Алексей Хотеев
Адрес статьи: http://naukaverakuljtura.com/штрихи-к-духовному-портрету-униатско-2/
Во время епископства Кунцевича в Полоцке становятся известными его «Катехизис», «Постановления» и «Правила» для священников. Все эти сочинения оставались в рукописи, за исключением «Катехизиса», который был издан без указания авторства в 1628 г. в типографии Троицкого виленского монастыря. В материалах канонизационного процесса 1628 г. они сохранились в латинском переводе в качестве приложения. Тексты предлагались Полоцким архиепископом для их изучения священниками на регулярных соборах.
В «Катехизисе» Иосафата совершенно четко проводятся латинские мнения. Считается, что за основу был взят польский перевод «Катехизиса» испанского иезуита Хакобо Ледесмы. Символ веры здесь изложен «Апостольский», распространенный в католическом мире, после чего сделана только краткая оговорка о существовании Никейского Символа, употребляемого на Литургии. В вопросных пунктах о Святом Духе стоит смягченная формула в русле постановлений Флорентийского Собора, отождествляющая выражения «Дух Святой от Отца и Сына происходит» и «Духа Святого от Отца через Сына исходящего» («Unum est illud quod ipsi dicant: а Filio, cum eo quod nos dicimus: per Filium»). Латинская формула прямо одобряется. Далее следуют обычные католические отсылки на евангельские выражения: «Через Него все начало быть и без Него ничто не начало быть, что начало быть» (Ин. 1:3) и т.д. В объяснении, почему же униаты не добавляют в Символ веры выражение «от Отца и Сына» (a Patre Filioque), сказано, что пояснение было сделано в свое время против еретика Македония, который отрицал происхождение Святого Духа только от Отца, поэтому и в Никейском Символе говорится только об Отце (против Македония). По мнению составителя «Катехизиса», в Св. Писании нигде не говорится, что Дух Святой исходит только от Отца, но наоборот, говорится, что имеет Отец принадлежит и Сыну (Ин. 16:15), значит, делается вывод, это относится и к исхождению Святого Духа. Как известно, такая трактовка является совершенно искусственной, извращающей смысл Св. Писания. Если же, говорится далее в «Катехизисе», мы учили, что Святой Дух не исходит от Сына, то тогда следовало бы, что Сын не равен Отцу во всем, что является, по мысли составителя, прегрешением против Св. Троицы. Тут же находятся латинские выражения об исхождении Святого Духа от Отца и Сына как от единого дыхания и одного начала («non ut duo Spiratores, sed ut unus tantum. Atque ita Pater et Filius est unum principium»).
В объяснение Символа веры Иосафат помещает также пункт о главенстве римского папы, викария Христа. «Что есть Кафолическая Вселенская Церковь (Catholica Oecumenica)? – Это все сообщество верных на челе с невидимым главой Христом и Его видимым наместником» (visibili Vicario Christi). Римский папа определяется как преемник Петра, князя апостолов. Восточные патриархи считаются епископами, но если они не состоят в унии с преемниками Петра, то они не являются пастырями и спастись не могут. Уния же, по определению «Катехизиса» Исафата, заключается в том, чтобы была одна вера, допускающая различие обрядов в русских церквях (Ecclesiis Nostris Rutenis) и у латинян. В частности, форма Причащения под двумя видами с использованием квасного хлеба отличается от латинской практики причащения под одним видом пресного хлеба, но вера в присутствие Христа в каждой части евхаристического приношения одна.
Имеется в «Катехизисе» и указание на Чистилище (locus Purgatorium), то есть «третье место, куда сходят души, разлучающиеся с телом». Здесь они находятся, пока не удовлетворят (non satisfecerunt) свои земные грехи. Чтобы освободиться от чистилищных мук, необходимо совершать Литургию и другие молитвы. Непростительным грехом считается мнение, что можно спастись без добрых дел (заслуг). Таинство Елеосвящения превратилось в латинское «Последнее помазание» (Extrema Unctiа)
Таким образом, краткое изложение веры Иосафат наполнил характерными латинскими терминами и понятиями: «Филиокве», «наместник Христа», «преемник Петра», «уния», «Чистилище», «удовлетворение за грехи», «заслуги».
