-Зачем? – спросил я тогда, - От чужого добра добра не ищут. Что в этом мире мое, то мое. Чужого мне не надо.
Я думал, Руфус сходит с ума, такой у него был взгляд. И еще я слышал, как ухмыльнулся дядюшка Люк у меня за спиной. И тогда я решил все объяснить своим будущим родственничкам.
-Для того, чтобы вытянуть сундук между миров, нужно использовать силу смерти, - сказал я тогда, - для этого нужно задействовать способности некромантии. А я не хочу этим заниматься, потому, что если буду совершенствоваться в некромантии, то после смерти стану шатуном. Даже если моя смерть не будет насильственной. Просто помру от старости, например. Очень опасным шатуном, которого попробуй еще повали. К тому же я буду таким, что стану и других мертвецов поднимать. Мне оно надо?
И тут Линнель на меня посмотрела глазами, полными ужаса. А Руфус оглянулся на Люка за моей спиной. Напугал я их тогда. Пришлось как можно скорее их успокаивать:
-Нет-нет. Я не стану шатуном, потому, что не буду баловаться некромантией. Я только один раз воспользуюсь этой силой. И то – помните наш уговор после этого. Что бы там в этом кладе ни было - он ваш. Вы увозите клад, я забираю Линнель. Мы будем жить на ферме долго и счастливо и никакой некромантии…
И тогда Люк за моей спиной как-то резковато спросил:
-А зачем ты заставил мертвеца писать?
Я им объяснил, что мне было жаль семью, которую хотели облапошить самозваные наследники.
-А если ты погибнешь, скажем, насильственной смертью, - он меня спрашивал прямо, - то ты… станешь… ревенантом?
-Ну да…
И тут случилось вот что… Люк поравнялся с Руфусом, глянул ему в глаза. И вид у него был настолько серьезный, что я понял – никакой он не дядюшка-шалопай. Он может быть ого-го каким жестким.
-Ну что ж, - сказал он тогда. До сих пор помню его многозначительный тон, - так и договоримся. Мы ему Линнель, а он нам клад.
-Так мы же так и уговаривались! – воскликнул я, - к чему еще раз повторять?
И тут Линнель так испуганно посмотрела на дядю Люка… И меня как ударило. Я все понял. Сейчас, именно сейчас, эта преступная шайка заключала между собой новый договор через мою голову. Меняла на ходу изначальное решение. Именно сейчас, когда они узнали, что я после смерти могу стать им опасным. И я понял, что после того, как я поднял бы для них клад, эти прохиндеи рассчитывали меня убить. И Линнель… Линнель об этом знала! И сейчас этот Люк ей дал понять, что теперь, когда их планы поменялись, и меня не станут убивать, он действительно ее пересадит с крупа коня ее брата на круп моего осла… И для Линнель это было потрясением. Она с мольбой смотрела в обрюзгшее лицо этого Люка… так на дядю не смотрят… меня, молодого дурака, как прошибло… я все понял!
Но тут внезапно придорожные кусты как затрещат! И тут мой осел как выкинул фокус! Как заверещал, да как кинулся по дороге. Странно… никогда особенно пуглив не был, а тут… никогда такого не было! Отбежал он недалеко. Я успел его остановить, успокоить. Спешился. И повел его назад на поводу. Там, на дороге я слышал чужие мужские голоса и крики Линнель. Что-то умоляюще быстро говорил Руфус…
На подходе из-за деревьев я слышал, как какой-то насмешливый чужой голос говорил:
-… далеко, должно быть, собрались? Молочнику ты заплатил, булочнику долг вернул, с хозяйкой дома расплатился, а про Большого Эша забыл. Что ж ты так? По-твоему, Большой Эш хуже булочника? Ты думаешь, что можно сбежать из города не заплатив?
И хрип Руфуса:
-Я… я заплачу, только время дайте! Линнель… не трогайте!
-Уже пора платить…
-Говорил тебе – заплати им вовремя! – это орал Люк. До сих пор стоит в ушах ее тоненький пронзительный визг на весь лес…
Я торопился. Крик оборвался. Зато Руфус кричал:
-Коня возьмите! Мула возьмите! Шестьдесят! Я заплачу вечером шестьдесят! Сто! Только не забирайте сестру!
Я вышел из-за поворота и увидел людей Большого Эша, тех самых, которые как-то подловили меня на улице и доставили к нему. Они волокли по дороге Линнель с зажатым ртом. На земле корчился от боли избитый Руфус, а Люк неуклюже сидел верхом на муле, которого люди Эша держали за стремена и уздцы. Коня Руфуса они и так захватили. Мог бы и не кричать, чтоб они его забрали…
Люди Эша меня сразу узнали. И тотчас спросили:
-Ты что, с ними тоже из города бежишь?
-Так они его девкой опутали! Он с ней в зеленном ряду отирался, а Руф его при этом пас…
Я не стал тянуть время. Выпустил огненный шар. Небольшой. По ногам этим ублюдкам. И они тотчас бросили Линнель, отбежали, но недалеко. Сразу по ним стало ясно, что после этого они начнут со мной договариваться. На безопасном расстоянии они мне сказали, что Руф должен Большому Эшу пятьдесят тысяч золотом, что он не платит, а значит они вправе забрать Линнель в один из блудных домов Эша. А еще выкрикнули, зачем я спутался с ворами. Ведь Большой Эш сказал, чтобы меня в воровском мире никто не смел трогать, близко подходить…
-С ворами? – переспросил я тогда, как дурак. Я до последнего надеялся, что это просто непорядочные лавочники.
