«Дуглас» неторопливо рулил по дорожке, а несколько легковых автомашин уже спешили к нему, пересекая летное поле. Когда самолет замер, пассажиры встали с мест и потянулись к открывшейся двери. Андрей пропустил старших по званию вперед, последним спустившись на землю. В этот момент шофер одной из легковушек крикнул:
– Товарищ старший лейтенант Тихомиров! Прошу вас пройти в эту машину!
Дверца ближайшей к самолету «эмки», закамуфлированной по-зимнему белой и грязновато-серой краской, была открыта, около нее стоял шофер в шинели и шапке без знаков отличия. Прилетевшие генералы и полковники вновь с удивлением оглянулись на молодого старлея, выезжавшего с аэродрома первым.
– Я – из областного штаба партизанского движения, – прояснил ситуацию водитель в салоне «эмки». – Мне велели встретить вас и отвезти туда, куда вы скажете.
«Нужно отдать должное оперативности Русина, ведь это начштаба, скорее всего, предупредил начальство о времени прибытия «дугласа» в Ленинград», – с благодарностью подумал Андрей о майоре с аэродрома Веребье. А шоферу ответил:
– Отвезите меня, пожалуйста, к дому номер четыре на проспекте Володарского.
Машина развернулась и быстро поехала мимо оружейных мастерских возле аэродрома, дачных особняков былой петербургской знати у Черной Речки, по мостам через Большую и Малую Невку на прямой как стрела Кировский проспект. Сквозь замороженные стекла видно было плохо, но Андрей смог рассмотреть, что город утопал в сугробах снега. На площадях и больших перекрестках располагались посты охранения, сложенные из штабелей мешков с песком. На фасадах некоторых зданий зияли провалы и разрушения от вражеских снарядов и бомб. Люди и машины на проспекте почти не встречались. С Кировского моста «эмка» свернула налево. Возле Летнего сада Андрей удивился небывалой картине: у причальной стенки набережной Невы, где в мирные дни приставали речные трамвайчики, стояли на швартовах подводные лодки.
Около центрального подъезда Большого дома Савельев вышел из машины и отпустил шофера.
В кабинете его встретил Лукьянов, выглядевший явно не лучшим образом. Лицо приобрело какой-то землистый цвет, щеки ввалились, коротко остриженные волосы совершенно поседели. Только глаза, светившиеся приветливой улыбкой, немного красили Юрия Николаевича.
– Ну, здравствуй, партизан! С прибытием! – начал он, и показав на петлицы, заметил:
– Хорошо, что у тебя три «кубаря» прикреплено, лишний убирать не понадобится, ведь тебе очередное звание присвоили – младшего лейтенанта госбезопасности. Поздравляю!
– Служу трудовому народу! – по уставу ответил Андрей.
– Но это еще не всё, – продолжил Лукьянов. – Наш разведотдел, к которому ты был прикомандирован, представил тебя за успешное выполнение задания в партизанском отряде к награде, к ордену Красной Звезды. Кубаткин подписал представление, так что скоро орденоносцем станешь.
– Спасибо, Юрий Николаевич, такие приятные события надо будет отметить в коллективе.
– Некогда нам сейчас праздновать. Работы навалилось столько, что двадцати четырех часов в сутках не хватает. И тебе срочно надо браться за дело. Я сейчас c тобой поговорю о новом задании, которое стоит на контроле у начальника управления.
Лукьянов обстоятельно изложил существо вопроса, который в Смольном Жданов обсуждал с Кубаткиным, и сообщил, что город ждет от ленинградских чекистов успехов в борьбе с уголовной преступностью и пробравшейся в Ленинград агентурой врага.
Савельев молча вникал в суть, а когда начальник закончил, сам рассказал ему о задержании в партизанском отряде своего старого знакомого – беглеца Дунаева.
– Не успел я с ним плотно позаниматься, хотя эта контра начала сознаваться. Я чувствую, что он – засланный к нам враг и разоблачил бы его, но пришел самолет, на котором мне пришлось улететь в Ленинград. Командир отряда Пашутин пообещал мне, что работа с Дунаевым будет продолжена, а при первой возможности его переправят к нам. Нельзя ли за ним срочно направить самолет?