В 48 «Правилах» для священников (Regulae) униатский архиепископ требовал, чтобы пастыри регулярно совершали службы, несмотря на отсутствие прихожан (были определены праздничные дни, в которые службы нельзя было опускать), не опускали чтение Псалтири, следили за своей совестью, часто исповедовались, учили паству молитвам, ничего не вымогали за совершение треб, учить народ оставаться в храме до конца Литургии и т.д. Для правильной организации церковной жизни предписывалось созывать ежегодные соборы духовенства. Для этого в обширной Полоцкой епархии назначались три места: Полоцк, Витебск и Мстиславль. По благочиниям («деканатам») также должны были проводиться регулярные собрания священников. Обращают на себя внимание правила действовать пресвитерам по благословению епископа, не переходить из одного прихода в другой, не допускать произношение проповедей светским людям, не посещать собрания еретиков, лютеран, кальвинистов и анабаптистов, не читать и держать в домах еретические книги на польском или русском языках, но изучать составленный Кунцевичем «Катехизис». В предписаниях последнего рода чувствуется желание Иосафата Кунцевича утвердить свою власть над духовенством, предотвратить переходы священников, не принявших унию, с одного прихода на другой, чтение полемической противокатолической литературы, обнаружить неблагонадежных священников, которые уклонялись бы от участия в епархиальных собраниях. «Правила», написанные униатским архиепископом, во многом перекликаются с предписаниями Тридентского Собора, обратившего внимание на нравственный облик духовенства, его образовательный уровень, обязавшего проводить ежегодные духовные соборы и учредить в каждой епархии духовные семинарии. Правда, в «Правилах» Кунцевича образование священников сводилось к изучению составленного им краткого «Катехизиса» и переписывания данных 48 предписаний.
В 9 «Постановлениях» (Constitutiones) речь идет о наказаниях за нарушение правил, которые предусматривают различные денежные взыскания (scutum aureum, деньги шли в пользу епископа или храма), тюремное заключение (от одного дня до 10 недель). Здесь Иосафат Кунцевич опять следует практике Триденского Собора, который ввел денежные и иные карательные меры для провинившихся вместо прежних епитимий. Очевидно, униатский владыка считал, что сначала нужно прибегать к материальным наказаниям, а уж потом действовать более сильными административными мерами: запрещениями и отлучениями.
Вообще, готовность Иосафата Кунцевича карать за дисциплинарные нарушения и, особенно, наказывать непокорных «схизматиков» была хорошо известна. Сам термин «схизма» в отношении Православия он усвоил у латинян и таким образом решительно отмежевался от родного вероисповедания. По свидетельству биографа Кунцевича еп. Якова Суши, он налагал на священников штрафы, выгонял из своей епархии, приказывал жечь «богохульные книги». Другой свидетель и помощник Иосафата, грек-униат Эммануил Кантакузен, утверждал на канонизационном процессе: «Схизма была ему очень омерзительна, и упорных священников он арестовывал и сажал в заточение, и я сам однажды, по его приказу, схватил в Витебске на рынке попа-схизматика, и сидел в заключении он два дня, пока раб Божий, по ходатайству многих почтенных людей, тамошних обывателей, не велел его выпустить. Светских же лиц он притягивал к суду, как к задворному суду, так и к суду трибунальскому, земскому и гродскому, по делам об обидах церковных и бунтах». Вся сохранившаяся переписка Иосафата Кунцевича с литовским канцлером Львом Сапегой ведется по поводу злоупотребления Полоцким архиепископом правом «меча». Сапега согласен, что «подражать епископам святым в страдании, гонении во славу Божию, как Златоусту и иным, дело достойное похвалы; однако не менее этого [важно] подражать им в праведности, в науке, в терпеливости, в добром примере. […] перечитай все книги святого Златоуста, и не найдешь В[аше]сть у него […]ни одного протеста, иска, вызова, изгнания, противостояния на сеймиках, на Сеймах, ни в Антиохи, ни в Константинополе, только то, что должно для преумножения славы Божией, для приобретения душ человеческих, для смягчения Евдоксии, разгневанной на слуг Божьих. Иначе у В[аше]сти: полны земства, полны замковые [суды], полны трибуналы, полны ратуши, полны канцелярии доносов, жалоб, нареканий, чем скорее не Унию укреплять, но разлад, и самый большой союз братской любви разорвать. Полно хлопот и раздоров на сеймах и в каждом углу». В ответ Кунцевич писал настоящую апологию своих жестких действий, явно одобрял смертные приговоры над казаками и призывал строгими карами воспитывать «схизматический сброд» в послушании благочестивому королю-католику. Не удивительно, что его призывы к строгости и карам обратили меч против него самого, как справедливо вспомнил в своем письме Кунцевичу литовский канцлер пословицу: «Никто не навредит себе больше себя самого».
