Наступил день Крещения. Дарья накануне все припасла. Себе и Ивану одежду на выход, Романку шубейку принесла из чулана. Не больно гулять зимой ходит. Дома всегда сидит. Вот и вынесла мать шубенку его в чулан, чтоб не затерлась.
Дед Матвей внуку шубу сшил сам, еще в том году. Овчины выбрал помягче да полегче. Все равно ведь дите в морозы гулять не будет. Не к чему ему шубу толстую до тяжелую. Памятуя, что быстро ребята растут, шил шубенку на вырост, чтоб зимы на четыре хватило, а то и на пять.
Как шуба нагрелась, примерила ее Дарья на сына. Батюшки светы, она и нынче-то ему почти до пят.
- Ничего, зато не продует нигде, - крякнул довольно дедушка - Длинная, не короткая. Зато, глико, легкая какая, как перышко. А валенки-то ему надень, в которых по дому ходит. Мягонькие. В новых-то много не находишь. Караваниться начнет, что устал, ноги болят.
- Ох, Романко, мы тебя как на сварьбу собираем, - засмеялась Дарья - На вот малахай на голову надень.
Она протянула сыну ушанку, тоже дедом сшитую. Роман послушно выполнял все, что говорила мать. Нравится, не нравится, а терпеть надо. Начни противиться, так не возьмут с собой да и все. Скажут, чтоб дома с дедушкой сидел. А он так ждет завтрашний день. Не поверил было своему счастью, когда мать сказала, что его с собой в город возьмут. И все эти дни боялся, а вдруг передумают. Мало ли чего большим втемяшится в голову.
Мать велела сынишке пройти по избе. Тот послушно зашагал, с непривычки путаясь в длинных полах шубы.
- Ох, Дарья, баской какой парнишко-то у вас, перекрестился дед. - Ты ему булавку пристегни, чтоб не сглазили ненароком.
Ух, наконец-то с примеркой нарядов было закончено и Романко вздохнул с облегчением. Теперь только бы скорее завтрашний день наступил. Ночью ему приснилось, что отец с матерью уехали, а про него забыли. Романко с ужасом подскочил на печи. Темнота. Дедушка рядышком храпит. Услышал, что внук загамазился, проснулся.
- Тебе чего не спится? Ночь на дворе.
- Я думал, что тятенька уехал.
- Спи, не уедет без тебя.
Матвей обнял внучка, тот успокоился и снова уснул беззаботным детским сном.
Чтобы уехать пораньше, Дарья наняла соседскую девку Нюрку, чтобы со скотиной у них убралась утром, да печь протопила. Хотелось Дарье попасть на базар с самого утра, когда товар привозят со всех сторон.
Встали рано. Перед дорогой поели , чтоб не с пустым брюхом ехать в город. Романко спит да спит. Не слышит, как взрослые собираются.
- Ишь, разоспался. Ночью-то то и дело подскакивал. Буди давай, Дарья, али оставите дома.
- Что ты, тятенька, баешь. Реву-то будет. Видел, чай, как вчера наряжался.
Дарья встала на приступок, потрясла легонечко. Романко спросонья ничего не понял. Но в тот же миг вспомнил, что они же сегодня поедут. Подскочил, как ошпаренный и скатился с печи вперед матери.
Долго не собирались. Все припасено, все готово. Пока отец запрягал Игреньку, Роман и поесть успел, и одеться. Вышли на улицу. Игрень уже запряженный в сибирочку стоит. Дарья уселась поудобнее, поближе к себе Романа прижала, чтоб не замерз. Закутались в тулуп. Иван тронул вожжи и Игренька рванул вперед.
Выехали к Фадину на дорогу, и помчались саночки. Русская Лиса, потом Кубашево, Исаково. Деревни мелькали, как верстовые столбы. Ну как таким жеребцом не гордиться. Бежит и устали не знает. Разве для него семнадцать верст дорога. Он бы и дальше бежал рысью, да в город уже приехали. Пришлось потише ехать. Не дай Бог, какой-нибудь зевака под копыто попадет.
Роман дорогой пригрелся, только посапывал. Удивился, когда мать его будить стала.
