Интервью с актёром, режиссёром, основателем и художественным руководителем Театрального товарищества «Завод» Александром Аладышевым — о том, каким должен быть театр сегодня, чтобы оставаться живым и нужным. Он делится опытом создания междисциплинарных спектаклей, которые выходят за рамки привычного: постановки рождаются не в классических театральных залах, а на ледовых аренах, в заброшенных цехах, на нестандартных локациях, становясь частью живой среды.
Это интервью о стремлении сделать театр пространством настоящего разговора — не только для «театралов», но и для тех, кто давно отдалился от искусства. Через призму классических текстов, документального и музыкального театра. «Завод» ищет живые и честные формы выражения, в которых зритель узнаёт себя. Особое внимание — проекту «Чернобыль» и силе театра объединять людей самых разных взглядов и судеб.
Театральное товарищество "Завод" независимый современный театральный проект
— Мы хотим давать не просто возможность созерцать, а создавать опыт сильного сопереживания у зрителя, который может послужить поводом для личностного изменения, переосмысления и даже изменения прежних убеждений, открытие нового себя и мира вокруг. Это и есть наша главная миссия. (с)
— Александр, какой театр нужен сейчас? Как сделать так, чтобы он не был только зрелищем, а стал пространством настоящего разговора?
— С самого начала, когда родилось Театральное товарищество «Завод», мне было очень интересно: как сделать так, чтобы театральным искусством интересовались не только «условные театралы»? Чтобы он стал актуален и для тех, кто обычно далёк от театра — кому он не интересен или кто в нём разочаровался. В моём окружении были такие люди — умные, чувствительные, — но они не видели в театре ничего своего.
Поэтому мы решили делать междисциплинарные проекты. Это и музыкальный театр, и разные поджанры, включая site-specific — спектакли на необычных площадках. Это эксперименты с документальным театром. Это работа с классическими произведениями, но через призму сегодняшнего дня.
Site-specific, тип произведений искусства 20–21 вв. Создаются для конкретного места и настолько обусловлены своим расположением, что они не могут быть перемещены без потери смысловых и пластических качеств. Site-specific не только размещается в пространстве, но и использует его в качестве своего материала. Может существовать в городской среде, в интерьере, в природном окружении, иметь форму инсталляции, перформанса, использовать различные выразительные средства, включая цифровые.
Заброшенный цех, старинный особняк, улица, мчащийся поезд, бескрайнее поле, индустриальное пространство — сценой может быть что угодно. Идея вырастает из пространства или же пространство служит инсайтом к идее проекта.
Для нас это всё — пространство поиска. Пространство, где театр может говорить на равных с человеком, где он становится живым, важным, настоящим.
Здесь, конечно, важна не только зрелищность — идея и суть стоят в центре. Во всех наших проектах, так или иначе, мы говорим о человеке. О духовности — как о сути человеческой природы. Особенно сегодня, когда в России реальность стала не просто контекстом, а чем-то глубоко личным и неизбежным. Мы живём в этой реальности, и она нас формирует.
Понятия «человек», «сострадание», «прощение», «попытка понять непонятное», «осознать то, что вызывает отторжение» — всё это становится ключевыми темами. Это сложные, порой болезненные вопросы, но именно театр даёт возможность говорить о них здесь и сейчас.
— Театр — это не просто визуальная форма. Это форма, наполненная идеей. Форма и идея в нём неотделимы.
Это всегда поиск. Потому что всё живое — не про повторение. Каждый раз нужно ставить себе новые задачи, заново открывать глаза миру, задавать вопросы. Иногда — искать новые ответы, а иногда — приходить к тем же самым, но уже через собственный опыт. Не потому, что «это и так понятно», а потому что ты прошёл этот путь.
Это похоже на разговор с ребёнком. Он задаёт, казалось бы, очевидный вопрос — а ты вдруг понимаешь, что ответ не так уж прост. И вот вы вместе ищете его. И даже если находите то же самое, что знали раньше, — это уже не просто информация. Это знание, которое теперь живёт в тебе.
Мы, на самом деле, не знаем, насколько сильно театр влияет на личность. Как и искусство вообще. Мы можем только верить в это. И мы верим.