Закономерно, что финальной чертой духовного портрета Иосафата Кунцевича было театральное искание смерти. Слухи о готовящемся на него покушении были ему известны задолго до мятежа в Витебске. Но он стремился туда, ни мало не смущаясь возможностью гибели. Даже любил поговорить об этом, не зная никакой меры. Например, на своем последнем пути в Витебск Иосафат так много говорил о смерти, что вызвал просьбу одного из своих спутников: «Ваша милость часто говорит о смерти, по крайней мере, не перестать ли, чтобы спокойно пообедать». На это последовал ответ: «Что тебе до того, если я хочу смерти». О своем желании он часто говорил во всеуслышание на проповедях. Подражание ли это Иисусу? Но Христос в Евангелии до последнего восхождения в Иерусалим говорил о Своей кончине прикровенно и, уж во всяком случае, не назойливо. Св. мч. Игнатий Богоносец († нач. II в.), в своих посланиях, как известно, много писал о желании пострадать ради Христа, но только при этом смиренно просил о себе молитв, чтобы быть крепким и выдержать все до конца. Более того, он был приговорен к смерти властью языческого императора и погиб на римской арене, а не вынуждал собственную паству отвечать жестокостью на свое суровое обращение. Очевидно, в страстном желании Иосафата умереть опять-таки сказалось влияние иезуитов, которые практиковали «миссионерское мученичество» (odium fidei).
Таким образом, Иосафат Кунцевич являет собой ранний пример латинизации унии. Молодой увлекающийся юноша, оторванный от своих родителей, был захвачен спорами об унии в Вильно, то есть на «передовой» конфессионального противостояния. Вероятно, по воле своего опекуна, члена магистрата, который перешел на сторону унии, он начал посещать Троицкий униатский монастырь. Иезуиты своими проповедями, сочинениями и духовными практиками произвели на него неизгладимое впечатление. Под их влиянием Кунцевич усвоил самый нетерпимый взгляд на «схизму», то есть родное Православие. Произошел внутренний отрыв Иосафата от духовной восточной традиции и заполнение его внутренней жизни суррогатом из католических экзерциций и православных постов и молитв. Не имея должного наставления в начале монашеского пути, Кунцевич предался чтению и применял духовные упражнения, руководствуясь собственным воображением. Его ревность к подвижничеству в духе иезуитских практик тут же привлекла к нему внимание окружающих, и он не смог преодолеть соблазн самомнения, скоро начав поучать христианской жизни других. Без совета духовного наставника он не смог развить в себе самокритику и подлинное смирение. Суровость обращения с самим собой сделала его суровым в обращении с другими людьми. Добрый и ласковый с покорными и соглашающимися слушателями, Иосафат становился нетерпимым и навязчивым к инакомыслящим. В своих компилятивных сочинениях Кунцевич настойчиво проводил католические воззрения на предметы веры, что обнаруживает процесс латинизации унии уже на самой ранней стадии ее существования. Суровость обращения с православными, не желающими принимать унию, он объяснял необходимостью утвердить свою архипастырскую власть ради их же блага и спасения. Наконец, страстным желанием мученического конца Иосафат следовал урокам своих руководителей-иезуитов, считавших смерть от рук неверных лучшим средством к их обращению. Такими представляются главные штрихи к духовному портрету униатского архиепископа.