды. Знаете, как вас называют курсанты?
– Рэмбо.
– Точно! Чтобы записаться к вам на курсы, нужно дождаться своей очереди. Не поверите, далеко не каждый может попасть к вам. Каждый курсант мечтает взять парочку уроков у настоящего героя, прикоснуться к которому – уже повод для гордости. А мне посчастливилось работать с вами. Разумеется, я вам доверяю, пожалуй, даже больше, чем себе самому.
– Спасибо, Трент! Я постараюсь оправдать ваше доверие.
– Я в этом ничуть не сомневаюсь, мистер Эйшер! Вы – мой герой, а герои никогда не подводят.
— Это в книжках, – усмехнулся капитан.
– Мне почему-то хочется верить, что в жизни так же.
– Не стану ломать вашей веры, Трент. И не буду больше отнимать у вас время, – капитан встал и направился к двери, – хорошего вам отдыха.
– Постойте, мистер Эйшер! – окликнул его Фолт. – Вы можете остаться. Я с радостью провёл бы с вами вечер в занимательной беседе.
– У нас ещё будет время, курсант. А сейчас я должен нанести визит доктору Патису. Хорошего вам вечера!
– И вам, мистер Рэмбо!
***
– Простите, я видимо, помешал, – произнёс в дверях капитан, застав в номере у Патиса спецагента.
– Заходите-заходите, капитан! – заметив Эйшера в дверях, Корис поднялся со стула. – Я уже собирался уходить.
– Да, Мэтт, прошу вас, смелее! – присоединился доктор. – Я буду рад с вами побеседовать.
Пожелав хорошего отдыха, Корис скрылся за дверью, оставив Патиса и Эйшера одних для приватной беседы. Но беседа не складывалась. Глядя с подозрением на дежурно улыбающегося доктора, капитан молча присел к столу. Доктор тоже не торопился начинать разговор. Он продолжал улыбаться, глядя в глаза капитану. Гляделки продолжались не менее минуты. Наконец не выдержал Патис.
– Ну нет, Мэтт, так вы психологический портрет не построите!
– А вы знаете цель моего визита?
– Не только знаю, но и готов вам помочь. В конечном итоге, именно вы будете определять, кто в нашем стаде паршивая овца. Будучи членом команды и добровольным узником этого невесёлого места, я кровно заинтересован в точности ваших определений. Ведь от этого может зависеть моя жизнь.
— Это правильно, док, – усмехнулся капитан.
– Прежде всего, вам стоит знать о том, что я – левша. Надеюсь, вы это заметили. Я страдаю от повышенной потливости, через полчаса любая рубашка на мне взмокает от пота. Я не пользуюсь сильным парфюмом, отдавая предпочтение антиперспирантам без запаха. Если вы почувствуете от меня резкий запах лаванды или сантала, которым частенько разит от любителей дешёвой туалетной воды, знайте: со мной что-то не так.
Я сангвиник, сова, как бы это не прозвучало странно. В восемь утра вы вряд ли найдёте меня в приподнятом настроении. Это будет, скорее, напускная бодрость, внутри я буду ненавидеть мир за то, что потерял свои законные два часа сна. Я склонен к полноте... – Патис усмехнулся. – Согласен, об этом можно было и не объявлять, по мне и так видно! Но я стараюсь сдерживать свои пищевые порывы. Что бы ни произошло, я всегда буду вежливым и сдержанным в высказываниях. Профессия обязывает.
– И называете всех только по именам, – добавил Эйшер.
– Верно, Мэтт! Обращение по имени существенно сокращает коммуникационную дистанцию и располагает к доверительному разговору. Я, признаться, не очень-то умён, как хотелось бы, но умело компенсирую этот недостаток общительностью. В моём послужном списке нет громких побед и славных открытий, слава богу, я не отягощён тщеславием...
– В отличие от Молино, – снова вставил капитан.
– Вы так думаете? – в задумчивости произнёс Патис. – Я бы не сказал. Ему действительно есть, чем гордиться. Если я начну перечислять его регалии и награды – мы с вами закончим далеко за полночь. Эдриан Молино – светило науки и довольно богатый человек. Но при этом аскет, каких мало, и глубоко увлечённый учёный. Впрочем, давайте закончим со мной. Как я сказал ранее...
