Таня шла медленно. Не шла, а буквально ползла, про себя ругая коммунальные службы за безалаберное отношение к своей работе. Она брюзжала про себя, как старушка, а поймав себя на этом, вдруг поняла, что она и есть старушка. Причём вредная и противная, из тех, кого никто не любит.
Вспомнилось, что в доме её детства жила противная бабка на первом этаже. Дверь её квартиры была ближе всех к лестнице, по которой все поднимались. Будучи ребёнком, она, как и остальные дети из её подъезда, стремилась как можно скорее преодолеть этот участок. В противном случае можно было нарваться на грубость. Агафья Семёновна имела привычку резко распахивать свою дверь и отчитывать:
- Носются тут! Никакого покоя! И топают, и топают!
И лицо у старушки искажала гримаса злости. Соседка была женщиной скрытной, одинокой. Никто никогда к ней не приходил. Сама она почти не выходила из своей квартиры. Лишь изредка, в магазин выползала, на обратном пути обязательно останавливаясь у дверей в подъезд. Когда дети видели, что она стоит у входа, то домой не спешили, а ждали в сторонке, когда та отойдёт, иначе Агафья Семёновна могла просто перегородить им дверь в подъезд и завести длинную лекцию о чём угодно! Например, что дети совершенно не уважают старость.
Мама Татьяны женщину жалела. И когда дочь ей жаловалась на противную старуху, всегда со вздохом просила:
- А ты не обращай внимания! Одинокая она. Семьи нет. Тяжело ей. Вот она так и утешается.
Но Таня маму не понимала, и соседку не любила. А сейчас, возвращаясь домой из церкви, подумала о том, что если она доживёт до возраста Агафьи Семёновны, то какой будет? Такой же злобной и нелюдимой? Предпосылки для этого уже были. Достаточно вспомнить, как невыносимо ей было видеть довольных людей в праздники, как иногда хотелось закричать, чтобы её не поздравляли с Новым годом. «И сейчас больше всего на свете мне хочется побыть одной. Как-то я пресытилась общением, хотя поговорила всего несколько минут с Надеждой!»
Планы Татьяны побыть в одиночестве не исполнились. Стоило ей зайти в квартиру и снять пальто, как в дверь быстро и решительно постучали. Именно постучали, а не позвонили. Женщина даже на секунду подумала, что вернулась манера детей баловаться: стучать и убегать, как она сама это делала в далёком детстве.
За дверью стояла Оливия, держа в руках прозрачный пластиковый контейнер, внутри которого виднелись эклеры.
- Ждала вас, можно сказать, под дверью! – сказала она. – Доброе утро! Куда это вы с утра пораньше исчезли? Заглянула к вам, а дверь никто не открыл. Я даже испугалась, не стало ли вам плохо. Решила, подожду немного, поставила стул у своей двери и слушала, когда же вы вернётесь. Ещё раз спасибо, что вчера так меня выручили, – произнесла девушка, протягивая пирожные, которые Боня тут же попытался обнюхать. Он даже не лаял, увидев нового человека в доме, а вилял хвостом и, казалось, улыбался, словно был рад, что к ним пришли гости.
- Да не за что, – заметно растерялась Татьяна. Она непроизвольно сделала шаг назад, вглубь своей небольшой прихожей, а Оливия вошла и закрыла за собой дверь.
- Раз вчера вы чай со мной не попили, попьём сегодня и у вас, – твёрдо заявила она. И в её голосе слышалась такая уверенность, что если бы даже Таня сейчас попыталась отказаться и выставить соседку, у неё ничего бы не вышло. – Отсюда вы точно никуда не сбежите!
- Да ты прости меня, – негромко произнесла Таня. – Я просто… сама не своя. И не знаю, буду ли я ещё когда-нибудь своей…
- Понимаю. Поэтому ни капли не обижаюсь. Пойдём на кухню?
Женщина кивнула. Оливия, в сопровождении Бони, без всякого стеснения пошла на кухню, сама поставила чайник. Таня порылась в шкафчике, достала чай в пакетиках, чашки и присела за стол, предоставив соседке все остальные хлопоты по сервировке стола. А та стесняться не стала: быстро переложила пирожные на красивую тарелку, открыв холодильник, достала банку варенья и налила его в вазочку, нашла и чайные ложки… Таня смотрела на неё и думала, что пару месяцев назад сочла бы её поведение наглостью. А сегодня оно её даже не смущало.
Всё было как раз наоборот.
Татьяна почувствовала себя так, словно кто-то родной и близкий пришёл к ней в гости. Кто-то, кто переживал, что её нет дома, кто волновался за неё. Лёгкая теплота пробежала по замёрзшему от боли и тоски сердцу.
