Продолжение. Начало здесь.
Видя, что мать настроена по-боевому, Коля не стал капризничать и пререкаться. После ужина убрал со стола, помыл посуду, потом расставил её по местам и даже протёр на кухне пол, как это всегда делала мама. Пока он всё это делал, в голове вертелись всякие разные мысли:
«Конечно, по-свински мы поступили. Мне хоть не надо было доедать последнюю котлету. Но после восьми уроков в школе так есть хотелось, что я даже ни о чём не подумал. А этот, Иудушка (Коля не знал, кто это такой, но очень уж имя это, на его взгляд, подходило отцу, а мать всегда так его называла, когда он заводил свои нудные нотации), хоть бы предупредил, что матери надо чего-то оставить! Как придёт с работы, так сразу на диван: он, видите ли, отдыхает и расслабляется после трудового дня. Или мозг выносит своими моралями. Да я и сам хорош! Больше никогда так не поступлю».
На следующее утро Зина встала рано, как обычно. Приготовила омлет и бутерброды на всех. Они с Николаем позавтракали и ушли, а Михаил ещё спал: ему во вторую смену. Выспавшись, хозяин прошествовал в ванную, потом, напевая себе под нос, на кухню. Доев свою порцию бутербродов и омлета, Михаил прошёл в гостиную и улёгся на диван смотреть телевизор. Снова задремал.
Когда пришло время собираться на работу, кормилец семьи снова пошёл на кухню «хлеба кушати да пообедати» перед выходом из дома и взять из холодильника приготовленный женой контейнер с перекусом.
Каково же было его удивление, когда он не обнаружил в холодильнике ни супа с борщом, ни тефтелей с рисом рассыпчатым, ни курочки поджаристой с картошечкой, ни голубцов сочных, в свежих томатах тушенных; ни, на худой конец, сосисок с макаронами!
Миша от такого поворота крякнул, пукнул и закрыл холодильник. Помотал головой и снова заглянул внутрь большого белого железного ящика: потому как легче ему было поверить в свою слепоту, чем в непостижимое коварство жены. Но, как ни плюскал он глазами, кастрюли, наполненные вкусностями, в холодильнике не появлялись.
И в третий раз Мишаня открыл холодильник! Ну не может, не может такого быть, чтобы его законная жена, богом данная, чтобы ублажать своего супруга и угождать ему по-всякому; его Зина, которой он доверил самое дорогое – тело своё, здоровье и душевное спокойствие, проявила такое коварство!
«Нет, что хотите со мной делайте, но не поверю! А!!! Наверное, на балкон вынесла! Конечно! Всё было ещё горячее, потому в холодильник и не поставила – нельзя! Вот молодец, жена! Вот умница! Рачительная хозяюшка!» - сердце затрепыхало от счастья.
Однако на балконе тоже ничего съедобного не оказалось…
Миша пошёл в гостиную и лёг на диван.
«Что делать? Как пережить такую подлость? Нет, этого не может быть! Я, наверное, что-то не так понял. Или не там смотрел. Позвоню и всё узнаю».
Зина долго не брала трубку. Только с третьего раза ответила:
- Ну? Чего трезвонишь? Я, между прочим, работаю!
- Зинуль, тут такое дело… Я это… Что-то я не вижу обеда в холодильнике. Да и контейнера с перекусом тоже… Вроде бы…
- Не видишь?! – воскликнула Зина так, показалось Михаилу, как будто сто процентов она его туда ставила; он воспрял духом. – А ты его туда ставил?
- Я? Нет! – не понял иронии муж. – А ты, Зин?
- И я нет.
- Как это, Зин? И что мне теперь?
- А вот так! В воспитательных целях! Не знаешь, что делать? На работу шуруй. А то опоздаешь!
- Я ж голодный, Зин… - но жена уже отключила телефон.
Мишаня снова лёг на диван. Руки сложил на животе. В животе урчало. Ещё бы! Впервые за пятнадцать лет супружеской жизни организм кормильца и добытчика сбился с настроек завтраков, обедов и ужинов. Михаил понял, что работать он сегодня не сможет. Надо предупредить бригадира.
- Семёныч, слышь, что? – еле проговорил убитый горем бедолага. – Я это… Помираю я… Сердце… сейчас остановится. Не приду я на работу сегодня… А может, и никогда…
И Миша заплакал.
- Ты что, один дома? Может, скорую тебе вызвать? – заволновался Семёныч.
- Уже, уже вызвали… Всё, отключаюсь я…
- Ты держись там, Мишаня!
Полежал-полежал Мишаня на диване, да и опять пошёл на кухню, потому как есть-то хочется. Нашёл хлеб, в морозилке – завалящий кусочек сала, достал вчерашнюю банку с помидорами. Пока резал мёрзлое сало, порезал палец. Разозлился. От соли защипало ранку – чуть было не всплакнул. Поел. Можно и так сказать. Вскипятил чайник и доел хлеб с вареньем. Снова пошёл лёг.
«Кажись, не умру, - подумал. – Никак мне помирать сейчас нельзя! Я же должен в глаза её бессовестные посмотреть! В воспитательных целях (это он жену передразнил, покручивая в воздухе руками, как это делают, изображая женские манеры)! Ишь, до чего дошло! Воспитывать она меня вздумала! Я те повоспитываю! Семерым закажешь мужа родного воспитывать! Да и за что меня воспитывать?!! Я ли не хорош?! Не пью, по бабам не шляюсь, с дружками по баням не хожу, на рыбалке все выходные не пропадаю. Что ещё надо-то? А?! С работы – домой! Из дома – на работу! Всё! Других и маршрутов не знаю! А ей всё не так! Да другие бабы меня бы с руками оторвали! А я ведь ей, Зинаиде, достался! Можно сказать, счастливый билет вытянула! А вечера у нас какие задушевные! Зина или на кухне что стряпает, или гладит бельё, или полы моет, а я ей о праведной семейной жизни рассуждения рассуждаю, или там о воспитании детей, или о достойном женском поведении внушаю – одним словом, сею разумное… Эх!»
И вот на этой ноте разочарования добродетельный муж снова уснул. А как же не уснуть, так перенервничавши и чуть не умерши с голоду?
Продолжение следует.
Спасибо, что вы со мной. 🎀