Обычный вторник, ничто не предвещало беды. И тут на тебе…
— Танюш, тут такое дело... — Костя мнётся у двери, теребит ремешок часов — верный признак, что сейчас выдаст что-то неприятное.
— Что ещё? — я устало вздыхаю, размешивая тесто для блинов.
— Мама звонила. У них с отцом... ну... Крыша протекла после этих дождей. Всё отсырело, плесень пошла.
Ложка замирает в моей руке.
— И?
— Им негде жить, пока ремонт. Месяц, максимум два.
Два месяца... два месяца с Ниной Петровной и Геннадием Михайловичем. Господи, дай мне сил. Нет, я люблю родителей мужа. Правда. Но дозированно. По праздникам и выходным. В небольших количествах.
— А Ленка? Сестра твоя почему их не возьмёт? У неё трёхкомнатная.
— У неё... там Димка приехал со своей девушкой, помнишь, я говорил?
Конечно, помню. Племянничек, двадцатидвухлетний оболтус, который никак не определится с жизнью. То он программист, то фотограф, то вообще решает стать барменом. И вечно тащит к тёте своих подружек.
— Ладно, — сдаюсь я, понимая, что выбора особо нет. — Пусть приезжают.
Началось всё довольно мирно. Нина Петровна расставила свои баночки-скляночки на кухне, развесила полотенца в ванной и первые три дня даже готовила на всех.
Правда, с неизменным комментарием:
— Танечка, ты бы мяско-то промариновала подольше. Вот я всегда на ночь оставляю. И специй побольше. Костенька любит поострее.
Костенька, тридцатитрёхлетний руководитель отдела разработки, терпеливо жевал мамину курицу с таким количеством перца, что глаза слезились. Но молчал.
Геннадий Михайлович тоже помалкивал, занимая каждый вечер наш единственный телевизор для просмотра старых боевиков.
Я старалась. Правда, старалась. Уходила пораньше на работу, задерживалась допоздна. Сидела в кофейне, чтобы не мешать семейной идиллии. В выходные записалась на курсы фотографии — давняя мечта, которую всё откладывала. Лишь бы не находиться дома.
А потом случился тот самый вечер, который всё изменил.
— Таня, нам нужно поговорить, — Костя поймал меня в коридоре после работы. В глазах тревога.
— Что-то серьёзное?
— Отец потерял работу. Сокращение. В его возрасте сложно что-то найти.
Я молча киваю, не понимая, к чему он клонит.
— И... крыша... там всё сложнее, чем казалось сначала. Придётся менять перекрытия.
— И сколько это займёт?
— Намного дольше чем я думал.
Я чувствую, как внутри что-то обрывается. В нашей двушке? Вчетвером?
— Костя, я...
— И ещё... Им нечем платить за ремонт. У них все сбережения ушли на лечение мамы в прошлом году. Помнишь?
Помню. Три месяца назад Нина Петровна лежала в больнице с каким-то редким воспалением суставов. Мы тогда тоже помогали финансово.
— Сколько нужно? — спрашиваю я, уже догадываясь, что сумма будет немаленькой.
— Около миллиона. За материалы и работу.
Миллион. Наши накопления на отпуск, на новую машину, на будущие «когда-нибудь у нас будут дети».
— Я всё понимаю, но... — начинаю я, но меня прерывает голос из кухни.
— Костенька, ужинать! Танечка, ты не могла бы в магазин сбегать? Сметаны не хватает.
И тут что-то внутри меня щёлкает. Сметаны ей не хватает. На часах 21:30, я только пришла с работы, ещё в пальто стою, а она меня в магазин посылает. То соли нет, то хлеба, то вот теперь сметаны.
— Нет, — говорю я твёрдо.
— Что «нет»? — недоумевает Костя.
— Нет, я не побегу в магазин. Нет, мы не будем отдавать наш миллион на их дом. И нет, они не останутся здесь так надолго.
— Таня! — он смотрит на меня так, будто я предложила выкинуть его родителей на улицу. — Как ты можешь? Это же моя семья!