Мы стараемся делать каждую вещь честно, глубоко. И, кажется, у нас есть поводы для надежды. Потому что после спектаклей что-то меняется — в подростках, во взрослых. Не всегда в том, что они говорят, а в том, какими они становятся.
Нас волнует поиск «живого» театра в современном мире, перенасыщенном информацией, эмоциями, агрессией. Мы ищем способ разговаривать с человеком про «тихие вещи» в камерной атмосфере или же в масштабах больших проектов.
Вот эта возможность говорить по-новому, привлекать новую и самую разностороннюю аудиторию, и что самое важное, слышать их изменения, это и является тем, что движет мной и проектом ТТ Завод.
Александр Аладышев,
основатель ТТ Завод
— Как вы совмещаете работу в государственном и независимом театре? В чём разница между ними?
— Вы знаете, я как актёр уже больше пятнадцати лет работаю в государственном театре. А последние четыре года — сейчас уже пятый — я в команде Театрального товарищества «Завод». И для меня границы между классическим и современным театром немного стёрты. Может, это профессиональная деформация, а может — просто моя личная точка зрения.
У меня есть своё внутреннее понятие современности. И, честно говоря, каждый раз, когда мы делаем спектакль, я задумываюсь: а достаточно ли он современный? Потому что, когда ты занимаешься постановкой, ты вкладываешь в неё себя — свои мысли, энергию, всё, что видишь, слышишь, во что веришь. Это становится личным.
Даже если мы говорим о независимом театральном объединении, мы всё равно находимся в общем культурном поле. Мы зависим от поддержки. Это могут быть зрители, которые покупают билеты, наши друзья, спонсоры, партнёры. Но также — и государственные гранты: как федеральные, так и региональные.
— Что значит быть современным театром сегодня, особенно без собственной площадки и постоянного штата?
— У нас нет собственного театрального здания. Нет постоянной технической базы. Нет стабильного состава артистов. Сейчас уже есть постоянные сотрудники — например, те, кто занимается продвижением и социальными сетями. А для независимого театра это очень важно — это способ живого контакта со зрителем.
Театр вообще — дорогое искусство, даже если проект лишь немного превышает средний масштаб. А у нас есть и крупные постановки. Например, «Чернобыль», «Смешные человечки» или «Реставратор» — спектакль, посвящённый самой профессии реставратора. Людям, благодаря которым мы сегодня можем любоваться архитектурой, картинами, книгами — всем тем, что сохранилось до наших дней.
Смешные человечки
Вариации на тему фантастического рассказа «Сон смешного человека» Ф.М.Достоевского, в которых начинаешь задавать себе вопросы, отыскивать то важное, что не замечаешь в суете дня, держаться за это и не падать духом. Оставаться Человеком между людьми, что бы не происходило… Навсегда. (с) ТТ Завод
Такие проекты, как «Реставратор» или «Чернобыль», требуют серьёзных ресурсов. И без финансовой поддержки мы, как независимый театр, не смогли бы их реализовать. Конечно, было бы проще, если бы у нас было собственное здание, техническая база, стабильный штат, зарплаты, которые можно планировать. Но этого пока нет. И это — объективный минус.
Чернобыль. Путешествие с ангелом
Чернобыль – одна из крупнейших катастроф в истории атомной энергетики, случившаяся 35 лет назад. Наш спектакль-мистерия – возможность эмоциональным театральным языком рассказать об этом событии, которое касается абсолютно каждого человека в мире и останется с нашими потомками на многие поколения вперед.
Сценарий спектакля написан на основе воспоминаний очевидцев трагедии: интервью ликвидаторов, журналистов, врачей, ученых. (с) ТТ Завод
— В чём преимущества и сложности работы в независимом театре?
— За эти четыре года я понял: мы мобильны. Мы быстрее. У нас меньше согласований — нас меньше, мы независимы и можем быстро придумать идею, обсудить её, договориться и воплотить в жизнь. Это — свобода.
Но — повторюсь — даже при всей свободе невозможно делать такие проекты без финансирования. И в этом наша постоянная задача: не просто творить, а ещё и находить ресурсы, чтобы это творчество стало возможным.
— Какие формы вам особенно близки в рамках «Завода»: драматические спектакли, пластические перформансы, музыкальные постановки? Или, может быть, вы стремитесь к синтезу жанров?
