С тех пор, как Колехорты подняли своих драконов против всего мира, прошло уже больше двух месяцев. Тсалитан, как и всегда, изнывал от зноя и засухи, в Акильфадию уже давно пришло лето, а у подножия гор на севере Иллиафии всё ещё местами лежал снег. Тепло приходит сюда поздно, а покидает эти края рано - так сказала старуха Лияра, которая не отходила от постели госпожи Тир с тех самых пор, как Навину доставили в королевский дворец. Старая служанка вообще очень много говорила, не стесняясь озвучивать своё мнение по любому поводу. Например, она прямо заявила Вее Колехорт, что свобода ничего не стоит для тех, кто всю жизнь до самой старости прожил в услужении. Нельзя просто взять и сломать всё в одночасье, сколько бы добра не было вложено в это намерение.
Лияра родилась рабыней больше семидесяти лет назад. Росла рабыней. С малолетства выносила ночные горшки то за одними господами, то за другими. У неё никогда не было ни своего дома, ни земли, ни семьи. Господа отняли даже детей, которые тоже родились рабами. Такой была её жизнь - далеко не сладкой и уж точно неправилььной, но другой она не знала. По-другому жить не умела. «На что мне, хромой одинокой старухе, ваша свобода теперь?» - спросила она у королевы, и таких, как она, в Сальсирии было очень много.
Верша судьбы подданных маленького королевства, можно мечтать о том, что порядок и справедливость возможны повсеместно, но на деле воплотить такие мечты в жизнь, как правило, бывает очень сложно. Вея Колехорт не знала рабства. Она родилась дочерью вождя клана - очень жестокого человека, который её ненавидел, но всё же… Всё же она всегда была госпожой - сначала для горстки опальных колдунов, живших в изоляции на Акильфийском полуострове за границей Лунных гор, позже - для всех, кто почитал её божеством, а потом и для подданных собственного королевства. Да, её жизнь тоже была полна боли и лишений, но это совсем другое. Взвалив на свои хрупкие плечи миссию по искоренению рабства, она не понимала масштабов этой задачи, потому что остров Сеар достался им с Маркусом почти вымершим, и на нём было очень легко установить новые порядки и правила, которые пришлись по душе немногочисленным жителям нового королевства. Вея ненавидела оракулов за то, что они сотворили с Сальсирией, создав племя кьорвигов. Она всей душой жаждала искоренить это зло, прячущееся за божественной силой. Искала простой и бескровный способ уничтожить самую большую и древнюю династию этого мира. Маркус не раз говорил ей, что без войны и крови эту проблему решить не получится. «Если хочешь избавиться от оракулов, просто найди способ лишить их силы, а если мечтаешь навести порядок во всём мире, то сначала придётся его завоевать», - твердил он. Но война - это ненависть, горе и лишения. Вея хотела обойтись без всего этого. Дни и ночи она проводила в размышлениях, продумывая и отвергая множество разных планов, но в итоге ей пришлось признать тщетность своих усилий.
Это случилось в тот день, когда драконы унесли обратно в Тсалитан Навину Тир и Дэнзета Уартхола. «Ты принесла их в жертву своим невыполнимым желаниям. Они оба умрут, и это будет единственным итогом твоей глупости», - сказала тогда Мира, провожая взглядом поднявшихся в воздух чудовищ. Дар этой юной провидицы оказался невероятно сильным, но в тот день у неё не было видений о будущем - она просто высказала своё мнение. Какую цель поставила Вея перед Навиной? Обманом пробраться в логово врага, избежать ритуала жертвоприношения, найти артефакт, о котором неизвестно даже, как он выглядит, выжить и вернуться в Акильфадию. Навине всего семнадцать. Да, она колдунья, но три дня на обучение магии - это просто смешно. Вся надежда на духов стихий, которые питают к людям далеко не дружественные чувства. И как девчонка сможет отыскать то, о чём не имеет ни малейшего представления? Она одна - обозлённая и отважная, но маленькая, беспомощная и доверчивая.
«Ты знаешь, что сила оракулов и провидцев имеет один источник. Знаешь, что магия драконьей стаи служит защитой от этой силы, поэтому и прячешь своего сына здесь, где его не коснётся ни одно проклятие. Пользуешься этим знанием в своих целях, но хранишь его в тайне даже от мужа, потому что боишься, что он он расскажет об этом кому-то ещё. Тебе даже известен способ защитить от злодеяний оракулов весь мир. Не уничтожить зло, а создать щит от него. Но ты не дашь миру эту защиту, потому что тогда сделаешь слепыми и своих провидцев тоже, а они тебе нужны. Нужнее, чем доверчивая девочка-чужеземка, которую ты только что отправила на верную смерть. Если ей всё-таки удастся воплотить твою сумасбродную затею в жизнь и найти артефакт, ты ведь его не уничтожишь, как обещала. Ты будешь изучать его и искать способ получить власть и над этой силой тоже, как уже получила её над магией и драконами. Не из жажды всемогущества, нет. Ты просто наивно полагаешь, что борьба со злом может обойтись без потерь. Если уничтожить артефакт, силу потеряют и оракулы, и провидцы. В отношении первых тебя это порадует, а вторые ведь ни в чём не виноваты и даже полезны. Признаюсь честно, я с радостью откажусь от своего дара ради того, чтобы остановить оракулов. Точно так же ты борешься и с рабством - черпаешь кружкой воду из озера, потому что тебе жалко уничтожать источник. Ищешь способ сохранить жизни господ, которые смеются над твоим милосердием и продолжают издеваться над рабами. Я знаю, каково это - быть рабыней. Если бы ты прошла через это, жалости в тебе точно поубавилось бы. Маркус прав, Вея. Хочешь навести порядок - начни с хаоса. Смирись с неизбежностью потерь и действуй открыто, а не отправляй на смерть наивных маленьких девочек, верящих в тебя, твою доброту и твои высокие цели. Ты так много знаешь о Тсалитане, Храме Даар и оракулах. У тебя есть магия и драконы. За тобой справедливость и лучшее будущее, но ты, такая всемогущая и сильная, сейчас стоишь здесь, а беспомощная Навина отправилась выполнять за тебя твою работу. Мне такая королева не нужна, прости. Вожди кьорвигов и то были менее лицемерны, чем ты. Не сказала этого раньше, потому что не хотела унижать тебя при девчонке. А надо было бы. Так она, возможно, передумала бы и осталась жива».
Вея носила эти неприятные слова в своей душе весь день, а ближе к вечеру из дворца в Кьорданаге пришла весть о том, что посол Тсалитана подкупил освобождённых рабов из других королевств для того, чтобы похитить Дэнзета Уартхола перед казнью и переправить его на юг. Маркус пришёл в ярость. «Я собственноручно убью каждого из предателей, и не смей меня останавливать!» - заявил он супруге. «Я вообще больше не буду тебя останавливать. Ты король, Маркус. Считаешь, что война необходима - пусть будет так, раз уж доброта и милосердие в этом мире считаются смехотворной слабостью. Я поведу драконов туда, куда скажешь», - смирилась она.
И начался хаос. Королевства получили предупреждения о начале войны. Провидцы по всему миру видели драконов, летящих к столицам, но от их зорких взглядов укрылся маленький необитаемый островок близ Тсалитана, где Олаф должен был дожидаться Навину Тир. Там тоже собрались крылатые чудовища - самые крупные и свирепые, управляемые опытными всадниками из бывших гарнизонов Сеаркаты. Это придумал Маркус, чтобы сбить оракулов с толку. К рассвету Аукерост, Кайорика, Иллиафия и Хейнорм полностью перешли под власть Акильфадии без единой жертвы, а Тсалитан всё ещё продолжал волноваться и верить в то, что общая беда обойдёт его стороной. Олаф получил приказ - с первыми лучами солнца поднять драконов в воздух и сжечь дотла тсалитанские корабли и порты. Никого не щадить - ни воинов, ни оракулов, ни рабов, ни иноземных торговцев. Столицу и Храм Даар не трогать до тех пор, пока к отряду не присоединится сам Маркус. Судьбу этого королевства и его обитателей он будет решать лично.
Правитель Тсалитана отдал свой трон Колехорту так же быстро, как и другие короли. Присутствовавший при этом Верховный Оракул был явно против, но помалкивал и, кажется, пытался воспользоваться своей силой, но ему было невдомёк, что при каждом из акильфийских воинов есть защитный амулет с крупицей магии драконьей стаи. Эти амулеты сбили с толку всех тсалитанских провидцев. Один из маленьких кулонов Маркус подарил лично Верховному Оракулу - в знак того, что сила древнейшего рода теперь уже ничего не стоит. Мелкие невзрачные камешки, подобные тому, какой был вправлен в кулон, вечером до этого закрыли от провидцев только Акильфадию, но к полудню драконьи всадники разбросали их по всей Сальсирии, создав множество слепых пятен. Это было только начало. Узнав о существовании такой защиты, Маркус Колехорт сначала отругал свою жену за скрытность и излишнюю осторожность, а потом вознамерился покрыть защитным пологом весь мир до тех пор, пока не будет найдет артефакт, дающий оракулам силу. Это решение было лучше чем то, которое придумала Вея. Ей нужно было изначально советоваться с мужем, а не взваливать всё на себя.
Верховный Оракул пытался обвинить другого жреца и какую-то наложницу в неблаговидном поступке тсалитанского посла, поскольку был уверен, что Колехорты взбесились именно из-за этого. Увы, ему пришлось поплатиться жизнью за все свои деяния, поскольку Маркус взял с собой в Тсалар Миру, и девчонка указала на него, назвав главным заговорщиком. Колехорт лично, прямо в тронном зале расправился с главой Гильдии, а потом отправился в Храм Даар, чтобы отыскать остальных.
Вея предупредила его, что велела Навине выпустить фьорагов, поэтому при короле Акильфадии и его спутниках из магических предметов были только кулоны с крупицей магии стаи, на которую псы не реагируют никак. Мира осталась во дворце правителя - она провидица, и её дар при встрече с фьорагами мог сослужить дурную службу. По пути в Храм Маркус отдал своим воинам приказ схватить всех - и мужчин, и женщин. Пленных полагалось доставить во дворец, чтобы Мира могла опознать других участников заговора. Увы, выживших в Храме оказалось не так уж и много. Разъярённые фьораги перевернули с ног на голову не только Перст Истины, где жили оракулы и провидцы - они успели похозяйничать и в борделе, и в личном гареме правителя. Все три башни Храма оказались залитыми кровью снизу доверху лишь потому, что их обитатели любили пользоваться зельями, имеющими магическую основу. Псы Латернона не пощадили почти никого. Измученные, израненные и злые, они бродили по залам Храма и бросали свирепые взгляды на новых незваных гостей. Их тоже было мало - способных стоять на всех четырёх лапах Маркус насчитал не больше десяти. Стражи Храма в меру своих сил оказывали хищникам сопротивление, поэтому бездыханных собачьих туш в залах и коридорах тоже валялось предостаточно.
Перед Маркусом встал выбор - пощадить выживших собак или людей. Он прекрасно понимал, что в присутствии фьорагов не сможет вывести живым никого из тех, кому удалось спрятаться от острых когтей и клыков. Выбор был сделан в пользу людей, поскольку неуправляемые псы могли разбрестись по всему Тсалитану и дальше, причинив немало бед. Особенно туго пришлось на входе в обитель оракулов, который охраняли сразу четыре крупных фьорага, и король Акильфадии никак не мог взять в толк, почему эти звери бросаются на его воинов. Он потерял шесть человек, прежде чем последний из псов наконец-то испустил дух, и только тогда понял причину - собаки охраняли наследницу крови рода Хараган Навину Тир.
Девушка получила серьёзную рану и потеряла много крови, но была жива. Если бы меч Уартхола вонзился в её шею всего на полдюйма левее, её уже нельзя было бы спасти. Да и сам Уартхол снова был похож на тренировочное чучело, искромсанное неумелыми ударами клинков неопытных воинов. Пока Маркус перевязывал их раны подручными материалами, сопровождавшие его воины привели в зал тех немногих, кого отыскали в закоулках башни. Среди выживших был жрец по имени Атаил - Маркус узнал его по описанию Миры и хотел казнить на месте, но оракул-провидец вовремя сориентировался и спас свою жалкую жизнь тем, что сказал, будто бы знает способ снять проклятие с Уартхола.
С тех пор прошло уже больше двух месяцев. Атаил выполнил обещание, но всё равно умер - Мира отомстила ему за всё, что ей пришлось пережить в подвалах Храма Даар. Маркус назначил её наместницей Тсалитана, поскольку в этом краю процветающего рабства она ориентировалась лучше любого из Колехортов. Олафу был предложен целый остров с объединёнными королевствами Кайорика и Аукерост, но парень отказался и от наместничества, и от дальнейшей жизни в Лунных горах - он остался с Мирой в Тсаларе. Они нашли логово пустынного змея и уничтожили это чудовище, чтобы драконы могли спокойно гнездиться на южных скалах. Закрыли Гильдию работорговцев. Постепенно наводили порядок в своих владениях, заменяя рабский труд на оплачиваемый. Продолжали поиски праха Каны и Лелы, но оракулы наотрез отказывались выдавать эту тайну даже под пытками. Хранилище артефактов в подземельях Храма было обнаружено, но источник божественной силы пока оставался скрытым. Зато молодым наместникам удалось найти подробное родовое древо оракулов, и теперь воины Акильфадии рыскали по всему миру, вытаскивая представителей древнейшего рода из всех щелей, будто крыс.
Оуэн Колехорт тоже не захотел покидать свои Мёртвые острова ради более обширных и плодородных земель, поэтому объединённые королевства Аукерост и Кайорика перешли под управление старого Хьюдрика Масса. Оставшиеся без хозяев Иллиафию и Хейнорм Маркус и Вея решили отдать Навине Тир - это её земля, её родина. Правда, девушка ничего не знала об этом щедром подарке, поскольку всё ещё не пришла в сознание после ранения, хотя физически после целительного вмешательства Веи Колехорт была совершенно здорова. «Проблема не в теле, а в разуме. Это моя вина. Навина была слишком слаба даже для того, чтобы выдержать присутствие одного духа стихий, а оракулы подсунули в её душу ещё и второй. Она потерялась в самой себе, и я, увы, ничего не могу с этим сделать. Остаётся только ждать», - призналась королева Акильфадии. Точнее, уже не только королева Акильфадии, но Императрица всей Сальсирии.
Навину перевезли в королевский дворец в Иллиафии, но в бессознательном состоянии править дарованными ей землями она не могла. Дэнзет Уартхол взвалил эти обязанности на себя. После избавления от проклятия и исцеления он точно так же не видел смысла жить, как и раньше. По ночам его продолжали изводить кошмары, хотя теперь они происходили исключительно из его собственного сознания. Маркус Колехорт поставил перед ним временную цель - управлять Севером, пока Навина Тир не придёт в себя и не сможет взять бразды правления в свои руки. «На твоей совести и её кровь тоже, Дэн, но она выжила, и ты можешь искупить свою вину хотя бы перед ней, раз уж тебе так нравится считать себя виноватым», - заявил ему Император Сальсири.
Да, Сальсирия всё-таки стала Империей, но правили ею совсем не те, кто к этому так яростно стремился. Началась новая эпоха, в которой Колехортам пришлось быть суровыми и непреклонными, потому что изменения пришлись по вкусу далеко не всем. Рабство всё-таки было отменено, и бунты вспыхнули повсеместно - господа не сочли возможным немедленно отказаться от своих привычек, а рабы уже не желали им подчиняться. Вея была расстроена таким положением дел, но этого следовало ожидать. Когда ломаешь что-то, что строилось тысячелетиями, нужно быть готовым к последствиям.
Королева людей всё-таки сдержала обещание, которое дала духу Запада. Местами стороны света она, конечно, не поменяла, но под властью Камня Мироздания жадный и капризный дух воды не смог отказать повелительнице драконов в переезде на другое место обитания. Западный дух земли получил Восток, как и просил, а восточный перебрался в западные воды Грязного моря, поскольку там ему было самое место. Южный остался на Юге - поскольку никто его больше не неволил, песчаные бури наконец-то прекратились. А северный дух стихий перестал бесцельно блуждать по морям в поисках бурь и гроз и убрался в свои владения за Иллиафией. Хотя бы в этом отношении Колехортам удалось навести порядок быстро, а в остальном их ждало ещё очень много проблем и разочарований.
* * *
- Ну чего ты опять сидишь над ней с таким лицом, будто на погребальный костёр провожаешь? - проворчала старая служанка, бросив на Дэнзета недовольный взгляд. - У тебя других дел что ли нет? Пошёл бы лучше на подарочек взглянул, который госпоже из Тсалара прислали. Ума не приложу, что ты будешь со всей этой сворой делать. Будто старого Афуна и его злобной подружки нам мало было.
Уартхол нахмурился и попытался припомнить, что говорилось в письме, которое прислал ему Олаф с птицей-вестником месяц назад. «Фьораги, будь они неладны!» - подумал он, когда содержимое короткого послания всё-таки удалось выудить из недр памяти. Месяц назад воины Олафа в очередной раз обыскивали подземелья под Храмом Даар и наткнулись на дохлую собаку, вокруг которой слонялись шесть отощавших щенков. Видимо, их мамаша была уже на сносях, когда Навина выпустила её из клетки. Какой-то из природных инстинктов заставил зверя вернуться в тоннели, спрятаться и дать жизнь потомству именно там.
- Иди уже, иди, - небрежно отмахнулась от него Лияра. - Мне нужно обмыть и переодеть госпожу. Нечего тебе на это глазеть. Вот был бы ты ей мужем, тогда другое дело.
Он не был Навине Тир ни мужем, ни другом. Какая-то часть его до сих пор желала ей смерти, потому что долг перед этой девушкой не позволял Дэнзету наконец-то положить конец собственным мучениям. Пока в ней теплилась жизнь, он не мог уйти. И в то же время он молил богов о том, чтобы она наконец-то открыла глаза. Тогда он получил бы возможность хотя бы попросить у Навины прощения, зная, что она его слышит. Там, в Храме, он убил бы её, если бы не лишился чувств, в результате чего меч перед ударом отклонился немного в сторону. Испуганный взгляд её глаз до сих пор преследовал его в жутких ночных видениях.
- Это щенки? - недоверчиво поинтересовался он у одного из воинов, доставивших фьорагов в Иллиафию.
Каждый из псов в холке доставал ему до пояса, а самый крупный и лохматый смотрел Уартхолу в глаза, не поднимая головы.
- Они быстро растут, - сообщил воин в ответ. - Когда мы покидали Тсалар, все помещались в одной клетке, но в Хейнорме пришлось заказать кузнецу вторую. Вам ещё письмо от господина Олафа, а госпожа Мира на словах просила передать, чтобы вы остерегались женщину по имени… Салли… Санни… Простите, виноват, за месяц из головы вылетело.
- Селин, - с мрачным выражением лица произнёс Дэнзет.
- Точно, Селин, - сконфуженно подтвердил солдат.
- А Мира не сказала, почему я должен её опасаться?
- Нет.
Магия драконьей стаи скрыла от провидцев мир, но не избавила от видений тех немногих, кто обладал редкой способностью видеть будущее. Дар Миры оказался поистине великим, хотя она и готова была с радостью отказаться от него, если это будет означать беспомощность и оракулов тоже. Она не могла знать о связи Уартхола со жрицей по имени Ланселина, потому что он никому об этом не рассказывал. Либо ей рассказал кто-то другой, либо было видение. Так или иначе, встречи с бывшей наложницей Дэнзет не желал, поскольку эта женщина обладала над ним какой-то необъяснимой властью. Даже теперь, спустя столько времени, он желал её, и это желание казалось ему противоестественным.
- Оставьте клетки здесь и отдыхайте, - отпустил он уставших в пути воинов.
Нужно было распорядиться о том, чтобы фьорагов накормили и переправили в северную часть Иллиафии, куда раньше из Акильфадии уже привезли ту самую самку, которая едва не лишила Дэнзета жизни. Он не испытывал ненависти к фьорагам - просто недолюбливал их. Однако, псы могут стать серьёзной проблемой, если начнут плодиться. Пока они обитают в диких местах и охотятся сами, это не доставляет беспокойства, но так ведь не будет продолжаться вечно. «Навина, очнись, иначе я просто прикажу всех их перебить по одному», - пронеслась в голове непрошенная мысль перед тем, как Дэнзет распечатал письмо от Олафа.
«Дэн, прости, но у меня рука не поднялась уничтожить этот выводок, хотя они и потрепали одного из моих воинов. Мира сказала, что самого большого нужно оставить с Навиной, а с остальными поступай на своё усмотрение. Понимаю, что это нечестно с моей стороны, но я не вижу смысла убивать животных только потому, что природа или кто-то ещё создали их непохожими на нас. Фьораги чем-то похожи на драконов. Они умные и верные. Если надумаешь избавиться от щенков, не говори потом об этом Навине, потому что она расстроится. И ещё. Слуга из твоих покоев в посольском дворце сказал, что в день взятия нами Тсалара туда приходила жрица из Храма Даар. Он назвал её госпожой Ланселиной. Она чего-то ждала, а потом исчезла и прихватила с собой какие-то из твоих вещей. Я приказал найти её, но поиски не увенчались успехом. Удалось обнаружить лишь её комнату в Храме, доверху забитую всевозможными зельями. Алхимики всё ещё возятся с ними, пытаясь определить составы, но уже доподлинно известно, что это по большей части яды. Не знаю, что вас связывает, но будь осторожен. Дай знать, если жрица объявится в Иллиафии - есть подозрение, что она тоже участвовала в заговоре против Маркуса и Веи».
Мира не стала бы повторять то, что Олаф и так уже написал в письме - значит, у неё всё-таки было видение. А зная Селин, нетрудно было догадаться, что она не отступится от задуманного. Вопрос лишь в том, что именно она задумала, и к каким последствиям может привести выбранный ею путь.