Лукьянов с сомнением покачал головой и ответил:
– Нет, самолет вряд ли. За тобой-то послать не сразу удалось, пришлось уговаривать командование авиации. Хотя, в принципе, летчики не возражали, но проблем в этом деле было много. А за вражеским агентом, к тому же пока не установленным, послать не удастся. Даже начальник управления нас не поддержит. Ты начинай работать по новому заданию, а тем временем придумаем, как с твоим Дунаевым поступить. И вот что еще: перебирайся из своей квартиры в управление, будешь находиться на казарменном положении. Здесь удобнее, все равно супруга у тебя далеко, а где мужику холостяковать, разницы нет.
Упоминание Юрия Николаевича о Тоне вызвало приятные воспоминания о недавней встрече, и Андрей, в хорошем настроении вышел из здания управления. Ему надо было сходить домой на улицу Куйбышева за вещами, чтобы выполнить распоряжение о переходе на казарменное положение. На проспекте Володарского хорошее настроение быстро прошло. Теперь не из окон машины, а совсем близко он увидел печальные знаки того, как изменился блокадный город за два месяца.
Снег высокими сугробами лежал на тротуарах, которые никто не чистил. Идти пришлось по протоптанной пешеходами тропинке. На проезжей части стояли застывшие трамваи, троллейбусы и грузовые машины, превратившиеся в снежные горы. На Литейном мосту мимо прошла женщина, катившая санки с человеческим телом, завернутым в простыню. Еще двух мертвецов, уложенных у здания, он увидел на своей улице, перейдя на Петроградскую сторону.
Возле хлебного магазина стояла очередь молчаливых и понурых людей.
Когда Андрей проходил мимо, одна из женщин качнулась, стукнулась головой о стену и сползла на асфальт, завалившись на спину. Андрей наклонился к ней, чтобы помочь подняться на ноги. Но за спиной услышал негромкий голос:
– Ей теперь не поможешь. Умерла. Пусть лежит здесь, на глазах у всех, ведь у неё хлебные карточки в кармане. Сейчас сюда придет её родственница, они вместе стояли.
Андрей обернулся и увидел высокого мужчину с худым лицом и темными кругами вокруг глаз. Он печально покачивал головой в подтверждение своих слов. Остальные люди в очереди стояли, не шевелясь.
Возле арки своего дома он встретился с военным патрулем: двумя вооруженными краснофлотцами и флотским командиром. Долго и внимательно патрульные проверяли документы, потом посторонились, пропуская его вперед. Начальник патруля отдал честь, и моряки зашагали дальше. По тропинке через сугробы Андрей пересек двор-колодец и открыл дверь парадной. Внутри было темно. Он сделал шаг к лестнице и зацепился за что-то ногой. Посветил фонариком и обнаружил несколько пар ног. Под лестницей лежали пять трупов, сложенных один на один. Он хотел у кого-нибудь спросить, что нужно сделать, стал стучать в двери первого этажа, звать людей, но никто не отозвался. Складывалось впечатление, что весь подъезд мёртв, да и город медленно вымирает. От этой мысли вдруг пробежал мороз по коже, и стало страшно.
Но оказалось, что не все умерли. В своей коммуналке на третьем этаже, едва открыв ключом входную дверь, он обнаружил соседей, мужа и жену. Из собственной комнаты они перебрались в кухню, чтобы было теплее. Муж лежал на кровати в шапке, пальто и валенках, а жена, перепоясанная теплым вязаным платком, топила книгами и дощечками от разломанного ящика железную печурку, стоявшую посреди кухни. От печки шло живое тепло. С этими людьми Андрей всегда был в хороших отношениях, они порой выручали его в житейских вопросах.
– Здравствуйте, Тамара Васильевна! Как вы тут поживаете?
Обычно приветливая женщина в этот раз безразлично пожала плечами и вяло ответила:
– Я пока держусь, а Александр Андреевич, видать, помирать собрался. Третий день не встает. Надо бы его подкормить хоть чем-то, а у меня ничего съестного нет. Не осталось и никаких ценностей, чтобы на Сытном рынке выменять на еду. Чувствую, мы с ним друг за другом так и кончимся.
Андрей возмутился:
– Ну, как так кончитесь? Не позволю! Я с фронта приехал, у меня хороший паек с собой. Накормлю вас сейчас по-соседски.
В своей комнате он высыпал на стол содержимое вещевого мешка. В наличии оказалось две банки тушенки, две буханки хлеба, несколько луковиц и бумажный кулек с ячневой крупой. Все было получено в столовой аэродрома в качестве сухого пайка перед отлетом в Ленинград.
