Алексей Волынец специально для @wargonzoya к 150-летию введения всеобщей воинской обязанности в России.
Ровно полтора века назад, 13 января 1874 года, в Российской империи введена всеобщая воинская повинность. Сменятся столетия, политические режимы и экономические системы, но заложенный тогда принцип будет жить и служить. Действует он и в наши дни. «Защита Отечества является долгом и обязанностью гражданина Российской Федерации» – современная норма Конституции ведёт свою родословную от сказанного 150 лет тому назад в царском указе: «Защита престола и отечества есть священная обязанность каждого русского подданного».
«Рекрутский обряд»
На первый взгляд покажется странным, но в эпоху самого блестящего военного величия Российской империи – от побед Петра I до побед над Наполеоном – защита Отечества с оружием в руках никогда не рассматривалась как всеобщая обязанность. Обязанности подавляющего большинства населения были совсем другими – не воевать, а пахать. Иначе и не могло быть в аграрной экономике, когда требовалась не одна сотня крестьян с сохой, чтобы прокормить десяток дворян, солдат и горожан.
Со времён Ивана Великого и Ивана Грозного всеобщая воинская обязанность распространялась лишь на дворянское сословие и позднее на казачество. Эпоха петровских реформ дала ещё один могучий источник воинской силы – рекрутские наборы. Государственная власть по мере необходимости навсегда забирала из общества небольшой процент людей, превращая их в профессиональных солдат.
Такой призывник на пожизненную службу именовался «рекрутом» – от французского recruiter, означавшего «набирать войско». Даже из наших дней абсолютные цифры рекрутских наборов внушают. Уже при Петре I в армию на пожизненную службу забрали 284 тысячи мужчин (не считая давно привычной и столь же пожизненной службы всех дворян мужского пола). Лишь накануне воцарения Екатерины II дворянам дали возможность уходить в отставку, а солдатскую службу ограничили 25 годами. Но с учётом средней продолжительности жизни и весьма частых войн, этот срок так и оставался в сущности пожизненным.
Именно здесь скрывался жестокий, но крайне успешный эффект «рекрутчины» – человек, на всю жизнь попавший в армейское сословие, неизбежно либо умирал, либо становился очень опытным солдатом. В эпоху доиндустриальной войны именно эти пожизненные многоопытные солдаты и составляли главную силу русской армии. Именно с ними «не числом, а умением» побеждал Суворов. Именно рекрутская система обеспечила победы над Швецией, Пруссией и Турцией, дав Российской империи силы подвинуть границы далеко на запад и юг, присоединив Прибалтику, Правобережную Украину и Крым с Новороссией.
Далось это не малой ценой. В общей сложности за XVIII столетие в армию набрали свыше двух миллионов человек – 2 231 000 рекрутов. На фактически пожизненную службу попал каждый пятнадцатый взрослый мужчина в стране. Цифры огромные, но, как видим, не менее 90 % населения были очень далеки от армейской службы, и в любой защите Отечества участвовали лишь косвенно – в основном уплатой «подушной подати», барщиной в дворянском поместье и выборами в крестьянской общине очередной кандидатуры рекрута.
Механизм «рекрутчины» обычно был таков – государственная власть спускала на места лишь общий план набора с количеством рекрутов и далее крестьянские общины самостоятельно выбирали кандидатов на пожизненную службу в соответствии со своими представлениями о справедливости. Зачастую будущих рекрутов выбирали по жребию. От такой жеребьёвки освобождались лишь отдельные категории, например, семьи с единственным кормильцем.
За век существования рекрутской повинности она стала неотъемлемой частью жизни российской деревни. И в ту эпоху крестьянский быт знал три главных обряда – свадебный, похоронный и «рекрутский». На закате XIX века этнографы успели записать детали этих народных традиций. Если крестьянский сын вытягивал жребий рекрута, в его доме собирались родственники и гости – начиналось то, что в эпоху «рекрутчины» именовалось народом «печальный пир». На «печальном пиру» родственницы и приглашённые «плакальщицы» пели «рекрутские плачи», особые народные песни-причитания. В сущности то были своеобразные поминки по рекруту, которому скорее всего уже не суждено было вернуться в родную деревню.
«Ни армии в желаемом устройстве, ни полезных земледельцев...»
Однако новая эпоха – эпоха наполеоновских войн – наглядно показала, что одной лишь рекрутской повинности уже не хватает для эффективной армии в условиях многолетних глобальных конфликтов. За первую четверть XIX века на воинскую службу набрали почти полтора миллиона рекрутов (почти 8 % от численности всего мужского населения). В их числе свыше полумиллиона рекрутов взяли в армию за время войны 1812-13 годов.
Однако, параллельно с этим пришлось, впервые с эпохи Смуты, организовывать и народное ополчение – сначала в 1806 году, потом в 1812-ом. В общей сложности в таком «земском войске» участвовали почти 600 тысяч человек.
