Это очень сложный рассказ... Не знаю, будет ли его кто-то читать, но чувствую, что хочу поддержать женщин, потерявших своих сыновей... Если тема покажется вам неприемлимой, просто не читайте. Токсичные и агресивные комментарии будут безжалостно удаляться.
В темноте, среди бескрайних снежных холмов виднелись какие-то огоньки. Здесь не было очищенных пешеходных или автомобильных дорог, поэтому казалось невероятным, чтобы что-то светилось среди бескрайнего снега. И мало кто пошёл бы ночью, утопая в снегу, посмотреть, что же там происходит. Да и кого удивят какие-то огоньки в ночь с 31 декабря на 1 января? Все празднуют! Вот только мерцание цветных огонёчков происходило совсем уж в необычном месте.
Среди сугробов сидела женщина, на вид старше шестидесяти, но по паспорту всего пятидесяти семи лет. На её сером лице застыла маска тихого горя. Она не плакала. Перед ней, словно подчёркивая, какой сегодня праздник, стояла маленькая искусственная ёлочка, обвитая гирляндой. Она работала от батареек. Её мерцание освещало портрет симпатичного молодого мужчины, установленного прямо под крестом и государственным флагом.
Женщина встречала Новый год на кладбище.
- Ну вот, сынок, – прошелестела она, глядя на часы. – Новый 2024 год. А ты его уже со мной не встретишь… Не улыбнёшься мне, не прокричишь в трубку, что любишь меня и желаешь счастья…
Сердце женщины разрывалось от безнадёжной тоски и невозможности отмотать время, что-то исправить. Внутри неё всё было заморожено осознанием, что ничего уже не изменить нельзя. Единственного сына Коли больше нет. У неё никого не осталось. Никого.
- Проклятая война, – тихонечко взвыла женщина. – Надо же было тебе добровольцем пойти! Сидел бы дома… На работу бы ходил… в тренажёрный зал… Золотко моё… Мальчик… Нет, ты Родину защищать пошёл…
Ещё недавно она сыном гордилась. Сам пошёл. У него всегда позиция была твёрдая. По жизни. Нужно, значит, пойду. Тихонько внутри себя, женщина гордилась и собой: смогла, воспитала настоящего мужчину.
А он Родину защищать отправился. Никаких повесток не ждал. Она волновалась, конечно, но Коля всегда её успокаивал, что вернётся, и что всё будет в порядке.
- Но почему ты? – один раз спросила женщина, перед самой его отправкой.
- Я так решил. Ты не одна остаёшься. С Наташей! Она не просто девушка, она невеста моя, мам. Ты о ней позаботься. А она за тобой приглядывать будет. Надеюсь, вы подружитесь.
- Хорошо. Береги себя!
Из глаза выскользнула слеза, но женщина её не заметила. Она столько плакала в последние недели, что уже не чувствовала слёз. Знать бы тогда, чем дело обернётся! И вот сын здесь, рядом со своим отцом. Двое самых любимых мужчин… Женщина снова вздохнула.
Мужа она давно похоронила. Пятнадцать лет назад. Уже переболела, но повторно замуж выходить даже не думала. Разве кто-то сравнится с её Мишей? Всегда радовалась, что не одна осталась, а с сыном. Трудно его от юбки отпускала, долго взрослым признавать не хотела. Подруги да коллеги на работе посмеивались над ней, но ей всё равно тогда было. Потом уже сама сообразила, что неверно поступает, и скрепя сердце, отпустила Колю в свободное плавание. Только годы спустя, она научилась не думать каждую секунду, как он там? Привыкла, научилась жить своей жизнью.
- Не просто так, видимо, – вздохнула женщина, глядя на ёлку. – Вот теперь я живу своей жизнью. А нужна она мне, жизнь эта, если у меня никого не осталось? Сыно-о-ок, – простонала она тихо, глядя на портрет. – Ты говорил, что не оставишь меня. Как, как мне жить теперь? Ради кого мне жить?
Она задыхалась. Тоска заполнила сердце полностью, вытесняя из него все другие чувства. Боль поработила и тело, и разум, хотелось просто закончить все эти мучения. Закрыть глаза и больше их не открывать.
- Татьяна Евгеньевна, как же так? – плакала Наташа на плече женщины. Так горько плакала, что рукав футболки женщины полностью промок. Они в тот момент ещё не до конца поверили в то, что Коли больше нет. Ещё теплилась надежда, которая помогала Тане не плакать каждую секунду. – Я же с ним три дня назад говорила… Три дня! Как же… как это… Он приезжал… вот только что!