Андрей подумал, что нельзя отдавать обессиленным соседям продукты просто так, не приготовленными. С голодухи все быстро сжуют, а потом их будет рвать от не переваренной пищи. Лучше сначала приготовить жиденькую кашу с тушенкой и накормить, а остальное оставить, чтобы Тамара Васильевна позже еще что-нибудь приготовила.
Водопровод не работал, но на кухне в бидоне плескалась свежая вода. Андрей взял большую кастрюлю, налил воды, поставил на раскаленную печурку и быстро сварил кашу, выложив в нее полбанки тушенки. Тамара Васильевна смотрела на него как на волшебника, по-детски приоткрыв рот. Андрей положил кашу в тарелку, покрошив немного лука в качестве витаминов. Соседка, молча, стала есть. Вторую тарелку он поставил перед соседом, предварительно посадив его на диване. Тот открыл глаза с навернувшимися слезами. Андрей кормил его с ложки, приговаривая:
– Ешьте, Александр Андреевич, ешьте. Мы как-нибудь с вами снова споем. Помните, как на Первомайский праздник пели: «Мы красные кавалеристы и про нас былинники речистые ведут рассказ»? И еще споем. А сейчас ешьте!
Накормив обоих, Андрей принес остальные продукты и отдал Тамаре Васильевне. Та всплеснула руками:
– Как же вас благодарить, Андрей? Вы нас от голодной смерти спасли! Теперь этих продуктов надолго хватит. Но как вы сами будете? Вам ведь питаться необходимо. Чтобы воевать, силы нужны.
– Я сегодня уже поел, а сейчас ухожу, и когда вернусь, не знаю. А вы держитесь, я при оказии что-нибудь еще принесу.
Потом мысленно возвращаясь к той задаче, которую поставил Юрий Николаевич, спросил:
– Тамара Васильевна, вы говорили, что на Сытном рынке можно ценные вещи на продукты обменять, правда?
– Ой, Андрей, не ходили бы вы на Сытный рынок, там так обманывают простых людей! Спекулянты наглые. Им нуждающиеся настоящие ценности приносят, а они на какие-то гроши еду за них отдают. Креста на них, иродах, нет!
– И что, каждый день там эти спекулянты орудуют?
– Давно я там не была, но когда заходила, всегда видела их противные жирные физиономии.
– Понял, Тамара Васильевна, все доходчиво объяснили. Вы без меня поешьте еще сегодня, чтобы покрепче быть. А я ухожу по своим делам, до свидания.
В прихожей на стене висела черная тарелка репродуктора, из которой слышались щелчки ленинградского метронома, отбивавшего ритм жизни воюющего города.
Послушайте ленинградский метроном здесь.
Андрей закрыл за собой дверь в квартиру, вышел на лестничную площадку и заспешил в управление.
В кабинете он сообщил Лукьянову о спекулянтах на Сытном рынке, а Юрий Николаевич положил перед ним несколько документов и дал пояснения:
– Это – протоколы допроса пойманного тобой типа, который фонариком подавал знаки гитлеровским бомбардировщикам. Виленский его фамилия, музыкантом работал в эстрадном оркестре.
– Жив еще, не помер с голоду в изоляторе? – поинтересовался Андрей.
– Жив. И даже неплохо себя чувствует. Вынуждены кормить его, чтобы потом он опознал тех, кто его толкнул на преступление, и мог дать показания на суде. По свидетельству Виленского мы установили одного из тех уголовников. Кличка «Куцый», Куценко его фамилия, уголовник со стажем, из мест заключения вернулся в начале этого года. Сейчас у нас под наблюдением, и мы знаем, что он активно общается с бандитской публикой. Хотим через его связи выявить всю шайку и, предполагаем, выйдем на фашистскую агентуру в городе.
– Точно, Юрий Николаевич, ведь они заставили Виленского подавать сигналы немецким самолетам. Не сами же придумали такое, именно по заданию агентуры.
– Правильно рассуждаешь! Теперь о Сытном рынке. «Куцый» там часто вертится, спекулятивными сделками занимается. Как-то раз мы зафиксировали, что он продал людям хлебные карточки. Людей тех мы незаметно задержали, карточки оказались фальшивыми, причем, весьма качественно исполненными. Нашим уголовникам подделки такого уровня не сработать, за этим делом явно торчат ослиные уши немецкой разведки. Вот мы и рассчитываем через эту шпану выйти на крупную рыбу. Только времени уже нет, надо активизировать работу.