- Чай у вас какой интересный! Как вкусно пахнет травами! – воскликнула Оливия, разливая кипяток по чашкам.
- А это и есть травы. Только в пакетиках. Увидела с полгода назад в магазине, взяла на пробу. Вкус натуральный, ароматизаторов в составе нет. Вот с тех пор пью только его.
- Нужно и себе такой взять, – кивнула Оливия. Она поставила чайник на место, присела и посмотрела на женщину задумчиво, но серьёзно. – Татьяна Евгеньевна, а у меня к вам предложение.
- Какое? – без интереса спросила женщина. Она смотрела на варенье и вспоминала, как отдала Коле с собой банку перед его отъездом. Ей вдруг стало интересно, успел ли он его съесть. Она же совсем ничего не спрашивала, как погиб её сын, что случилось? Тане в тот момент было всё равно. От отчаяния она просто задыхалась! А сейчас захотелось узнать. Из глаз непроизвольно закапали слёзы.
Оливия положила свою руку на руку соседки и слегка её сжала. А потом, словно по наитию, она вскочила с места и обняла женщину за плечи. Татьяна совсем разревелась.
- Вот дура я была… Прости… Колю против тебя настраивала… А какая бы невестка у меня была… Всё испортила… И… у-а… – бормотала Таня всё неразборчивее. Она плакала, а Оливия молча ей обнимала до тех пор, пока женщина не стала успокаиваться. Татьяна ушла в ванную умыться, привести себя немного в порядок. Совсем душу себе разбередила!
- Прости меня, Оливия, – сказала она, возвращаясь на кухню. – Так у меня теперь жизнь устроена, что я всё время плачу.
- Почему вы всё время просите прощения? – резко спросила девушка. – Вы мать, потерявшая единственного сына. Прошло мало времени и было бы более странно, если бы вы не плакали. А вообще, вам нужно делом заняться.
Таня удивлённо на неё посмотрела. Надо же, ещё одна! И отец Илия, и Надежда ей пытались донести ту же истину. Да только где сил взять, для дела-то?
- Я, собственно, поэтому к вам сегодня пришла, – продолжила девушка. – Хочу предложить вам занятие. Мы давно с мужем думали о няне, но не решались, потому что не можем детей незнакомому человеку доверить. А вы соседка. Половину жизни я вас знаю. И вы всегда под рукой.
- Я? Няней? – удивилась Татьяна. – С моим нестабильным состоянием?
- Дети вам плакать не дадут, – хмыкнула Оливия. – Особенно Саша. Они у нас такие… Захочешь погрустить, не дадут! И потом, у вас Боня есть, – девушка погладила пса по голове и улыбнулась ему. А когда убрала руку, Боня тут же заскулил, требуя ещё внимания. Рассмеявшись, она погладила лабрадора ещё, а тот в итоге лёг возле ног гостьи. – Детям полезно будет с животными пообщаться., – продолжила она. – У нас с мужем времени нет, о ком-либо ещё заботиться. Мы решили, что когда дети станут старше, заведём кого-нибудь под их ответственность. Они у нас тоже неглупые, видят, что мама с папой на работе пропадают. Так что, надеюсь, ответственно подойдут к выбору питомца. Пока они оба просят собаку. Вот с вашим Боней пусть возятся. Это поможет им понять, справятся они без нас с псом или нет.
Татьяна слушала и не понимала, серьёзно соседка это всё говорит или нет.
- Няней на какой срок? Пока твоя мама не поправится, а папа не вернётся с Дальнего Востока?
- Да нет же, – сказала Оливия. – Они, конечно, помогают, и с удовольствием с детьми сидят, но часто случается, что у нас с Кириллом срочный вызов в больницу, а родителем до нас час только ехать. Приходится скрепя сердце их оставлять одних на этот час. А нам же на операцию! Нервничать нельзя. Ни мне, ни тем более мужу. А вы рядом. И на пенсии.
- Это верно, – кивнула Татьяна, вспоминая, какой чудесный час она провела, возясь с детьми соседки накануне. И боль от осознания, что это не её внуки, тоже вспомнила. А потом на ум пришли слова Надежды. Про то, что чужих детей не бывает. И кажется, пазл в голове сложился.
- Мы не будем вас часто беспокоить. Раз в неделю, может, два.
- Да хоть каждый день, – вдруг заявила Татьяна. – Могу из садика их забирать, когда вам некогда. Можете и на час ко мне их привести, если с мужем по магазинам пройтись нужно. Мне несложно.