Татьяна растерянно поглаживала девушку по голове, а перед глазами стоял Коля, таким, каким она видела его последний раз чуть больше месяца назад. Он в отпуск приезжал. Улыбался, шутил. Совсем не был похож на человека, который из такого страшного места вернулся. И взгляды у него оставались такими же твёрдыми.
- Правда за нами, – уверенно говорил он. – Я там такого дерьма насмотрелся, что теперь только вперёд!
И больше ничего матери не рассказывал. Говорил, её сердце подробностей не выдержит.
- Он по ночам вскакивал, – плакалась теперь в плечо несостоявшейся свекрови Наташа. – Скатывался с кровати на пол, закрывал голову руками… словно под обстрелами. Во сне кричал.
Таня растерянно смотрела на девушку. Сын давно жил один. Пока он был в отпуске, они виделись каждый день, но ни разу он не остался у матери ночевать, да и она сама к молодым не лезла.
- Как мы теперь жить-то будем? – совсем заголосила Наташа, падая на пол. А вот Таня ничего не говорила. Она беззвучно плакала, не до конца понимая, что происходит. С ней ли это всё, наяву ли? Наташа билась в истерике, плакала, кричала. И никак не успокаивалась, постепенно разрушая слабые надежды Татьяны Евгеньевны, что всё ещё окажется неправдой и это не её сын погиб.
- А теперь мы вдвоём, – тихо произнесла Таня, глядя на портрет сына. – Прости меня, Мишенька, дуру старую! Втроём, конечно… Вы там, а я ещё здесь… И что мне теперь здесь делать? Без вас! Ради чего жить? Если бы не Боня, я была бы уже с вами…
Лежавший рядом лабрадор тихо и тоскливо тявкнул. Это был пёс Коли. Он лежал на старом одеяле, который Таня захватила специально для него, чтобы на снегу Боня не лежал. Сама Таня была в длинном непромокаемом пальто, поэтому сидела прямо в сугробе. Впрочем, холода она не чувствовала и не боялась. Простынет и шут с ним. Она потеряла всех. Не только мужа с сыном, но и внука. И собака, пусть и Коли, не сможет её утешить.
- Как аборт сделала? – спросила Татьяна, хватаясь за сердце. – Ты беременна была?
- Да, – кинула Наташа. После похорон прошло четыре дня. Девушка уже так не убивалась, хотя в день, когда прощались с Колей, буквально кидалась на гроб, не давая рабочим опустить его в могилу. Она рыдала, голосила и, в конце концов, пришлось вызвать скорую помощь. – Я молода ещё. А Коли нет. Зачем мне ребёнок? У меня вполне ещё получится устроить свою жизнь лучшим образом. Выйду замуж, потом рожу. А кому я с прицепом нужна буду?
Таня хлопала глазами, а потом с трудом выдавила из себя:
- Что же ты мне ничего не сказала? Не посоветовалась? Я же бабушка…
- Ребёнок мой и решать мне, – отрезала Наташа. – Вы не понимаете! Ребёнку в любом случае нужен отец, а у моего малыша его бы не было! Зачем мне рожать? Чтобы вы себя потешить смогли? Ну уж нет! Может, и хорошо, что именно сейчас… Пока срок позволял…
Что сказать девушке на это, Таня не знала. Она не была в каком-то особом восторге от Наташи, но в целом, она казалась ей неплохой, поэтому такого поступка она от неё не ожидала.
- Да и как я одна финансово потяну ребёнка? Мы с Колей поженится не успели, выплаты вам придут. С юристом я советовалась, он сказал, ребёнку полагаются выплаты от государства, но пока я докажу, что ребёнок Колин, вам уже всё перечислят. А мне что, ходить и денег у вас клянчить? Нет уж! И квартира у нас съёмная, хоть бы своя была, и то полегче. Так что вы меня не судите. И не смотрите так! Это мой ребёнок и только мне решать, рожать его или нет.
Закрывая дверь за Наташей, Таня с трудом держалась, но стоило ей снова остаться в одиночестве, как она рухнула на колени и заплакала. «Ну почему, почему Наташа всё одна решила? Да я бы полностью забрала ребёнка под свою опеку! Вырастила бы! Или приютила Наташа с ребёночком у себя! Неужели всё из-за денег? Из-за проклятых денег, которые государство выплачивает своим героям? Да отдала бы я всё тебе, сама, добровольно на внучку или внука!»
- Ну ты сказанула! – всплеснула руками подруга Катя, которой Таня всё рассказала. – Да Наташка никогда бы у тебя жить не стала бы! Она же личную жизнь устраивать хочет. Под носом у матери её жениха? И как ты себе это представляешь?
