У Зины внутри всё клокотало!
«Просила же по-человечески: Миша, сходи на родительское собрание в школу! Я бы и сама забежала, но не успею я сегодня. У нас ведь всегда по понедельникам вечерние пятиминутки, поэтому я никак не смогу вырваться с работы раньше! Нет! Не сходил! Ну вот как с этим человеком можно разговаривать?! Не муж, а просто чурбан какой-то!
А она звонит: почему никто из родителей не явился на собрание?! Вы знаете, что и учёба, и поведение вашего сына оставляют желать лучшего? С одной стороны начальник распекает, а с другой – классная эта: ду-ду-ду, ду-ду-ду! И так хотелось послать их обоих по короткому адресу, а никак ведь нельзя!»
Так думала Зина, идя домой с работы. Ей казалось, что, переступив порог квартиры, она в клочья поразрывает и сына, и мужа. Такая она была злая.
Пятнадцать лет как Зинаида замужем за Михаилом. Сыну уже четырнадцать лет в этом году стукнуло. Возраст сложный у ребёнка: учиться не хочет, дерзит и учителям, и родителям. А папаше – хоть бы что! Как будто это не его сын школу прогуливает, двойки приносит, с бабульками не здоровается, дверями хлопает, огрызается…
А Зине – хоть разорвись. На работе один дурдом, дома – другой! Да если бы Миша не отлынивал от воспитания собственного ребёнка, может, Коленька и не был бы таким безответственным. И что ж за отец такой: ни с сыном поговорить; ни дело какое мужское затеять, чтобы мальчика, так сказать, приобщать; ни спортом пойти во дворе позаниматься, опять же здоровья и тесного сближения ради.
- Михаил! Николай! Едри-т вашу за ногу! Идите сюда! – огласила Зинаида квартиру, предварительно громко хлопнув дверью. Она привыкла на своей стройке повелевать мужиками, там и голос, пугающий всё живое, выработала.
Ответом женщине была полнейшая тишина. Побросав одежду и обувь, хозяйка энергичным шагом прошла сначала в комнату сына. Тот лежал на диване в наушниках с закрытыми глазами и в такт музыке дрыгал ногами. Мать быстро вернула его в реальность, сорвав наушники. Надавала чаду подзатыльников, пригрозила ещё отцовским ремнём и отправила этого худого верзилу выносить мусор и в подвал за картошкой.
- Мам, ты чё?! И мусор я давно вынес, и картошки принёс! - уворачивался Коля от материнских шлепков.
- Тогда иди ещё морковки принеси и свёклы!
- А сразу нельзя было сказать, чтобы по сто раз не бегать? – огрызнулся сын, но пошёл.
Наступила очередь расправы над мужем. Пока зло не отошло, Зина быстренько двинулась в гостиную. Миша лежал на диване и, казалось, дремал. Как будто переполох в квартире не достигал его ушей. Подойдя к дивану, женщина далеко не вежливо ткнула мужа в бок. Тот открыл глаза, привстал и сказал, не замечая весьма возбуждённого состояния жены:
- А, Зинуль! Ты пришла! Ну наконец-то! Очень я тебя заждался! И проголодался, и скучал.
- Почему ты не сходил на родительское собрание в школу?! – не обращая внимания на ласковый лепет суженого, рявкнула жена. – Я же тебя просила! Как человека! И утром ещё раз предупредила.
- Так это, Зин… Это ж не моя обязанность – воспитание детей. Природой так устроено, дорогая, что женское это дело, женское. И в радость оно женщинам, и в удовольствие: за чадами своими любезными присматривать, поить-кормить их, и на путь истинный наставлять, - и Миша многозначительно поднял вверх указательный палец.
- Ты мне тут Иудушку Головлёва из себя не строй! – и Зина со всего размаху стукнула по поднятой руке мужа наушниками сына, которые забыла оставить в его комнате. – В кои-то веки надо было сходить в школу, и то ты отлыниваешь! Да я бы и сама пошла, чем выслушивать эти твои разглагольствования. Но не могла я сегодня! Понимаешь?! НЕ-МОГ-ЛА!!! А ты ведь с обеда сегодня дома! Лежишь колом на диване, а на собрание не удосужился поднять свой тощий зад!
- А всё почему, Зиночка? А потому что не умеешь ты правильно распределять своё время, - снова завёл свою назидательную шарманку Михаил. – От этого все твои проблемы. Потому ты и не могла. А если бы был у тебя ум, да пораскинула ты им, то и успевать бы всё могла.