- Правда? – обрадовалась Оливия. – Дорогая вы наша! Давайте обсудим оплату…
- Нет, – резко оборвала её Таня. – Давай раз и навсегда закроем эту тему. Деньги мне не нужны. У меня денег больше, чем мне нужно. А я одна. Никакой оплаты своего труда я с вас не возьму. И больше не смей поднимать этот вопрос! – повысив голос закончила женщина. Она с шумом сглотнула, сдержав очередной поток слёз.
- Хорошо, – неуверенно кивнула Оливия, заметно смутившись. – И вот ещё что… Раз мы с вами переходим на новый уровень общения, наверное, кое-что я должна вам рассказать… Обо мне и вашем сыне. Чувствую, что нужно об этом поговорить.
Таня посмотрела на неё, сквозь пелену слёз, наполнивших глаза, но ничего не сказала. Боня встал и положил голову на колени хозяйки.
- Я знала, как вы ко мне относитесь. Знала, что вы меня недолюбливаете. Сначала просто интуитивно чувствовала, потом… И сейчас даже могу понять вас. Единственный сын и всё такое. Симпатию ко мне он не скрывал, и весь дом знал, что я ему нравлюсь. Вроде так недавно всё было, а какая разница! Надо же! Тогда все обо всех всё знали. Здоровались, общались. А сейчас я и соседей не всех знаю. И они меня. О чём я? Ах да… Дело в том, что я нравилась Коле, а он мне нет. У нас никогда бы не сложились отношения.
Татьяна продолжала молчать. Она не знала, что сказать на это признание, но упоминание о сыне из уст человека, связанного с его прошлым, тем счастливым временем, когда ничто не предвещало беды, снова вызвали слёзы. Только в этот раз Таня плакала тихо.
- У него в те годы много девушек было, – продолжила Оливия. – А за мной он ухаживал, потому что я не была им очарована, как остальные. Наверное, его это задело. А вам спасибо, Татьяна Евгеньевна.
- За что? – тихо спросила та.
- Я ваш разговор с Колей как-то подслушала. А что? Вы в прихожей ругались, а дверь чуть приоткрыта была. Знаю, что некрасиво, но не удержалась! Вы там прошлись по мне так, что мне обидно стало. До слёз просто! Особенно задело то, что я глупая, и ничего мне в этой жизни не светит, кроме ПТУ. И я вам в отместку решила в институт поступить. До этого учиться вообще не хотела. А услышав тот разговор, я за ум взялась. Непроизвольно, больше от злости. И поступила. Через три года поняла, что не тем делом занимаюсь, и в медицину ушла. А изначально только благодаря тому разговору я решилась изменить что-то в своей жизни. Ужасно, да? Вы плохо обо мне думали, а я за ум взялась в отместку вам и вашим словам! Наверное, всё было к лучшему.
Татьяна молчала. Ей было стыдно. Очень стыдно! Одно дело настраивать сына против не понравившейся ей девушки, другое дело, что Оливия об этом знала.
- Вы сегодня сказали, что, мол, жаль, что я вашей невесткой не стала. Но я бы ей не стала. Коля бы... – Оливия резко осеклась, словно не смогла произнести до конца «был».
- Скажи это, – попросила Таня. – Ты не должна одёргивать себя, чтобы не причинять мне дополнительно боль. Коля был. И его нет. Мне нужно это как-то принять.
Она всхлипнула, Боня протяжно вздохнул. Оливия помолчала, затем с той же уверенностью в голосе, с которой она сегодня появилась на пороге дома женщины, спросила:
- Так что? Мы договорились?
- Что? А, с детьми посидеть? Да я с удовольствием! – сказала Таня, шмыгая носом и вытирая слёзы платком.
- Вот и чудненько. Я пойду. А то Кирилл скоро проснётся, а меня нет. Спасибо вам за чай, Татьяна Евгеньевна. И я рада, что мы так быстро нашли общий язык. И раз уж мы всё обсудили, то… оставим прошлое в прошлом.
Татьяна кивнула, вытирая слёзы, и встала, чтобы проводить свою неожиданную гостью. Боня тоже проводил соседку, напоследок получив от неё ещё одну небольшую порцию ласки.
Вместе с псом, они вернулись за стол. Таня посмотрела на нетронутые пирожные. Она села и вдруг взяла в руки один эклер. Он был очень свежим и вкусным. «Надо спросить у Оливии, где она их купила», – мелькнула мысль в голове женщины. И тут она поняла, что чувствует вкус! Чего не было уже много дней.
Съев сладкое, она умылась, взяла телефон и позвонила по номеру, оставленному ей Надеждой. Узнав, что та находится на собрании, о котором ей говорила, Таня взяла банку варенья, недоеденные пирожные и тоже отправилась к людям.
Теперь ей нужно было хоть как-то взять себя в руки. Она не хотела травмировать детей соседки своим унылым видом.
Продолжение 👇 Предыдущая глава 👈