- А я что, по-твоему, стерва такая? Не понимаю? Да пусть бы и устраивала! Зачем ребёнка убивать было? Да ещё и в тот момент, когда его отец умер! Это же его единственное продолжение, понимаешь? Другого… уже… быть… не может…
Татьяна буквально захлебнулась своими рыданиями, а Катя только вздохнула. Что здесь скажешь? Дело-то уже сделано.
Глядя на ёлку, Таня размышляла о том, что никогда она и подумать не могла, что такой любимый всеми праздник она встретит с тяжестью на сердце и полным отсутствием желания жить дальше. Она перестала общаться с подругами. Не было сил на них. Перестала умываться каждый день, каждый день есть. Бывало, несколько дней она не съест ни крошки. Что интересно, и Боня был в том же состоянии.
Лабрадор не сразу понял, что случилось, а Тане и в голову не пришло объяснить собаке, что хозяина больше нет. После сообщения об аборте Наташа позвонила лишь раз, дня через два и коротко бросила:
- Я переезжаю. Собаку забирать будете? Мне он не нужен. Если он и вам не нужен, я его отвезу в клинику и его усыпят.
«Да чтоб тебя уже усыпили, мартышка ты крашенная!» – чуть не закричала Татьяна, но сдержалась и произнесла: – Заберу.
- Отлично. У вас есть пара часов.
И Таня понеслась на другой конец города. Попала в пробку – люди уже готовились к Новому году, шёл снег, на дорогах были заторы. Не успела Таня. Впрочем, может, и хорошо, что Наташу она не застала. У неё внутри была такая злость на девушку: ребёнка, единственного Колиного ребёнка она убила, собаку усыпить захотела. Разве так поступают? Разве убивают всех, кто был связан с погибшим?
Боня сидел, привязанный к двери с понурым и непонимающим выражением на морде, а рядом на подстилке, упакованные почему-то в наволочку, лежали его игрушки, горсть сухого корма. Видимо, Наташа даже не потрудилась купить лабрадору еды.
Боня послушно ушёл за Татьяной. Он её знал. И бывал у неё в гостях. Но постепенно он стал проявлять к женщине агрессию. Первый день всё было нормально, на второй пёс начал скалиться. Тридцатого декабря чуть не покусал женщину, и та, надев на него намордник, отправилась с ним на кладбище к могиле сына. Интуитивно она решила, что Боня просто не понимает, что происходит. Почему он живёт не в том доме, где привык жить, где его хозяин и бестолковая хозяйка.
Тихо, с трудом выговаривая слова, Таня рассказала Боне всё, что случилось. Пока говорила, думала, что, наверное, сходит с ума. Собаки, конечно, умные, но не на столько же! Но Боня всё понял. Снег уже успел укрыть могилу, и он начал разрывать её. А потом улёгся напротив портрета и тихо заскулил.
Таня увела его с кладбища, пообещав, что они всегда теперь будут ездить сюда вместе.
- Чудес не бывает, – вдруг взвыла женщина. Она начала раскачиваться из стороны в сторону, пока не упала на могилу. – Дура я, дура! Ёлку припёрла, сижу здесь, горюю. А где-то внутри всё ещё надеюсь, что не Коля там лежит! Что ошибка вышла и нам кого-то похожего отправили! Нет, нет, нет! Как мне жить с этим? Как жить? Да и не нужна мне моя жизнь теперь!
Стоя сегодня в очереди на кассу в магазине, где она купила гирлянду, Таня случайно подслушала разговор двух женщин, стоявших перед ней.
- Вот так-то! Они купили гирлянду в ларьке каком-то. Десять метров за двести рублей! Цена смешная! И радовались! Валя мне так хвасталась, так рекомендовала! А я дура, тоже чуть не купила. Не успела, всё распродали.
- И что? Из-за гирлянды полыхнуло?
- Пожарные сказали, что да. Мол, некачественная. В страшное время живём! Вот вроде глупость, а ребёнок весь в ожогах… Не спасли…
Таня прикрыла глаза. «Почему? Что за несправедливость? Почему не я? Кому нужна моя жалкая, никчёмная одинокая жизнь? Лучше бы я, чем этот малыш…»
Опустив голову, женщина повторно пережила всё, что чувствовала, стоя в очереди. И как ей было тяжело сдерживать чувства в магазине! Как тяжело было заставить себя стоять на ногах, а не упасть прямо там, на виду у всех. Сейчас, сидя рядом с мужем и сыном, Татьяна, как никогда прежде, захотела навсегда здесь остаться. Просто сидеть, пока не замёрзнет настолько, что сердце перестанет биться. И Боня пусть бы здесь замёрз.
Вся семья снова была бы вместе. Именно это желание Таня загадала. И только этого она страстно, всем сердцем, от макушки до пяточек желала.
Продолжение 👇