В коллективе одном разговоры про супругов завязались. Глаша, молодоженка, расстроенная на работу заявилась. С растерянным и грустненьким лицом. Хотя медовый месяц у нее происходил.
- А что же новобрачная наша такая пришибленная, - участие коллектив проявил, - и кто же ее разобидел? Мы-то, помнится, в медовый месяц хохотали без остановки. Пиршество любви это, медовый месяц-то. И не время грустить.
А Глаша носом шмыгнула в ответ. И коллектив насторожился. И давай сочувствие проявлять.
- Пьющий оказался, - Тамара Федоровна охнула, - или кредитов нахватал?
Новобрачная Глаша только головой покачала отрицательно. А Тамара Федоровна на нее во все глаза уставилась. А чего печалиться, ежели муж трезвенник и без кредитов? Это радоваться надо. И небеса благодарить. Не всем так повезло. У самой Тамары Федоровны муж любил за воротник закладывать с самого момента любовного пиршества. И кредиты брал играючи.
- Неужто, дерется?! - Оля Сидорова испугалась.
Ее первый муж любил немного подраться под настроение. Поэтому у Оли был уже новый муж - второй по счету.
- Ну что вы, - Глаша отмахнулась, - он же молодожен. И не хулиган по складу характера. В пятом классе в последний раз кулаками махал. На кружке по хапкидо. И более ни-ни.
- А чего с ним, - коллектив совсем уж разволновался, - случилось-то? Женщина посторонняя вылезла? Или детишки внебрачные? Или, упаси провидение, слабость по части мужской? Чего с ним не этак-то, Глаша?! Рассказывай. Мы женщины бывалые. И поможем дельным советом.
- А он, - Глаша тихо призналась, - Федя-то мой, будто дитя оказался беспомощный. Я прямо в шоке от такого открытия. Холодильник откроет Федя - и кастрюлю на три литра не замечает. Встанет у холодильника, дверь откроет пошире. Руки в стороны разведёт. И замирает в таком положении. Уже и к окулисту его сводила. По части глаз нареканий у доктора не имеется. А Федя и носков своих отыскать не может! Весь медовый месяц про носки спрашивает. А я тоже интересуюсь. А ранее, мол, как жил ты, Федя? На босу ногу сапоги носил? А он на маму свою ссылается. Она носками в семье заведовала. И думал он, что только женщины в таких делах уполномочены. Дитя и есть. И чего с ним делать-то? Как к самостоятельности бытовой приучать?
- Тю, - Оля Сидорова рукой машет, - какие уж это мелочи! Мой нынешний супруг - тоже из себя ребенок. У меня, получается, двое лично мной рожденных ребятишек. И третий - муж. Я так себя и чувствую - многодетной. Даже удивляюсь, когда на Новый год на работе нашей два мне подарка выдают. Вместо трех-то. И Гриня, супруг, уж десятый год кастрюли рассмотреть не может. Я уж и не пускаю его к холодильнику. Чего возле агрегата всем толкаться? Сама холодильником заведую. Про носки - и вовсе молчу. Мелочи это - носки-то. Гриня и рубашку найти не может. И брюки не всегда различает. Я детишкам одежду в детсад готовлю. И Грине тоже. На стульчик складываю аккуратной кучкой. Тут вот - носочки. Тут - сорочка. Галстучек. Свитер. Иначе - не найдет. В роддоме в последний раз была, так муж в пижаме на работу ушел. И сына старшего в пижамке в детсад повел. А чего с них взять? С мальчишек-то? Порой и без шарфа убежит муж в мороз лютый. Если я повязать не успею. А потом кашляет.
- Это чего, - Тамара Федоровна говорит, - в пижамках да без шарфа ходит! Это даже весело для окружающих. Лучше бы и мой Сидор Сидорыч в пижамах всюду ходил. А он похлеще номера выкидывает. Кредиты брать обожает. Нахватает кредитов - как собака блох. И потом от них увиливает. А у нас - дети старшие школьники. Их содержать нужно достойно. А Сидору Сидорычу - все трын-трава. Будто тоже он школьник. Кручусь да выплачиваю потом самостоятельно. Еще и его утешаю порой. Не печалься, мол, и выше нос. Не хватай ты только больше кредиты эти! А то будет тебе ата-та. Бабайка заберет или дядя милиционер. А он головой покивает, посоглашается для виду. Чуть отвернешься - а он уж снова в кредитном рабстве. Или в туалете тайком покуривает. А что поделать? Полтинник уже супругу шарахнул. Перевоспитанию не подлежат такие дети взрослые. Глаз за ними да глаз теперь нужен.
- А у меня тоже ребенок, - Зина хвастается, - супруг-то. Хулиган такой! И шутник. С юмором по жизни шагает. Теще лягушку до сих пор подкинуть может в карман халата домашнего. Или кнопку на стул подсунуть. Еще наврать чего ужасного любит. Что пенсию, к примеру, отменят со дня на день. Или еще чего из этой социальной оперы. Мама моя на него обижается за шутки. Верит ему - а потом обижается. В пенсионном зять ведь трудится - уважаемый специалист и законы знает. А я маме говорю: чего обижаться? Не виноват же он, что шутником уродился. И детство в месте одном заигралось. И лучше шутник, чем унылый муж. Чем бы дитя, как говорится, не тешилось.
- А мой с дитем чуть в рукопашную не вступает! Прямо чуть не дерутся они за конструктор. А уж за машинку на пульте - и вовсе. Прямо разнимаю их. Как коты драчливые друг на друга верещат. Ребенку - восемь. А мужу - тридцать восемь. Вот где детство заигралось!
И Глаша, опытных женщин слушая, слезы свои рукавом утерла. И как-то пободрее на вид сделалась. Как обычная новобрачная.
“А чего, - думает, - нюни я распустила? Хороший у меня муж. А носки - это будто детские болячки в браке. Ими переболеть надо. А ежели запустишь, то и в хроническую форму они перепрыгнут. Но и тоже не страшно. Кредитов Федя мой не признает. Лягушек - сам опасается. И шутит довольно весело”.
- Так что, Глаша, - коллектив радуется, - все у тебя довольно удачно в браке складывается. В пределах нормы. Отличный муж. Пробуй, конечно, повоспитывать его. Где кнут, а где и пряник. Пока муж зеленый, можно еще на воспитание напирать. Но как борода у него в седину благородную уйдет - то и все. То и бесполезно. Совет да любовь, Глаша, и привет Феде передавай!
- Не хочу детей - сама еще ребенок. А муж давит. Так и говорит: песок вот-вот посыплется