-Ну да, это вор-карманник, - быстро объяснили мне на расстоянии, - самый лучший щипач в городе был… Эш из уважения ему большие деньги в долг дал. Да только был хороший щипач, да весь вышел - спутался с мясником…
-Мясником? – тогда непонимающе переспросил я, - с каким мясником? С торговцем сыра же!
-Да с Люком этим, он мясник, то есть грабитель из подворотни… режет глотки и кошельки. Карманнику с таким водиться – себя не уважать.
Все наблюдали за моей растерянностью. Я посмотрел на Люка…
-Так он… не дядя Линнель?
-Да хахаль он ее! – все разом нервно грохнули от смеха, - а она – шлюха!
-Они тебя разводят. Пока ты с девкой терся, Руф за тобой наблюдал. Для чего-то ты им нужен… Не ведись на них.
-Девку нам отдай. Мы ее уже не испортим, не бойся, портить нечего. Нам ее брат денег должен. Пускай езжает куда ехал, а Линнель за него долг отработает…
И тут я так разозлился что… пустил из себя огромный огненный шар… в человеческий рост величиной, багровый… он аж заревел от собственного жара… и как грохну его перед людьми Эша! На том месте потом стеклянная яма появилась. Ну, они и дали стрекача… А я стою.. Я же водный маг, а не огневик… для меня такие штучки даром не прокатывают… у меня одежда инеем покрывается, меня всего трясет… в легких адский холод…дышать не могу… в обморок упал.
Я очнулся от того, что лежу на теплой земле, горячий воздух дрожит. Избитый Руфус в меня вливает куриный бульон из фляжки. Тоже горячий. Предусмотрел, подонок, что надо будет бульончик с собой взять...подонок..., потому, что и в самом деле в город возвращаться он не собирался.
Я выплюнул этот бульон и чуть было не придушил Руфуса. Только сил у меня не было. Хотя нет… были. Для того, чтобы ругаться. И все выяснить. Руфус этот, избитый, измученный бессонными ночами, своими неприятностями, тоже сорвался, не выдержал и… вывалил мне то, что все это время держал за пазухой. Он сидел, сбивчиво рассказывал, Люк и Линнель пытались влезть, но я им не давал. Хватит вранья. Пусть сорвавшийся Руфус выложит правду в том состоянии, в котором врать не станешь. Кое-что я понял тогда, а кое-что я понял потом, когда у меня открылся дар просматривать человеческие жизни...
Так вот, Линнель и в самом деле была сестрой Руфуса, тут она не врала. А вот Люк этот… оказался и впрямь ее хахалем.
Из его путаного рассказа я собрал в одно целое вот что. Руфус знал, что рано или поздно Линнель сойдется с человеком, принадлежащему воровскому миру. Ей не хватит ума подождать, когда брат завяжет со своим ремеслом и войдет в приличное общество. Руфус знал, что скорее рано, чем поздно, найдется тот, кто не станет, вопреки обыкновению, потакать ее капризам, и девчонке не хватит здравого смысла справиться с собой. Но как он мог предположить, что Линнель сделает наихудший выбор из возможных? Лупоглазый и толстогубый Люк, не по возрасту обрюзгший, но почему-то запросто покорявший женские сердца, сразил и Линнель. Руфусу оставалось только с ужасом понимать, что над сестрой нависла беда, от которой он вряд ли ее может уберечь.
Наемный убийца самого низкого сорта, грабитель, режущий глотки в подворотнях ради мелкой наживы, не задумывающийся над тем, долго ли его будут после этого искать. Хорош зять. Линнель без толку было говорить, что если Люк и завяжет с грабежами, то только для того, чтобы стать ей сутенером, что ее судьба будет не более завидна, чем у той девки, которая сиганула от пьяного Люка с верхнего этажа и убилась, таким образом окончив жизнь, ушедшую на постоянное добывание денег для дружка.
Когда Руфус пытался запереть сестру, эта глупая пятнадцатилетняя дуреха сбежала от брата. Тот не сразу нашел ее и Люка в трущобах, как раз тогда, когда Линнель сбывала свое последнее дешевенькое колечко. Пришлось ее еще долго уговаривать вернуться, а потом стиснуть зубы и делать вид, что смирился с выбором сестры. Руфус притворялся, что верит в скорую «как только так сразу» женитьбу, с которой, разумеется, не торопил. Ему оставалось надеяться на то, что Люку скоро надоест Линнель, но тому вряд ли могло надоесть сидение на шее у Руфуса. Карманнику приходилось беспокоиться, как бы Люк не навлек на него беду неосторожным ведением своих дел, поэтому раскрыл для него свой кошелек. Люк привык одалживать у Руфуса любые суммы, даже без обещания вернуть.
Приходилось примиряться с косыми взглядами других приличных воров, которым казалось странным, что Руфус водится с грабителями низкого пошиба. Тот держался так, будто Люк ему нужен для проворачивания некоторых дел, о которых вору-карманнику не стоит марать руки. Кому объяснишь, что и рад был бы, если б Люка нашли в канаве с пробитой головой, но хорошо было бы это сделать так, чтобы Линнель была полностью убеждена в непричастности брата. А она на него первым и подумает. И тогда точно хлопнет дверью. Или еще что-нибудь с собой сотворит. Вон, грозилась Руфусу на зло стать уличной девкой. И ведь хватит ума… Берег Руфус сестру, берег для того времени как завяжет, и разбаловал…
Продолжение следует. Ведьма и охотник. Неомения. Глава 126.