— Мне всегда было немного обидно, когда я приглашал людей на условный классический спектакль, а их это особо не трогало. Я задавал себе вопрос — почему? Начал много об этом думать, общаться с музыкантами, режиссёрами. Постепенно стало ясно: люди приходят в театр, но не видят в спектаклях себя. Не узнают в них ту жизнь, которой они живут.
Когда я читаю Достоевского — мне это интересно. Я люблю литературу, искусство, поэзию. Но когда человек приходит на наши спектакли, для него это становится открытием — потому что мы используем новые, понятные, живые средства выразительности.
Проекты «Завода» проходят на разных локациях, и нам это очень нравится. Наши учителя XX века говорили: театр — это коврик и актёр, который встал на него и начал действовать. Театр — это что-то живое, то, что может касаться каждого. Конечно, место тоже многое определяет — иногда даже тему спектакля.
Когда мы играли постановку в заброшенном цеху, построенном ещё в 50-е годы, это был совершенно иной опыт. Особенно когда температура в помещении — всего восемь градусов, и отопления нет. Зрители, артисты — все сидят в этом холоде. Это неудобно, но это работает на историю, на атмосферу. Такой вайб нам и нужен.
Мы даже играли на ледовой арене — это был абсолютный эксперимент. Мы сознательно отказались от коньков, не хотели делать ледовое шоу или что-то цирковое. Нам не хотелось уходить в чисто развлекательный формат. Мы не меняли ни слова.
И обратная связь от зрителей была потрясающей: многие впервые поняли Достоевского. Один подросток, четырнадцатилетний, сказал маме: "Ну наконец-то вы меня на что-то нормальное привели".
Я понимаю, что обожаю творчество, театр, музыку, живопись — но мне всегда было немного тесно в рамках. В рамках классического театра или, наоборот, чисто экспериментального, где иногда даже нет сюжета или действия. Где-то ты находишься в нулевой позиции, а где-то, наоборот, полностью растворяешься в процессе. И да, это действительно важные моменты, но для меня они скорее про тренинг, чем про сам продукт творчества.
Под каждый творческий замысел подбирается уникальная команда актеров, режиссёров, артистов, художников, музыкантов, хореографов-постановщиков, саунд-дизайнеров, декораторов. К созданию привлекаются самые различные творческие силы — от признанных мастеров до начинающих специалистов.
— Александр, можете вспомнить постановку или событие «Завода», которое для вас стало настоящей проверкой смысла — ради чего всё это? Тот момент, когда вы поняли: «Да, это и есть театр, который я хочу делать».
— На проекте «Чернобыль» я впервые по-настоящему удивился: мы никогда до конца не знаем свою целевую аудиторию. Мы, конечно, понимаем, для кого делаем театр — театральное творчество «Завод». Мы хотим объединять людей, порой из совершенно разных, даже противоположных лагерей — тех, кто выбирает между современным театром и классикой.
Иногда происходят неожиданные встречи. Например, однажды мы заинтересовали водителя мусоровоза. Он увидел нас на площадке, которая тогда была абсолютно неподготовленной — приходилось вывозить оттуда тонны строительного мусора — и спросил:
— А что у вас здесь будет?
Мы ответили:
— Здесь будет спектакль, посвящённый нашим детям, нашему будущему — через опыт катастрофы в Чернобыле.
И вдруг он оживился:
— Опа! Вот это интересно. Я театр вообще не люблю, но вот на это мы с женой придём.
И это был водитель мусоровоза.
Мы думали, что это может быть интересно лишь нескольким десяткам людей, знакомых с современным театром. А оказалось, всё гораздо шире.
Я сам для себя формулирую желание делать искусство междисциплинарное и объединяющее. Чтобы оно, с помощью художественного языка, могло быть интересным самым разным людям, а не только искусствоведам или узкому кругу ценителей современного искусства.
Это стало для нас важным знаком — тем, что до сих пор даёт веру в нашу работу.
— Спасибо, Александр, за то, что поделились с нами своими мыслями и взглядом на современный театр. Желаем вам дальнейших творческих успехов и собственное здание театра "Заводу"!
Благодарим каждого за прочтение! Подписывайтесь на наш канал и оставляйте свои отзывы о блоге. Нам важно ваше мнение!