– Вы сказали, что со мной хотел поговорить участковый милиционер Перепелица?
– Да, он звонил недели две тому назад, просил тебя пригласить к телефону и сообщил, что у него интересная информация от какого-то мальчишки. Знаешь, о чем речь?
– Точно сказать не могу, но знаю, что паренек тот хваткий. Раз он для меня через участкового просил что-то передать, дело может действительно оказаться важным. Надо с ним встретиться.
– Хорошо, встречайся! Но сначала пиши план работы по всем поставленным задачам. Утвердим у начальника управления – и за дело!
Савельев взялся за телефон, собираясь договориться с милиционером о встрече, и прикинул, сколько времени потребуется, чтобы проделать путь пешком от управления до проспекта Железнякова на Васильевском острове. Служебных машин чекистам для выполнения повседневных задач не выделялось, а общественный транспорт этой зимой по Ленинграду не ходил. По прикидке получилось около часа ходьбы.
В пункте участкового вместе с Перепелицей ждал Игорь Гончаров. Худые, оголодавшие, заметил Савельев, посмотрев на помощников. Все трое обрадовались встрече, вспомнив события сентября, когда поймали пособника гитлеровцев.
– Сейчас обстановка хуже, – со вздохом сказал участковый. – Люди голодают, мрут от голода и холода. В настроениях населения нередко проявляется озлобленность. Отмечены случаи ведения вредных пораженческих разговоров. Дескать, советская власть над людьми издевается, обрекает горожан на гибель, вместо того, чтобы пустить в город немцев, которые могли бы всех накормить.
Савельев хорошо знал, что через своих помощников чекисты своевременно собирали информацию о настроениях среди жителей города, которая передавалась в областной комитет ВКП(б). На ее основании вырабатывались меры по пропагандистскому воздействию на горожан, благодаря чему обеспечивалась стабильность политической ситуации.
– Это же паникеры и негодяи! – возмущенно ответил он Перепелице. – С такой контрой надо вести жесткую борьбу.
– Так точно. Одного такого разговорчивого я задержал и сдал куда следует. Как правило, они работают исподтишка, за руку редко удается схватить. Но народ мутят. К тому же, появляются листовки пораженческого содержания, которые враждебные элементы разбрасывают.
– Те, кто рассчитывает на милость от фашистов, глубоко ошибаются. Знаю я, что они творят на оккупированных землях: деревни жгут, жителей расстреливают и вешают, женщин насилуют. И ленинградцев в случае чего не пощадят, не нужны им русские. Не значится в планах Гитлера спасение ленинградцев от голода.
Савельев посмотрел на Игоря и спросил:
– А ты что скажешь, может, слышал, откуда фашистские листовки в Ленинграде появляются?
Паренек довольный, что с ним говорят, как с равным, важно ответил:
– Пока про листовки сказать ничего не могу. Но у меня есть другая интересная новость.
Он посмотрел на взрослых и понял, что они внимательно ждут его рассказа.
– Мы как-то поспорили с пацанами во дворе. Один до хрипоты доказывал, что по Смоленскому кладбищу призраки бродят. Чуть ли не родственник его сам видал, как по тропинкам между могил ходит тётенька в плаще с капюшоном на голове. А присмотришься: под капюшоном – черная пустота и лица нет. Я говорю, не может быть такого, а он бьет кулаком себя в грудь и доказывает, что может. Я ему – ты же пионер и понимать должен, что призраков не бывает. Короче говоря, поспорили мы. Я предложил проверить, есть призраки или нет на кладбище, а для этого сходить туда ночью. Желающих много не нашлось, пошли втроем. Страшно ночью на кладбище, но мы походили-походили, а призрака так и не увидели. Зато увидели другое: к ограде подъехала грузовая машина, из нее через пролом несколько человек носили ящики в большой старый склеп. Потом они уехали, а мы убежали.
– Может быть, ты слышал, что они говорили между собой? – поинтересовался Савельев.
Игорь с сомнением помолчал, потирая кончик носа в задумчивости, но вдруг вспомнил:
– Они носили ящики, молча, но, когда выходили из машины, крикнули шоферу, чтобы тот не глушил мотор, и назвали его «Куцый».
– Точно «Куцый»? – не веря в совпадение, удивился чекист.
– Точно!