- Мы чё, уже приехали? Так быстро. бормотал он.
- Эх ты, всю дорогу проспал. - рассмеялся отец.
На улице только начинало светать. Люди, словно тени, шли в сторону базарной площади. Иван сдерживал своего коня. Бабы с корзинками, мужики с заплечными мешками шли посреди дороги. Приходилось кричать, чтоб разошлись. Окрики эти особо никого не пугали, как шли, так и продолжали идти
Впереди шла баба с корзиной, завязанной сверху платком. А поверх корзинки торчала гусиная голова. Гусю явно не нравилось такое передвижение в корзинке, он сердился и ругался на своем гусином языке. Он пытался выбраться из под ненавистного платка. Баба останавливалась, поправляла, завязывала платок потуже. И уж не рада была. Лучше бы заколола, да тушкой продала. А тут столько мученья с ним, а продаст, так то на то и выйдет.
- Смотри, Романко, гуся на базар несут продавать. - показала Дарья сыну.
Игрень потихоньку пробирался через людской поток. Как бы там ни было, но услышав его нетерпеливое фырканье, люди расступались, пропускали вперед. Да и бесконечные окрики Ивана, чтобы расступились, имели свое действие.
На подъезде к базару подъехали к привязи. Еще и место чуть нашли, где привязать.
- Не зря сегодня поехали, смотри, базар какой большой.
У базарных ворот стоял целый ряд нищих. Дарья подумала, что взять надо было кучсочков хлеба из дома, чтобы подать. Да их тут столько много. Всем не подашь. За воротами стало как-то попросторнее. Торговцы заняли свои ряды, покупатели степенно ходили между рядов. Мясной ряд, молочный не интересовали Ивана. Они пошли туда, где продают зерно, муку.
Иван хотел прицениться. что и почем. У Дарьи загорелись глаза, когда увидела мешки с пшеничной мукой. Дома белой муки оставалось мало. Поэтому и пироги она, почитай не пекла. Теперь разве что на Пасху. Она подтолкнула Ивана, чтоб спросил, почем продают. Хозяин бойко ответил.
- Четыре рубля пуд.
- Да Бог с тобой, где такие цены. Окстись. Три с полтиной красная цена ей. А то и еще меньше.
- Будешь брать, так уступлю немного. Пшеницу-то в Сибири покупали. Зернышко одно к одному. Как золото. И мука хорошая.
- Ладно, посмотрим еще. Не расхватают у тебя по такой-то цене. Обратно домой повезешь. - угрюмо пообещал продавцу Иван.
На улице уже совсем рассвело. Солнышко радовалось праздничному дню. Звенели колокола в Царевосанчурских церквях. Где-то недалеко трещали трещотки, слышался свист свистулек на разные голоса. Посреди базарной площади стояла маленькая каруселька с четырьмя раскрашенными коняшками. Возле карусели толпилась ребятня. Дарья подумала, что потом Романа надо будет прокатить на карусели.
А народ все прибывал да прибывал. Иван словно прочитал ее мысли. Вытащил из кармана несколько монеток, протянул Дарье.
- Прокати Романка-то. А я пока к лошадям да коровам схожу. Там гляну чё почем торгуют. Тут меня ждите. Я вас найду.
Дарья протиснулась сквозь толпу ребятишек, протягивающих свои копеечки. Все хотели прокатиться. Роман только у самой карусельки понял, какое чудо ожидает его. Глаза засветились от восторга. Дарья усадила сына на лошадку верхом, сказала, что будет стоять тут и чтоб Роман ничего не боялся. А он и не боялся. Чего тут страшиться-то. Лошадки медленно двигались по кругу. Мама стояла рядышком. Он горделиво посматривал на детей, оставшихся внизу.
Ну вот, только раскатался, как карусель остановилась. Ему даже захотелось немного зареветь. Но вовремя вспомнил, что уросить нельзя. Сколько еще всего впереди. А тут мама рассердится и никуда больше с ним не пойдет. Роман сам слез с коняшки, спустился по ступенькам к маме.
- Ну как, не забоялся? - Спросила его Дарья.
- Нет, только мало покатали.
Дарья рассмеялась. Вытерла подолом юбки его раскрасневшийся нос.