Цифры большие, но даже они меркнут на фоне наполеоновских армий. Наш противник Бонапарт за одно десятилетие 1804-1813 годов мобилизовал в армию свыше двух миллионов французов. Всего же, с учетом первых мобилизаций после французской революции и с учетом воинских контингентов из починившихся Наполеону других европейских стран, речь идёт минимум о трёх миллионах «штыков».
Словом, уже в ту эпоху надёжная защита рубежей и интересов государства была невозможна без огромных воинских сил. Но миллионная воинская сила даже в мирное время требовала огромных расходов, резко выросших всего за одно поколение. Например, к концу царствования Екатерины II в 1796 году содержание армии обходилось в 13 миллионов рублей серебром, а в 1816 году – мирном, без заметных конфликтов – уже в три с лишним раза больше. Военные расходы даже в отсутствие войн съедали свыше половины госбюджета Российской империи.
При Александре I и Николае I проблемы нехватки средств и рекрутов пытались решить при помощи «военных поселений», где солдаты в теории могли бы сочетать службу с занятием сельским хозяйством. Ровно два века назад в военных поселениях числилось 375 тысяч человек – треть всей армии. «Когда же с Божиею помощью военные поселения возымеют своё существование в полном своем виде и устроятся согласно с нашими намерениями, то в мирное время не будут уже нужны рекрутские наборы…» – говорилось в одном из царских указов.
Но эксперимент с военными поселенцами и прочими «пашенными солдатами» провалился. Призванный сэкономить военный бюджет и облегчить «рекрутчину» он привёл к тому, что из таких поселенцев и солдаты получались неудовлетворительные, и крестьяне – не хороши. В реальной жизни эффективно соединить два в одном не получалось. Как писал фельдмаршал Иван Дибич, победитель турок в войне 1829 года: «Из военных поселений государство никогда не будет иметь ни армии в желаемом устройстве, ни полезных земледельцев... Превращение России в колонии военных поселян есть дело невозможное и гибельное».
Начавшийся в 1853 году новый большой конфликт, известный в истории как Крымская война, опять потребовал массовых призывов. При этом накануне начала боевых действий российская армия мирного времени казалась большой, даже огромной – 891 генерал, 30 492 офицера и 1 365 786 «нижних чинов». Но даже миллиона с третью не хватило!
Боевые действия против Англии и Франции, сильнейших держав Западной Европы, шли с огромным территориальным размахом – от берегов Финляндии до Одессы и Таганрога, и даже на Камчатке с Приморьем. Только на Балтийском, Черном и Азовском морях общая протяженность берегов, нуждавшихся в охране и обороне от вражеских десантов, превышала пять тысяч километров. Это потребовало огромных мобилизационных усилий и расходов – за три года пришлось экстренно набрать почти 800 тысяч рекрутов и порядка 300 тысяч ополченцев.
На исходе Крымской войны в Российской империи «под ружьём» числилось свыше двух миллионов человек. Огромные, ранее не виданные цифры! Но и противник располагал вполне сопоставимыми силами – Англия, Франция и Османская империя вместе обладали миллионом войск. Еще 800 тысяч «штыков» давали Австрийская империя и Пруссия, в войну не вступившие, но фактически поддержавшие общеевропейскую коалицию против России – и в ходе Крымской войны русскому командованию приходилось держать значительные силы на западной границе.
Словом, в новых условиях – по мере развития мировой экономики, с учётом появившихся пароходов и железных дорог – война требовала всё больших человеческих ресурсов. Привычная же для России «рекрутская система», весьма эффективная в предшествующие эпохи, для менявшихся условий оказалась не только чрезвычайно дорогой, но и обладала ещё одним стратегическим изъяном. «Рекрутчина» не позволяла заранее создать запас обученных воинскому делу людей, не давала возможности с началом войны быстро нарастить численность подготовленных солдат.
«Более или менее оправдывалась крепостным правом…»
К тому же «рекрутская» армия существовала совершенно отдельно от общества – не удивительно, что до середины XIX века она вполне официально рассматривалась и как место ссылки, как одна из форм наказания. Лишь в самом начале царствования Александра II из законодательства убрали ряд уголовных статей «об отдаче в солдаты». Но даже в год отмены крепостного права свыше двух тысяч рекрутов попали на армейскую службу именно в наказание – за бродяжничество, «неблагонадёжность» и т. п.
Именно 1861 год, отменивший крепостную зависимость крестьян, подвёл черту и под социальной базой «рекрутской повинности». Тогда же в Военном министерстве Российской Империи создали комиссию, официальная задача которой формулировалась так – «отмена существовавших в старом порядке рекрутского набора варварских приёмов, усугублявших в глазах народа тягости рекрутства и унижавших самое звание солдата».
Сначала пытались обойтись полумерами, в несколько этапов сокращая сроки службы рекрутов – до 12, потом до 10 лет. Однако новая большая война в Европе продемонстрировала, что паллиативами тут не обойтись. К счастью, в той войне Россия оказалась лишь сторонним наблюдателем.