– Проверяли, что в этих ящиках? – вопрос Андрея больше относился не к Игорю, а к участковому.
Перепелица быстро ответил:
– Никак нет! Я начальству доложил, а мне ответили, что такие вопросы нужно с управлением НКВД согласовывать. Позвонил вам, но вы были в отъезде. Поэтому до сего дня в склеп никто не залезал. Даже хозяева ящиков. Я каждый день прохожу мимо и вижу, что новых следов на снегу не появилось.
– Мне все понятно. Вы, Перепелица, продолжайте наблюдение, а ты, Игорь, пока около кладбища не показывайся. У тебя будет другая задача. Есть у меня хорошая идея, надеюсь, что скоро мы разгадаем загадки этих призраков.
Вскоре в управлении Савельев и Лукьянов готовили план операции по задержанию банды уголовников, а с наступлением темноты операция началась.
… В поздний час на дороге у ограды Смоленского кладбища остановилась крытая грузовая машина с заглохшим мотором. Из кабины, чертыхаясь, вышли два милиционера. Один открыл капот и стал искать неисправность, а другой закурил, встал у шофера за спиной и начал его громко воспитывать, попыхивая папиросой:
– Ты, Миронов, плохой шофер, неопытный. Мало машине времени уделяешь, а с ней нужно как с женщиной: чем внимательнее ты к ней, тем лучше она к тебе. Опять же мотор – это техника, а техника, чтоб ты знал, любит ласку, чистоту и смазку. Ты в него заглядываешь только, когда что-то сломается. Починил – крышку капота захлопнул – и до следующей поломки. Так нельзя.
Шофер поднял голову от остывающего двигателя и незлобиво ответил:
– Ругаться все горазды. Мне бы, товарищ Попов, запчастей давали так же часто, как деловые советы, тогда бы машинка бегала бы лучше резвой лошадки. А из старого хлама, извините, ничего хорошего не получится.
– Ладно! Давай разбирайся, что у тебя стряслось. На наше счастье с минуты на минуту здесь другая наша машина поедет. Тебя либо заведут, либо «на галстуке» потянут в гараж.
Через полчаса рядом остановилась еще одна грузовая машина, в кузове которой ехали сотрудники милиции. Оба шофера занялись починкой заглохшего мотора, а свободные милиционеры ходили вокруг, курили, разговаривали.
Никто не заметил, как под прикрытием дорожного происшествия на территорию кладбища словно тени проникли несколько человек. Они спустились в старый склеп
недалеко от ограды и включили фонарики с рассеянным светом, направив его на штабеля ящиков.
– Андрей! – тихим голосом позвал товарища последний из спустившихся. – Твой участковый следил за обстановкой не очень внимательно. Люди сюда недавно заходили, я обнаружил следы, только их постарались замаскировать снегом. Так что за складом кто-то наблюдает. Скорее всего, хозяева.
– Спасибо, Василий, важную деталь углядел, – откликнулся Савельев – это его группа чекистов проводила операцию по выяснению, что же прятали уголовники в ящиках.
Быстро проверив содержимое всего «склада», чекисты ликвидировали следы своего посещения склепа и удалились. Через несколько минут заглохший мотор, наконец, заработал, и обе машины с милиционерами уехали в город. Переодетые в милицейскую форму чекисты поехали с ними.
Когда Савельев докладывал Лукьянову о выполнении задания, Юрий Николаевич поторопил:
– Не тяни кота за хвост! Что в ящиках лежало? Главное – это, а не то, как вы незаметно забрались в склеп.
Андрей кивнул и продолжил:
– Всего там одиннадцать ящиков. В четырех – взрывчатка упакована, точнее 200-грамовые толовые шашки с капсюлями-детонаторами. Два ящика – с пистолетами ТТ, один – с цинками патронов для них. В трех ящиках лежали банки с тушенкой, а в одном что было, Юрий Николаевич, не поверите.
– Что же там такое нашлось, неужто, посылки от Деда Мороза? –пошутил вдруг Лукьянов. Было заметно, что ему нравится, как Савельев взялся за дело.
Андрей с торжеством в голосе пояснил:
– Там лежали пачки городских продовольственных карточек и пачки листовок, призывающих население сдаваться немцам. Я принес образцы, вот, смотрите!
– Да, это именно то, что мы искали. Гляди-ка, карточки отпечатаны качественно, в типографии. И не скажешь, что фальшивка.
– Юрий Николаевич! Наши находки говорят о том, что в склеп за «сокровищами» должны пожаловать хозяева.
– Согласен. Но когда эти «Али-Баба и сорок разбойников» явятся за своим «богатством», сколько нам придется ждать и держать на кладбище наблюдение и группу захвата? Как ты считаешь?
Савельев объяснил свою задумку, как спровоцировать уголовников и ускорить завершение операции по их захвату на месте.
Лукьянов выслушал и с сомнением покачал головой:
– Мальчишек хочешь привлечь… Ты смотри, будь начеку, чтобы с ними ничего не случилось, иначе нам с тобой головы не сносить.
– Гарантирую, всё будет под моим контролем.
Следующим утром Игорь Гончаров и его лучший дружок со двора Мишка пришли на кладбище. День стоял ясный, безоблачный. Белый снег под солнечными лучами сверкал и искрился. Ребята по утоптанной дорожке мимо высоких гранитных крестов подошли к тому месту, откуда был виден склеп с островерхой крышей, увенчанной крестом и порушившейся местами от времени кирпичной кладкой, стоявший недалеко от кладбищенской ограды.
– Вон тот старый склеп стоит, пошли! – позвал Игорь.
– Ты точно помнишь, что склеп именно тот? – недоверчиво спросил Мишка, которому не очень хотелось лезть в глубокий снег.
– Тот, тот! Пошли, не дрейфь! Посмотрим, лежат внутри ящики, или нам тогда ночью померещилось.
Они побрели напрямик, утопая валенками в нанесенных ветром сугробах. Позади оставались четкие следы двух пар мальчишеских ног. Около склепа Игорь смело спустился по ступеням и заглянул за отломанную железную дверь.
– Вот, видишь, лежат те ящики в штабелях. Да загляни ты внутрь, не дрейфь, я говорю.
– Ну, заглянул, ну, вижу твои ящики, дальше что? Колупать я их не буду, пока хозяева не накостыляли нам по шее. Пошли обратно!
Мишка первым выскочил наверх и побежал к дорожке. Игорь догнал его, смеясь, толкнул в снег и закричал:
– Ты, что, в склепе призраков Смоленского кладбища испугался, Мишка? Не боись! Призраки днем не кусаются!
Мишка поднялся из сугроба и бросился на приятеля, оба забарахтались в рыхлом снегу. Со смехом, наконец, выбрались на дорожку и запрыгали на месте, отряхивая снег. Вдалеке показалась фигура кладбищенского сторожа, который шел в их сторону, что-то кричал и грозил палкой.
Друзья поспешили прочь, и вскоре оказались на улице за оградой кладбища. С проспекта Железнякова они свернули в ближайший двор, где поджидал Савельев. Он подошел только-только перед ними, потому что скрытно наблюдал на кладбище за тем, насколько грамотно ребята выполнили его задание. И вместе с группой чекистов охранял их от возможного нападения уголовников.
– Пошли, парни, на завод имени Козицкого. Я договорился, вас покормят там в столовой.
– А вы с нами, дядя Андрей? – поинтересовался Игорь.
– Нет, ребята, не могу – у меня сегодня много дел.
– Как же нас там примут, мы ведь не работаем на заводе?
– Ну и что, не работаете? Вы обнаружили спрятанные врагами ящики. В ящиках знаете, что лежало? Там столько взрывчатки, что ползавода уничтожить можно. Теперь, благодаря вашей помощи, взрыва не будет. Завод и его рабочие будут спасены. Так что вам будут благодарны.
В пункте участкового милиции, который был временно превращен в штаб операции по поимке уголовной банды, Савельев неожиданно увидел Лукьянова. Юрий Николаевич с удобством сидел на кабинетной лежанке, где иногда отдыхал участковый Перепелица. Заметив удивленный взгляд подчиненного, начальник отделения отложил в сторону какие-то документы, которые только что просматривал, и, глядя из-под очков, сказал:
– Вот, подумал, что лучше никого не отрывать от дел, а самому заявиться в твой оперативный штаб и взглянуть непосредственно на месте, как развивается ситуация.
– Юрий Николаевич, докладываю! Только что завершили эпизод с ребятами возле склепа. Там снега столько насыпало, что могил не видно. Все будто белым саваном накрыто.
– Правильное сравнение для характеристики обстановки на кладбище.