– Простите, док, но вы для меня не являетесь загадкой, – постукивая пальцами по столу, перебил его капитан. – Вы аполитичны, тема предстоящих выборов в Палату представителей нисколько не тронула вас. Вы – не азартны, далеки от спорта, но при случае не преминёте произвести первое впечатление. В вашей машине я не увидел ни намёка на увлечение каким-либо спортом или азартной игрой. Гонщик из вас неважный, но вы упорно двигались довольно резво, хотя это доставляло вам видимый дискомфорт. Вы – убеждённый сторонник семейных ценностей и общества, построенного на принципах равноправия. У вас трое детей и собака, судя по шерсти на вашей одежде, золотистый ретривер. Не пройдёт и недели, как вы всерьёз заскучаете по семье, что непременно отразиться на вашем настроении и работоспособности. Несмотря на уверения, тщеславие не обошло вас стороной. Я не ношу часы «Радо» из-за их исключительной непрактичности, чего не скажешь о вас. Мне продолжать?
– Браво! – восхитился ошарашенный Патис и поаплодировал. – Вы удивили меня капитан! Не зря за глаза вас называют человек–рентген...
– А ещё Рэмбо. Мне хватит умения и силы, чтобы справиться с дюжиной соперников.
– Да-да, я наслышан. И если честно, не горю желанием схлестнуться с вами в схватке. Надеюсь, этого не случится.
— Это хорошо, что вы понимаете. Страх обостряет внимание.
– Я не собираюсь сражаться с вами, Мэтт, мне это ни к чему. Мне гораздо комфортнее положиться на вас как на телохранителя. Ведь именно за этим вы здесь, не так ли? Я могу довериться вам?
– Всецело.
– Тогда давайте закроем этот вопрос и перейдём к истинной цели вашего визита.
– Меня интересует профессор, Эдриан Молино. Кто он? Злобный гений или самоотверженный самаритянин?
– Ни то, ни другое. Мне сложно обрисовать портрет этого человека по причине исключительной скрытности профессора. Вот уже десятый год я работаю в его научной команде. Впрочем, – усмехнулся Патис, – скорее, значусь. Основную часть рабочего времени я предпочитаю проводить с пациентами. Молино редко привлекает меня к исследовательской деятельности, предпочитая работать с такими же адептами, как он. А я... Как вы правильно заметили, во мне слишком много человеческого для учёного. Чтобы глубоко вгрызаться в гранит науки, нужно отказаться от многих благ, включая дом и семью. Я не готов к такому самопожертвованию.
– И тем не менее, вы здесь.
– Да! Чему удивлён не меньше вашего. Возможно, именно моя клиническая практика сыграла роль в выборе кандидата на участие в эксперименте. Но этот факт никак не делает меня ближе к Молино. Он всё ещё далёк от меня, как звёздное небо. Будучи ещё студентом, я был его учеником, но никогда не был в числе фаворитов. Позже, когда я, молодой специалист, мотался от клиники к клинике в поисках лучшего места, мне пришло приглашение на ежегодную конференцию в Нью-Йорке. Возможно, кто-то по ошибке включил моё имя в список приглашённых, не знаю. Это, пожалуй, неважно. Именно там я снова встретился с Молино. Череда случайностей, которые в итоге привели меня сюда.
Но, Мэтт, это нисколько не роднит меня с профессором! Он продолжает оставаться для меня загадкой, такой же, как и для вас. Если вы думаете, что в этой миссии моя роль куда шире, чем кажется – вы ошибаетесь. Я здесь такой же страж, как и вы. Только вы бережёте наши жизни, а я – мозги.
– Допустим. А что вы знаете о Бостоне?