С лета 1870 года сражения шли между Францией и Пруссией. Воевали две державы, перешедшие к всеобщей воинской повинности первыми в мире. Масштабный конфликт Берлина и Парижа – с обеих сторон приняло участие свыше трех миллионов солдат! – продемонстрировал, что призывная система срочной службы, в сочетании с появившимися железными дорогами, позволяет в мирное время отказаться от постоянного содержания большой профессиональной армии. При том в новых условиях это оказалось возможным без заметного ущерба боевому качеству.
Стремительную мобилизацию Пруссии лично наблюдал российский министр внутренних дел, фактический глава правительства Пётр Валуев. Вернувшись в Петербург, он совместно с главой военного ведомства Дмитрием Милютиным подготовил аналитическую записку для царя: «Безопасность России требует, чтобы её военное устройство не отставало от уровня вооруженных сил соседей».
Тогда же высшие чиновники Российской империи констатировали, что прежняя рекрутская система «более или менее оправдывалась крепостным правом», но в новых условиях «ничто не препятствует справедливому распространению военной повинности на все сословия». Подготовка армейской реформы вышла на финишную прямую.
Однако на самых верхах империи не перестали звучать и возражения. К примеру, статс-секретарь Госсовета и заслуженный экономист Михаил Веселовский опасался, что всеобщая воинская повинность, «отнимая от сохи настоящих пахарей, возвратит в деревни так называемых “порченых мужиков”, т. е. полуграмотных людей, которые успев отвыкнуть от земледельческого труда, устремятся в города на места дворников, швейцаров, лакеев и т. п., а при неудаче увеличат собою бездомный городской пролетариат».
И всё же кардинальная реформа армейской службы не имела альтернатив в новых экономических, военных и социальных условиях. Ровно полтора века назад, 13 января по новому стилю – по старому григорианскому календарю в первый день 1874 года – император Александр II подписал манифест «О введении всеобщей воинской повинности».
«По действовавшим доныне узаконениям повинность эта возлагалась лишь на сословия мещан и крестьян, и значительная часть русских подданных изъята была от обязанности, которая должна быть для всех одинаково священна…» – гласил царский манифест, признавая необходимость «преобразовать устройство военных сил Империи на основании указаний современного опыта».
«С обязанностью являться под знамёна…»
Манифест от 1(13) января 1874 года торжественно, хотя и на современный вкус несколько тяжеловесно, констатировал главное – «Дело защиты Отечества становится общим делом народа, когда все, без различия званий и состояний, соединяются на это святое дело».
В один день с царским манифестом опубликовали и новый подробный «Устав о воинской повинности» на 220 статей. Его 1-я статья гласила: «Защита престола и отечества есть священная обязанность каждого русского подданного. Мужское население, без различия состояний, подлежит воинской повинности».
Отныне в армию призывали в возрасте 21 года на шесть лет (на десять – во флот). Но вскоре сроки срочной службы уменьшат – сначала до пяти лет, потом до трёх (во флоте – до пяти). По окончании срочной службы все отслужившие считались находящимися «в запасе». Они, как уже обученные и подготовленные солдаты, снова могли быть призваны в армию только в особых случаях – или, говоря словами царского манифеста от 1(13) января 1874 года, «с обязанностью являться под знамёна по призывам правительства лишь в случаях чрезвычайной военной надобности…»
Данная система – преображаясь с течением времени, но без принципиальных изменений – действует и в наши дни. Полтора века назад ввели и знакомые всем нам армейские льготы – сокращённый срок службы для лиц с высшим образованием, освобождения и отсрочки по семейным обстоятельствам и т. п.
Введённая в январе 1874 года система разительно отличалась от современной лишь тем, что не распространяла воинский призыв на «инородцев», как в эту эпоху юридически именовались народы Кавказа и Средней Азии. Впрочем, и это отличие исчезало по ходу времени. Так жители Северного Кавказа и Закавказья стали привлекаться на солдатскую службу уже с конца XIX века.
Первый в отечественной истории армейский призыв «срочников» прошёл уже в ноябре-декабре 1874 года. Как и любое большое нововведение, он сопровождался в народе самыми разнообразными, порою удивительными слухами. Так в Самарской губернии многие неграмотные крестьяне, напуганные словами о «всеобщей повинности», опасались, что в армию станут набирать… незамужних девиц.
Впрочем, первый призыв в целом прошёл удачно – из запланированных Военным министерством 150 тысяч призвали на срочную службу 148 458 человек. Из них подавляющее большинство были крестьянами – 127 491. Ремесленниками, мещанами и прочими горожанами – 13 344. Впервые на срочную солдатскую службу призвали 1621 дворянина и 909 лиц купеческого сословия. От современного армейского призыва ситуация принципиально отличалась лишь тем, что полтора века назад 79 % призывников были неграмотны.
*наш проект существует на средства подписчиков, карта для помощи
4276 3801 4149 1378