– Что есть, то есть. Парни сделали дело в лучшем виде, наследили от дорожки до склепа, спустились внутрь и вернулись. По пути толкались и возились в снегу. Да, оголодавшие, похудевшие, но мальчишки и есть мальчишки. Их сторож заметил, кричал, чтобы убирались прочь и не озоровали. Не исключаю, что этот сторож работает на уголовников, и присматривает, чтобы в склеп не забирались посторонние.
Лукьянов одобрительно посмотрел на Андрея и развил его предположения:
– Я взвесил ситуацию и решил, что ты правильно использовал этих ребят для провоцирования уголовников. Теперь эти твари обязательно нагрянут проверить свои «сокровища». Почему сторож днем оказался на кладбище именно в том месте? Полагаю, именно потому, что приглядывал конкретно за склепом по указанию банды. Теперь он должен им сообщить, что в склеп заглядывали мальчишки. Новость заставит уголовников поспешить и посмотреть, не случилось ли что с их ящиками. Но мальчишки их не очень озаботят, не тот калибр, чтобы тревогу трубить. Если бы вместо мальчишек были взрослые, они, как мне видится, заподозрили бы неладное и собрали здесь всю банду, к тому же, с оружием. Тогда с ними пришлось бы повозиться при задержании. А нам шум ни к чему. Мальчишки – другое дело.
– Так точно! С наступлением темноты мы с Зайцевым, с нами еще двое товарищей покрепче, спустимся в склеп, укроемся у стены за высокими надгробиями и будем ждать. Группу захвата разместим поблизости. Внутри склепа мы застанем уголовников на месте преступления, рядом с их ящиками, и проведем задержание. Потом отконвоируем к машинам.
– Хорошо, Андрей Петрович! Готовься к задержанию.
… Было уже за полночь, когда из-за ограды кладбища раздался гул мотора. Немного погодя рядом со склепом послышался скрип снега под шагами нескольких человек и негромкий разговор:
– Слышь, Фофан, вот гадом буду, днем к склепу шастали те пацаны, которых я засёк, когда мы ящики из машины таскали.
– Ну, ты – баклан! Чё ж не поймал пацанов? Удавить надо было сразу, да прикопать здесь, чтобы никто не нашел. Не ишачили бы сейчас с этими ящиками. Из-за них и перед господином Вольфом объясняться придется, почему их перепрятать надо.
– Да, я Куцему шепнул тогда. А он разорался, будто мне пацаны по пьянке привиделись. Поехали отсюда, орёт. Ну, и всё. Мне чё, больше всех надо? А ты, за каким лешим про господина Вольфа вякаешь? Язык развязался? Смотри, боком выйдет!
В склеп спустились четверо. Резко пахнуло крепким перегаром водки и дешевого курева. Чиркнула спичка, на мгновение выхватившая из темноты штабель.
– Давайте ящики наружу выставим, а потом к машине таскать будем, – предложил кто-то.
Остальные согласились. С сопением и матерщиной они взялись за ящики.
Вдруг внутри склепа вспыхнул свет электрических фонарей, освещая фигуры уголовников, слепя им глаза. Раздались властные команды:
– Всем стоять! Руки за голову! Не шевелиться! Вы арестованы!
Один из уголовников рванулся наверх с криком:
– Куцый, атас! Здесь облава!
Его тут же успокоили ударом под дых и объяснили:
– Куцый твой уже сидит в КПЗ. Показания на вас, придурков, даёт. А ну, выходи по одному наверх! Руки за голову, кому сказано! Выполнять приказ, если жизнь дорога. Стрелять будем без предупреждения.
Резкие команды возымели действие. У двери склепа ошалевших от неожиданности уголовников встречали сотрудники из группы захвата. Обыскивали, отбирая кастеты, финки, обрезы, наганы, вели к машинам.
Операция по задержанию «призраков Смоленского кладбища» завершилась успешно.
Илья Дроканов. Редактировал Bond Voyage.
Все главы романа читайте здесь.
=====================================
Дамы и Господа! Если публикация понравилась, не забудьте поставить автору лайк и написать комментарий. Он старался для вас, порадуйте его тоже. Если есть друг или знакомый, не забудьте ему отправить ссылку. Спасибо за внимание.
===================================================
Желающим приобрести роман "Канал. Война на истощение" с авторской надписью обращаться aviator-vd@yandex.ru
===================================================
Желающим приобрести повесть "Две жизни офицера Де Бура" с авторской надписью обращаться dimgai@mail.ru
======================================================