У Зины заболела голова. От нервотрёпки на работе, от звонка классной, от стыда за сына, и от какой-то противоестественной толстокожести мужа. С ним всегда было так: если он чего-то не захочет, то хоть тут обрушивайтесь горы и раскалывайся земля – он этого не сделает. Но при этом вынесет тебе мозг своей демагогией. Поговорить о чём-либо с ним было нельзя. Такое ощущение складывалось, что или ты разговариваешь с каким-то истуканом, или ты сама дебилоид.
Так было и сейчас. Зина тяжело поднялась с дивана, так ничего и не добившись от мужа и проглотив свою злость, и сказала:
- Ладно… Пойдёмте есть. Коля, - крикнула она, - идём ужинать!
- Так ужинать-то нечего, - заглянул сын в гостиную.
- Как нечего? Я утром целую кастрюлю борща сварила и котлет нажарила.
- Зинуль, я же сегодня с обеда дома. Ты разве забыла? Два раза покушал. Так что, милая жёнушка, иди скоренько готовь ужин родному мужу и сыну, - ласково пожурил Миша жену.
- Ты два раза покушал, - передразнил сын, - а мне после школы досталась тарелка борща и одна котлета.
- Видишь, Зин, до чего ты довела?! – обратил Михаил скорбный взгляд на жену после слов Коли. – Видишь, какое вопиющее неуважение к отцу! Отцу!!! Который его поит и кормит и всем обеспечивает! И пример праведной жизни показывает! Ты виновата! Не объяснила сыну, не внушила ему, что отца надо почитать и уважать, не перечить никогда и во всём подчиняться! А хочешь, чтобы я ходил в школу и получал укоры, адресованные тебе. Неправильно это, Зин!
- Ну, завёлся! – буркнул Коля и ушёл в свою комнату.
Зина, голодная, расстроенная, вымотанная за рабочий день и особенно за вечер в семейном кругу, пошла на кухню и стала к плите.
Увиваясь на кухне, женщина думала: «Как же так? Почему я обо всех забочусь, всем угождаю, всем иду навстречу, а обо мне, как выяснилось, позаботиться некому? Что муж, что сын… Сами всё съели, а о жене и матери и не подумали даже! Кто я для них? Родной человек? Скорее, обслуживающий персонал… Где я ошиблась? Когда упустила переломный момент? Миша с обеда лежит на диване, и ему даже в голову не приходит мысль, что я приду усталая, голодная, что мне надо помочь… Нет, он лежит и ждёт, когда его, барина, обслужат. Ещё и морали мне читает! Надо-ка менять порядки, пока не поздно».
Она быстро приготовила макароны с курицей и открыла банку маринованных помидоров. Позвала всех ужинать.
- Вот, Зинуль, и молодца! Ты у меня хозяюшка. Особенно, когда вину за собой чувствуешь! – радостно потирал руки Михаил, вдыхая аппетитные запахи. – Ты это, до Кольки-то донеси, как отца любить надо.
- А ты не думал, Миша, что сын тебя не уважает потому, что не за что тебя уважать-то? – устало спросила Зинаида.
- Что ты говоришь-то такое? – Михаил от изумления уронил вилку, и она звякнула о тарелку.
- Ты прекрасно слышал.
- Зина! Я не позволю! Порочить имя отца и хозяина! Ты мне это брось! А не то…
- Что «не то»? Что ты можешь мне сделать? Не будешь отдавать зарплату? Да чихала я на неё! Я на своей стройке в три раза больше получаю. А если надо, то и подхалтурить могу! Чем ещё ты мне можешь угрожать? Не будешь мне по дому помогать? Так ты этого никогда и не делал! В отпуск меня не повезёшь? Так мы всегда за мои деньги отдыхали! Так что сядь и рот закрой, «хозяин»!
- Давно пора было его осадить, - сказал Коля.
- Ты тоже много не выступай! – повернула Зина голову к сыну. – В течение нескольких дней я обдумаю нашу дальнейшую жизнь и сообщу вам обоим своё решение. Имейте в виду: так, как раньше, уже не будет! Приятного аппетита!!!
Зина встала из-за стола и направилась к выходу из кухни. Уходя, она бросила:
- Убирает со стола и моет посуду сегодня Коля!
Мужчины наклонились над своими тарелками и без особого аппетита принялись молча есть.
Продолжение здесь.
Спасибо, что вы со мной. 🎀