– Практически то же, что и вы. Мой коллега в прошлом, учился там же, где и я. Но я не пересекался с ним в университете, у нас с ним слишком большая разница в возрасте. Никаких слухов о нём в студенческой среде не ходило. Ничего особого. Я слышал, есть научные работы, в которых он значится соавтором. Кажется, даже работы профессора Молино. Но вы же знаете, Мэтт, это всё условности. К примеру, моё имя есть по меньшей мере в пяти работах Молино, хотя лично я как такового участия в них не принимал. Я всего лишь сообщил статистические данные.
– То есть, вы отрицаете какую-либо связь профессора и Бостона?
– Я не могу отрицать или утверждать то, чего не знаю. Я могу строить предположения, основываясь на своих умозаключениях...
– И вы предполагаете...
– И я предполагаю, что какой-либо тесной связи между Молино и Бостоном нет. Во всяком случае, я её не прослеживаю.
– Хорошо. А как тогда Молино вышел на Бостона? Или он уже был привлечён в ходе следствия? Если так – как Корис вычислил Бостона?
– О-о-о, друг мой! – и Патис широко разулыбался. – Вы хотите слишком много! И уж точно обратились не по адресу. Этот вопрос вам стоит задать спецагенту Корису. Но боюсь, ответ на него вы так и не получите. ФБР не любит делиться секретами.
– И всё же, как можно просчитать и выявить действия такого человека?
– Вы снова задаёте вопрос вне моей компетенции. Учитывая профессию, именно вам гораздо проще дать на него ответ.
– Ошибаетесь, док. При кажущейся широте возможностей, у полиции не так много инструментов дознания. С точки зрения полисмена я пока не могу предположить сколь-нибудь сносную модель следственных действий. Как я понимаю, все жертвы, находясь в состоянии изменённого сознания, не могли видеть Бостона. Более того, даже если бы они и видели его, у них не было шансов сообщить об этом полиции, ведь их участь была предрешена. Мертвецы – неважные свидетели...
– Предлагаю не делать поспешных выводов. Ни вы, ни я не знаем всех жертв этого злодея. Возможно, кому-то действительно посчастливилось...
– Я точно не знаю, – перебил собеседника Эйшер, – но вы можете знать.
– Капитан, не наделяйте меня мифическими полномочиями! О Бостоне и о его жертвах я знаю столько же, сколько и вы. Меня никто подробно не информировал перед началом эксперимента. Перестаньте искать чёрную кошку в тёмной комнате и прекратите эту игру в подозрения. В нашей ситуации она контрпродуктивна, – сняв улыбку с лица, с лёгкой раздражительностью ответил Патис.
– И всё же, док, мне кажется, вы что-то недоговариваете, – с прищуром произнёс капитан. – Я почти наверняка уверен в том, что личность мужчины, пустившего себе пулю в лоб, вам известна. А значит, вы знаете куда больше, чем сообщили мне.
– Вы вольны думать так, как хотите.
– Я думаю, мистер Патис, этот разговор доставляет вам не меньше дискомфорта, чем быстрая езда. Вы уже в пятый раз нащупываете шарик на цепочке в своём кармане...
В этот момент повисшую напряжённость в разговоре разрезало объявление по громкоговорителю.
– Добрый вечер! В связи с непредвиденными обстоятельствами, завтра в семь утра прошу всех явиться в манипуляционную для проведения очередного этапа следственного эксперимента. Прошу не опаздывать! Время дорого.
– Чёрт возьми, простите! – картинно возмутился доктор, обрадовавшись неожиданной развязке сложного разговора. – Неужели мир настолько прохудился, что не может подождать хотя бы до девяти?! И после всего этого, Мэтт, вы меня в чём-то подозреваете? Да бросьте! Я – такая же жертва трудоголика Кориса, как и вы!
– Возможно, – в задумчивости произнёс капитан и, направившись к выходу, добавил: – Наш разговор не закончен, док.
– Я готов продолжить его в любой момент! Но только не ранним утром! – вернув привычную улыбчивую приветливость, ответил Патис.
Продолжение следует...
- Глава 5. Любовь со вкусом смерти
Автор: Руслан Ковальчук
Источник: https://litclubbs.ru/articles/44740-glava-4-voprosy-bez-otvetov.html
Содержание:
- Глава 5. Любовь со вкусом смерти
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Читайте также: