Ветер шумел кронами деревьев, срывая с влажных ветвей пожелтевшие лисья и бросая их вниз. С неба накрапывал мелкий дождик. Женщина, сидящая у костра под раскидистым дубом, зябко поёжилась и поплотнее закуталась в старый, изъеденный молью плащ. «Почему она сидит здесь одна?» - подумала Навина. Подошла ближе, сняла тёплую меховую накидку и накинула незнакомке на плечи.
- Пустое, - отмахнулась от неё нищенка.
- Вы можете заболеть, - возразила девушка. - Холодно.
- А ты? Ты не заболеешь?
- Не заболею, - уверенно ответила Навина. - Это ведь всего лишь сон.
- А если так, то к чему мне твоя забота?
Она не знала, что на это ответить. Слишком долго бродила одна по пустынным дорогам, не встречая на своём пути даже диких зверей. Слишком часто останавливалась и задумывалась о том, почему реальность не хочет возвращаться. Порой начинало казаться, что это и есть реальность, а всё, что было прежде - лишь дурной сон. В том сне у неё была не слишком счастливая судьба, но и жаловаться тоже было не на что. Многие жили точно так же. Там было очень много страха, а здесь его нет. В этом сне нет ни людей, ни больших городов, ни зла, ни ненависти. Есть только ветер, небо, дороги, луга и леса. Так какой сон лучше? В каком Навина хотела бы остаться?
- Вы первая, кого я встретила за очень долгое время, - сказала она незнакомке. - Почему? Где все люди?
Женщина высунула из-под дырявого плаща руки, по локоть испачканные запёкшейся кровью и ответила:
- Их нет.
- Вы всех убили? - нахмурилась девушка, но почему-то не почувствовала удивления.
- Многих, - прозвучало в ответ. - Я говорила ему, что нельзя продолжать род. Предупреждала, но он не слушал. Искала его детей и избавляла от крови демона этот мир, но всё впустую. Теперь он ищет меня. Хочет отомстить. А я и не убегаю. Я его жду. Здесь, в этом лесу, под этим деревом, где наша несчастная мать дала нам обоим жизнь.
- Кровь демона? - переспросила Навина. - О чём вы?
- Не о чём, а о ком, - проворчала в ответ незнакомка. - О моём брате, конечно. О том порождении зла, которому не место среди людей. Он придёт. Знаю, что придёт. Должен прийти. А ты уходи. Тебе не нужно быть здесь. Это место проклято. Ты должна быть среди живых.
- А вы….
Женщина наконец-то подняла лицо, и на девушку уставились мутные глаза мертвеца. Ветер усилился. Поднял с земли вихрь опавших листьев. Закружил, зашуршал, завыл и вновь стих, открыв Навине новый пейзаж, заставивший её вздрогнуть от неожиданности. Под ногами больше не было ни дороги, ни мокрой осенней земли. Был только песок. Много песка. Он стелился повсюду позёмкой, возвышался барханами, мелкими крупицами витал в горячем воздухе, наполненном призрачным светом бледного солнца. Набился в ботинки. Навина сняла их и огляделась, ища хоть какой-нибудь ориентир, в направлении которого можно двигаться с уверенностью, что не заблудишься в пустыне. «Сюда!» - поманил её горячий ветер, сдув с макушки ближайшего бархана облачко пыли и песка. «Сюда!» - позвал голос из предыдущего видения. К ногам Навины лёг сморщенный дубовый лист, хотя поблизости не было видно даже травы, не говоря уже о деревьях. Она остановилась в нерешительности, не понимая, почему сон вдруг так сильно изменился. И дышать стало невероятно, трудно, будто на грудь давило что-то тяжёлое.
- А ну брысь! Брысь отсюда! Уходи, чудище красноглазое! Кто тебя сюда впустил? - донёсся откуда-то издалека незнакомый женский голос.
- Я его впустил, - прогремело в ответ голосом Дэнзета Уартхола.
Навина в ужасе сжалась. Песок, ветер, солнце - всё исчезло. Осталась только кромешная тьма, в которой слышалось чьё-то сердитое сопение.
- Совсем сбрендил? - спросила женщина. - Только этого зверя здесь и не хватало! От него помоями несёт за версту. Всю постель своими слюнями перепачкал, а я её только что сменила! Кыш! Кыш!
В ответ на это «Кыш!» послышался короткий грозный рык. Навина осторожно приоткрыла глаза и в полумраке незнакомого помещения увидела прямо перед собой лохматую чёрную морду. Зверь, кажется, обрадовался её пробуждению - ткнулся влажным носом в щёку, а потом ещё и лизнул.
- Боги! Только не это! - завопила где-то сбоку сухонькая старушка. - Уартхол, немедленно забери это животное, иначе я не посмотрю на твои титулы и пинками вышвырну вас обоих!
- Я и сам уйду, а пёс останется, - холодно отозвался объект волнений Навины.
Она скосила взгляд в ту сторону, откуда доносился его голос и подумала: «Это тоже сон? Мягкая постель, тёплые одеяла, балдахин, шёлк, позолота, щенок фьорага, Уартхол, не пытающийся меня прикончить. Наверное, сон. В реальности нет щенков. Я их в подземельях Храма не видела». Снова прикрыла глаза, но сразу же открыла их и резко выдохнула, поскольку фьорагу такой вариант развития событий пришёлся не по душе, и пёс решил привлечь к себе внимание, шмякнув лапой поверх одеяла.
- Очнулась! - раздался радостный возглас старушки, которая немедленно попыталась оттащить пса от кровати за шкуру.
Фьораг небрежно клацнул зубами, и заботливая незнакомка сочла более безопасным обойти широкую постель с другой стороны, но Навина смотрела не на неё, а на Уартхола. Он стоял у распахнутой двери, заложив руки за спину - подстриженный, гладко выбритый, элегантно одетый, но при этом холодный и, казалось, совершенно равнодушный к происходящему.
- Наконец-то, - коротко изрёк он.
Отвернулся и вышел из комнаты, оставив девушку на попечение хлопотливой старушки, отважно сражающейся с упрямым слюнявым псом за право добраться до госпожи.
- Отойди, - слабым голосом попросила Навина фьорага.
Зверь немедленно отошёл от постели и сел, виляя хвостом так отчаянно, что сшиб им маленький столик, на котором стояли кувшин с водой и пустая кружка.
- Да чтоб тебя! - рыкнула на него служанка и наконец-то получила возможность оценить состояние своей подопечной.
Взбила подушки, помогла Навине лечь поудобнее, ощупала, заглянула под веки и даже в рот. Вопросы сыпались из неё один за другим, но оставались без ответа до тех пор, пока старушка не начала волноваться, что её госпожа лишилась слуха. Или разума, что ещё хуже.
- Где я, и почему вы называете меня госпожой? - спросила Навина, давая тем самым понять, что со слухом у неё всё в полном порядке.
Незнакомка перестала кудахтать, уставилась на неё удивлённо, но очень быстро вспомнила, что девушка ничего не знает о событиях последних месяцев.
- Во дворце, конечно, - прозвучало в ответ. - Вас прислали сюда наместницей Иллиафии и Хейнорма, а меня императрица Вея приставила к вам личной прислугой до тех пор, пока вы не придёте в чувство. Меня Лиярой звать. Пока здесь всем заправлял лорд Уартхол, но, надеюсь, теперь он уберётся в своё имение и перестанет наводить на всех тоску. Жуткий тип. Мрачный, холодный, и характер у него скверный.
- Наместница? Императрица? - переспросила Навина, всё ещё не веря, что вернулась в ту самую реальность, которую покинула после неожиданной встречи с господином Уартхолом в одном из залов Храма Даар.
- Я всё расскажу, но не сразу, а то вы точно с ума сойдёте от всех новостей, - пообещала старушка. - Сейчас вам непременно нужно что-нибудь съесть. Но сначала я распоряжусь насчёт воды для умывания, потому что у вас даже волосы теперь в собачьей слюне. Не знаю, зачем лорд притащил сюда этого пса, но, наверное, это было к лучшему. Вы так долго были в беспамятстве, а теперь… Прикажете прогнать зверя? Ему не место в королевской опочивальне.
- Королевской опочивальне… - эхом повторила Навина и прикрыла глаза. - Боги, неужели это не сон?
- Не сон, - подтвердила служанка. - Был бы сон, здесь бы весенними цветами пахло, а не мокрой псиной.
- Надо его вымыть, - отстранённо произнесла девушка. - Интересно, это мальчик или девочка? И откуда он взялся?
- Кобель это, - поставила её в известность Лияра. - Из Тсалара целую свору вам в подарок прислали, этот самый большой был. Остальных лорд распорядился отправить к Афуну, а этого зачем-то оставил. Я распоряжусь, чтобы его увели и вымыли, а вы пока отдыхайте.
Подарок из Тсалара… Навина и правда чувствовала себя так, будто сошла с ума. Лияра ненадолго отлучилась, оставив её наедине со своими страхами и сомнениями, а потом вернулась с маленькой армией слуг, которые долго и безуспешно пытались выдворить фьорага из спальни госпожи. Шумная возня продолжалась до тех пор, пока фьораг не гавкнул - всего один раз, но так оглушительно, что у Навины зазвенело в ушах. Уартхол вернулся, но лишь для того, чтобы приказать псу выйти. На Навину он даже не взглянул. Фьораг его послушался, пусть и не очень охотно, но тишины и покоя девушка дождалась только вечером - после того, как была вымыта, дважды накормлена до отвала и снабжена информацией обо всём, что происходило в Сальсирии во время её долгого забытья.
Она не привыкла быть госпожой. Ей не нравилась дворцовая суета. По указу Колехортов придворные рабы во всех королевствах получили статус свободной прислуги и были вольны сами решать, продолжать им выполнять свои прежние обязанности или нет. Кто-то ушёл, кто-то остался. Кому-то нравились перемены, для других они стали крахом надежд и планов на будущее. Прежнего короля Иллиафии император Маркус Колехорт лишил всех титулов, обвинил в преступлениях против народа и отправил в каменоломни куда-то в Аукерост. Семью бывшего правителя выселили из королевского дворца в маленькое имение в Хейнорме. Некоторые слуги ушли с ними, потому что привыкли к своим хозяевам, но теперь господа, лишённые доступа к казне, должны были сами искать источник дохода. Это касалось не только представителей королевской династии, но и тех, кого прикормил бывший король. Был бунт, подавлять который пришлось уже Дэнзету Уартхолу. Навина поверить не могла, что теперь все эти проблемы свалятся на её голову. Она не просила об этом. Ей не нужен этот щедрый дар, больше похожий на непосильную ношу.
Лекарь сказал, что она абсолютно здорова, но тело долго оставалось неподвижным, и поэтому возвращаться к нормальной жизни придётся постепенно. Кости сломанной в Храме ноги давно срослись благодаря целительскому дару Веи Колехорт. На месте раны, едва не лишившей девушку жизни, не осталось даже шрама. У Навины тоже была магия, но теперь, когда в Иллиафии появились фьораги, любой магический дар мог стать смертным приговором для тех, кто даже ни в чём не виноват. «Вея говорила, что фьораги стали такими по вине оракулов. Если уничтожить силу оракулов, многое изменится. Все проклятия исчезнут, а псы Латернона перестанут ненавидеть магию. Но я так и не нашла артефакт. А может, Колехорты уже нашли его сами? Вряд ли. Они не стали бы молчать о том, что оракулы лишены своей силы. И Лияра сказала, что Тсалитаном теперь правит провидица Мира. Если остались провидцы, значит, и оракулы тоже», - размышляла Навина, когда поздним вечером после продолжительных препирательств ей всё же удалось отправить старую служанку отдыхать. Сказала, что устала и хочет спать, но боялась сомкнуть глаза и снова провалиться в долгий беспробудный сон, объяснения которому не нашлось даже у Веи Колехорт. О чем был этот сон? К чему?
Когда в дверь осторожно постучали, Навина решила, что это Лияра прислала кого-то из слуг дежурить у постели госпожи.
- Войдите! - разрешила она, надеясь на приятное общество какой-нибудь скромной, в меру болтливой служанки.
Но это была не служанка. Сначала в спальню ввалился благоухающий травяным мылом фьораг, а вслед за ним вошёл Уартхол и тихо прикрыл за собой дверь.
- Прости, если разбудил, но эта несносная собака топчется по мне и рвётся сюда, - виновато признался человек, который не так давно пытался перерубить мечом её шею.
- Откуда он взялся? - спросила девушка, велев фьорагу лечь на пол рядом с кроватью.
- Нашли где-то в подземельях под Храмом Даар, - пожал плечами Дэнзет. - Маркус полагал, что убил всех, но…
- Он убил фьорагов, которых я выпустила? - ужаснулась Навина.
- А что он, по-твоему, должен был с ними сделать? Обнять и почесать за ушком? Если я правильно понял, собаки не пощадили в Храме никого. В гареме правителя находились только женщины, и ни одна из них не выжила. Если бы он позволил псам разбрестись по столице, четыре сотни их жертв могли бы обернуться тысячами. Я не убил этих щенков только потому, что не хотел быть виноватым перед тобой ещё и за это. Они вырастут, Навина. Расплодятся и в голодное время пойдут к людям искать пищу. Тогда за смерть невинных будешь отвечать уже ты, поэтому придумай заранее, как этого избежать.
- Я не поняла, вы таким странным образом просите у меня прощения за то, что пытались убить, или взваливаете на меня ответственность за собственные решения? - удивлённо уточнила девушка. - Если первое, то не стоит усилий. Я не злюсь на зверей за то, что они звери. К тому же, вашей вины в этом не было. Лияра сказала, что Вее удалось избавить вас от проклятия, и я этому рада. Вы мне ничего не должны. А если второе, то катитесь к демонам, господин Уартхол. С меня достаточно и подарка в виде двух взбудораженных королевств, чтобы ещё и за ваши поступки отвечать.
- То есть ты достаточно здорова для того, чтобы занять своё место на троне? - пришёл он к выводу. - Вот и хорошо. Значит, я наконец-то могу быть свободен. Приятных снов, госпожа Навина. Не могу сказать, что был рад знакомству с вами, но придворный этикет требует проявлять вежливость.
- Стойте! - села Навина на постели, сообразив, что он намерен покинуть не только её покои, но и дворец. Возможно, даже Иллиафию.
Дэнзет тяжело вздохнул, снова повернулся к ней и холодно осведомился:
- Моя госпожа желает чего-то ещё?
-Да! Она желает знать, по какому праву вы ведёте себя подобным образом! В чём я-то перед вами провинилась?
- Ты слишком долго спала, - невозмутимо прозвучало в ответ.
Навина на несколько мгновений лишилась дара речи, а потом недоверчиво переспросила:
- Слишком долго спала? Вы трижды пытались меня убить. Трижды! Сначала на корабле, потом в Акильфадии, в Храме… А теперь злитесь из-за того, что я слишком долго спала? Господин Уартхол, вы в своём уме?
- Глубина моего помешательства не имеет к тебе никакого отношения, - сухо ответил Дэнзет. - Ты ни в чём не виновата. Нам обоим просто не повезло. Я не уеду, пока не передам тебе все дела, но буду весьма благодарен, если ты не станешь лезть мне в душу. Ни к чему хорошему это не приведёт.
Он вышел, а Навина ещё долго смотрела на закрывшуюся за ним дверь, пытаясь понять, какие чувства испытывает к этому человеку. Страх? Да. Дэнзет Уартхол - убийца. Непредсказуемый, вспыльчивый и грубый, но этим перечень его недостатков далеко не исчерпывается. Ненависть? Точно нет. Он достоин жалости, а не ненависти. Лияра сказала, что с тех пор, как Новину привезли во дворец, Уартхол всё свободное время проводил у её постели. Просто сидел, смотрел в пустоту и молчал. И ещё слуги болтают, что по ночам его терзают кошмары. Он стонет и мечется во сне. Несколько раз напивался до беспамятства и разбивал кулаки в кровь о каменные стены. Это не проклятие. Дэнзет Уартхол одержим своими собственными демонами и призраками тех, кто погиб от его руки без какой-либо вины. «Поскорее бы он уехал», - подумала Навина, но вслед за этой мыслью пришло осознание того, что править двумя королевствами самостоятельно она не сможет. Не умеет. Не знает, как это делается. Не сможет принять правильные решения, наделает ошибок, разочарует Колехортов и подведёт вверенный ей народ. Иллиафия - не такое уж и большое королевство, но у Навины нет ни малейшего представления даже о том, как управлять маленьким имением.
Остаток ночи она потратила на составление письма Вее Колехорт, в котором просила оставить Дэнзета Уартхола наместником двух королевств, а её, Навину Тир, освободить этой обузы. Благодарила за столь щедрый дар и доверие, но одновременно признавалась в собственной несостоятельности. «Если вы считаете необходимым за что-то меня наградить, то просто позвольте вернуться к себе домой - к привычной жизни в привычном окружении. Во дворце я погибну сама и погублю всех, кого вы мне препоручили. Прошу, примите верное решение не ради меня, а ради народов Севера, которым было несладко и при более опытных правителях. Это не мой путь. Я только всё испорчу», - писала она. Перечитывала, исправляла, перечёркивала, писала заново. В конце концов так и уснула за конторкой - в окружении скомканных листов, с незаконченным письмом под рукой.
* * *
Дэнзет не спал до рассвета. Ходил по кабинету из угла в угол и обдумывал последний короткий разговор с Навиной. Он шёл к ней извиниться. Сто раз прокручивал в уме слова, которые собирал сказать, но в итоге сказал совсем не то. Эта девушка не нравилась ему изначально. Слишком прямолинейная. Слишком честная и правильная. Бесхитростная, доверчивая и чересчур добрая. В Тсалитане она закрыла собой фьорага, чтобы спасти зверя от людской злобы и непонимания. Позже, на корабле, она точно так же закрыла собой Дэнзета - от этого самого зверя. А потом самоотверженно согласилась на безумный план Веи. Что это? Глупость или героизм? И есть ли разница между героизмом и глупостью, когда речь идёт о юной девушке, добровольно сующей голову в пасть врага?
Она сравнила его со зверем - вот почему он сорвался и забыл все слова извинений, которые придумывал долгих два месяца. Да, Дэнзет Уартхол - чудовище, но он не ожидал услышать это от Навины Тир, которая раньше была о нём иного мнения. А чего он ожидал после трёх попыток лишить её жизни? Да и почему он вообще об этом переживает? Кто она такая? Случайная незнакомка, волею случая ставшая такой же пешкой в чужой игре, как и он сам - не больше. Какое ему дело до её мнения? Он знал эту девушку не больше дня. Когда она успела вывернуть его душу наизнанку и заставить страдать от ещё большего презрения к себе, чем прежде?
И всё же он не должен был грубить ей. Она не виновата ни в том, что их пути пересеклись, ни во всём остальном, что случилось после этого. Она просила о защите и помощи. Хотела вернуться домой. Кто мог знать, что всё повернётся именно так? А теперь в её глазах поселился страх - тот самый, который снился Дэнзету по ночам. Так не должно быть. Она не должна бояться. Нужно сказать ей, что причин для этого больше нет. Зверь, демон или просто выживший из ума воин - Дэнзет Уартхол больше никогда не причинит Навине Тир никакого вреда.
Остановившись у окна, за которым на горизонте быстро светлело утреннее небо, он вздохнул и снова пошёл к ней - просто убедиться, что всё в порядке. Она колдунья. Во сне может нечаянно раскрыть свой дар, а в комнате находится фьораг. Об этой опасности нужно было подумать раньше, но у Дэнзета как-то вылетело из головы, что Навина имеет отношение к миру магии. Он не освоился с этой мыслью, потому и забыл.
Она спала за конторкой - на левую руку склонила голову, а в правой всё ещё держала перо, хотя чернила на нём уже давно высохли. Тёмные волосы рассыпались по плечам шелковистым водопадом. Дензет осторожно поднял девушку на руки и на мгновение замер, потому что она доверчиво положила голову на его плечо. Перенёс её на кровать, укрыл тёплым одеялом, поскольку в просторной комнате было прохладно, и вернулся к конторке, чтобы убрать письменные принадлежности. «…Я его боюсь…» - бросились в глаза слова, написанные ровным, аккуратным почерком. Пробежав неоконченное письмо глазами, Дэнзет развернул один за другим все остальные скомканные листы и прочитал всё, что было на них написано. На одном вместо текста был рисунок - видимо, девушка нарисовала его, пока собиралась с мыслями. Холм и дубовый лист - ничего интересного, но Уартхола эта неумелая миниатюра почему-то зацепила. Где-то он уже видел нечто подобное, но очень давно. Сложил помятые листы в пачку, оставил их на конторке и под любопытным взглядом фьорага тихо покинул покои спящей наместницы.
Дворцовая прислуга просыпалась рано, но, к счастью, никто из них не видел, как управляющий на рассвете покидает покои госпожи. В конце коридора Дэнзет столкнулся нос к носу с Лиярой, но в этом крыле находились и его собственная комната тоже, поэтому вопросов относительно того, почему сиятельный лорд бродит в такую рань по дворцу, не возникло. В общении со старой служанкой у него в принципе складывалось впечатление, что это ей Колехорты доверили управление северными королевствами, а не кому-то ещё. Откуда в бывшей рабыне, которая все семьдесят шесть лет своей жизни гнула спину на господ, столько непочтительности? Как она с таким характером вообще во дворец попала? Но честность этой женщины понравилась Вее, а оспаривать решения членов императорской семьи как-то не принято.
Дэнзет не завидовал Колехортам. Нечему завидовать. Ему самому и в двух обнищавших королевствах сложно было поддерживать хоть какой-то порядок, а Маркус и Вея теперь отвечали за всю Сальсирию. Они прекрасно понимали, что этот мир не готов жить по новым правилам, но всё же начали переворачивать всё с ног на голову. Им нужно было немного подождать. Совсем чуть-чуть. Хотя бы лет пять, чтобы люди успокоились, смирились с новой системой правления и успели понять, что Колехорты не тираны. В прошлом Маркус был хорошим воином и командиром. Он не мог не предвидеть, чем обернётся резкое изменение условий жизни по всему миру. А Вея когда-то руководила кланом - совсем недолго, но она ведь была дочерью вождя. Ей ли не знать, что на почве страха и ненависти зёрна любви и верности всходов не дают, а предательство не только буйно колосится, но ещё и очень быстро приносит плоды. Неужели она забыла об отце Миры Аареке Маде, который пожертвовал половиной клана ради того, чтобы захватить власть? А его дочь теперь правит Тсалитаном и разделяет далеко не все взгляды своей императрицы. Даже старик Хьюдрик считает многие решения Маркуса и Веи поспешными. Друзья единодушны в том, что сила оракулов должна быть уничтожена, а рабству нужно положить конец, но о тонкостях управления островными королевствами у каждого есть своё мнение. Они уже спорят и ссорятся, а что будет дальше?
Дэнзет налил в кубок немного вина, сделал глоток и вдруг улыбнулся.
- Мира. Маленькая интриганка, - сказал он огню в камине.
Неожиданная догадка оказалась неприятной. Это по милости юной провидицы Дэнзет застрял во дворце правителей Иллиафии с девицей, которая боится его до смерти. Мира знала, что Навина откажется править. Знала, что девчонке это не нужно. Поэтому Маркус и взвалил всё на Уартхола - он просто нашёл способ продлить его жизнь. Пока разгребаешь проблемы тысяч подданных, на мысли о собственных грехах времени не останется.
«Так, да? Сговорились, значит? Это подло, друзья мои. И не только по отношению ко мне», - подумал он и решил, что время положить конец своим душевным мукам наконец-то пришло. Пусть отправляются к демонам и Иллиафия с Хейнормом, и Сальсирия, и все Колехорты, вместе взятые. Дэнзета Уартхола это всё больше не касается. Допил вино, поставил кубок обратно на поднос, и уверенно взялся за рукоять кинжала, но внезапно обрушившаяся на него тьма не позволила воплотить последнее намерение в жизнь. Разум и тело отказали одновременно.
- Ну вот и всё, мой сладкий покровитель, - с ласковой улыбкой пропела Ланселина, присев на корточки у бездыханного тела. - Теперь ты мой, и только я буду решать, умереть тебе или жить.
Она нежно провела рукой по его густым волосам, встала, выглянула в коридор и поманила рукой давно подкупленных стражников. Через несколько минут Дэнзет Уартхол покинул королевский дворец - без сознания и в обществе мстительной женщины. В Акильфадию улетела птица-вестник с письмом, адресованным Маркусу Колехорту. «Девчонка очнулась. Я отказываюсь от всех полномочий и покидаю Иллиафию», - было написано в коротком послании к императору Сальсирии. Слуги скажут, что он отправил птицу, взял лошадь и уехал в неизвестном направлении. Безумного воина в этот раз никто не будет искать. А если и будут, то теперь уже как преступника, сбежавшего во время маленького дворцового переворота, который тоже оплачен тсалитанским золотом.