- Пойдем, сейчас еще свистульку тебе куплю.
Со свистульками ходили несколько торговцев, тут же возле карусели. У мальчишки разбежались глаза. Он не знал какую выбрать. Разные, из глины и из дерева, раскрашенные в яркие цвета и белые. Будь его воля, он бы все забрал. Но стоял сложный выбор выбрать из всех одну.
Продавцы наперебой предлагали посвистеть то в одну, то в другую, давали в руки, чтобы подержал в руках. Романко в конец растерялся и посмотрел на мать. Та пришла на выручку.
- Давай вот эту. Смотри, как птичка. И свистит звонко, переливается.
Как не поверить маме. Выбор был сделан. Тут же продавали тряпичных кукол, деревянные игрушки. Роман было потянулся к этому ряду, на Дарья благоразумно отвела сына в другую сторону. Слишком велик соблазн, а ей трудно будет устоять и не потратить деньги на безделушку.
Издалека Дарья увидела знакомую походку Ивана и пошла к нему навстречу. Иван в руках нес двух красных петушков на палочке.
- А два-то зачем? - удивилась Дарья.
- Тебе да Романку.
Вокруг базарной площади работали лавки с разным товаром.
- Иван, давай в обувную лавку зайдем. Сапоги тебе купим. Те уж старенькие, отцу отдашь или сам за все носить будешь.
Так и сделали. Долго ходили, примерялись да присматривались. Иван наконец подобрал яловые сапоги за пять рублей с полтиной, потом поторговался, выторговал десять копеек. Довольный удачной покупкой, повесил сапоги наперевес через плечо и пошли дальше.
В мануфактурную лавку он даже заходить не стал. Отправил одну Дарью. Все равно он ничего не смыслит в бабских товарах. Вместе с Романом они остались ждать мать на улице. Видно было, что парнишка уже порядком подустал но не высказывал этого.
Рядышком стояла лошадь, привязанная прямо к крыльцу. Хозяев рядом не было. Иван посадил Романка в сани, с самого краешка, рассудив, что хозяин не осерчает, что без спросу сели.
Ивану показалось, что прошло очень много времени, пока Дарья, нагруженная пакетами и котомками не вышла из лавки.
- Ты денег-то где взяла. Я тебе ведь мало дал, Думал только поглядишь.
- У меня свои были. Не в частом бывании я здесь бываю. Вот и отвела душеньку. Не ругайся уж больно-то.
Потом они зашли еще в скобяную лавку, в бакалею. Покупки чуть помещались в руках. Устали все. Еще эти покупки в руках тяготили. Пошли к выходу. С облегчением уложили все в сибирку. Иван подумал и сказал, что все таки купит муки пуд. Не дело это до последней пылинки доживать.
- Ой, тятенька-то ругаться будет. Скажет съездили, сколь денег профукали.
- Не будет. Ты свои-то булавки, иголки ему не показывай. Сразу в чулан занеси.
- Да что, ты, я скрывать не буду. Как это обманывать. Пусть ругает меня. Ты-то тут не виноват.
Дарья с Романом остались ждать, Иван вернулся за мукой. Пришел быстро, довольный.
- Сторговался с мужиком. Пуд за три сорок отдал. Считай шестьдесят копеек выторговал.
Они изрядно проголодались Время уж за полдень перевалило. Иван даже предложил зайти поесть в трактир. Дарья только руками замахала.
- Ты чего, сколько деньжищь то надо по трактирам ходить. Да и как туда пойдем, куда товар денем. Оставишь в санях, так украдут. Доедем, не баре, до дому. Там и наедимся досыта.
Но когда проезжали мимо пекарни, где аж голова закружилась от запаха свежевыпеченного хлеба, Иван остановил Игреньку. Зашел в пекарню и купил каравай белого хлеба, да всем троим по булочке с маком. Все было только что из печки. Каравай закутали в тулуп, чтоб домой теплым привезти, а булочки тут же съели.
Ну вот, теперь и домой можно ехать.
- Давай, Игренька, домой ступай! Нооо!. - зычно крикнул хозяин. А больше и делать ничего не надо. Дорогу домой Игренька всегда помнил.