— А я? Я не твоя семья? — тихо спрашиваю я. — Сколько можно, Костя? Третий год мы помогаем твоим родителям. То лечение, то новый холодильник, то путёвка в санаторий.
А теперь ещё и дом? А как же наши планы?
— Какие планы? — он разводит руками. — Дети? Ты сама говорила, что не готова. Путешествия? Можно и потом...
— Потом? Когда, Костя? Когда мне будет сорок? Пятьдесят?
В этот момент в коридор выходит Нина Петровна. Стоит, подбоченившись, вытирает руки кухонным полотенцем.
— Что за шум? Костенька, ты почему на жену голос повышаешь?
— Мам, не вмешивайся, пожалуйста, — Костя устало трёт переносицу.
— Как это не вмешивайся? Вы на весь дом кричите. О чём хоть спорите-то?
— О вас — говорю я прямо. — О том, что вы собираетесь жить здесь полгода и просите миллион на ремонт вашего дома.
Нина Петровна как-то странно усмехается.
— А что такого? Вы молодые, зарабатываете хорошо. А мы старики, нам помощь нужна. Костенька понимает, что родителям надо помогать. Танечка, это нормально — помогать родителям.
— Помогать — да. Но не содержать полностью, — я решаю, что сейчас или никогда. — Вы здоровые люди. У вас есть пенсия, дача, машина. Почему вы решили, что мы должны оплачивать вам ремонт дома? Ремонт, который вы десять лет откладывали!
— Ну знаешь ли! — всплескивает руками свекровь. — Костя, ты слышишь, что твоя жена говорит? Никакого уважения к старшим! В наше время...
— В ваше время, — перебиваю я, — люди тоже не садились детям на шею. Моя бабушка до семидесяти лет работала, чтобы не просить у мамы денег. И дачу свою сама содержала. А вы...
— Что я? — глаза Нины Петровны сужаются.
— Вы решили, что мы вам должны. Что я обязана содержать вас, кормить, обстирывать. И ещё миллион отдать просто так!
— Танюш, — Костя пытается обнять меня за плечи, — давай спокойно всё обсудим.
— Нет уж, — я отстраняюсь. — Хватит. Я уже всё для себя решила.
— И что же ты решила? — голос Нины Петровны дрожит от возмущения.
Я глубоко вздыхаю.
— Завтра же я записываю вас с Геннадием Михайловичем на курсы компьютерной грамотности для пенсионеров. Они бесплатные. А ещё звоню своей подруге Ольге в кадровое агентство. У неё как раз есть вакансия администратора в салоне красоты, идеально подойдёт для женщины с опытом общения с людьми. А для Геннадия Михайловича есть место охранника в бизнес-центре. Три через три, зарплата неплохая.
Немая сцена. Костя хлопает глазами, Нина Петровна открывает и закрывает рот, как выброшенная на берег рыба.
— Ты... что? — наконец выдавливает она. — Ты предлагаешь мне, женщине в возрасте, работать администратором?
— Именно. Вам всего шестьдесят два, вы полны сил. И такой опыт! Целую жизнь проработали завучем в школе. С документами обращаться умеете, с людьми общаться тоже.
— Это оскорбительно! — Нина Петровна поворачивается к сыну. — Костя, скажи ей!
Но Костя молчит. И в его глазах... Неужели это уважение? Он смотрит на меня так, будто впервые видит.
— И ещё, — добавляю я, поймав этот взгляд, — я нашла вам квартиру. Однушка в соседнем доме, сдаётся недорого. Мы оплатим первый месяц, поможем перевезти вещи. А дальше — справляйтесь сами. На ремонт дома возьмёте кредит, с новой работой это будет несложно. Или продадите его и купите квартиру. Как хотите.
Прошло полгода
Нина Петровна теперь администратор в салоне премиум-класса. Оказалось, что строгий взгляд бывшего завуча творит чудеса с дисциплиной молоденьких мастеров маникюра.
Геннадий Михайлович тоже освоился в роли охранника, даже начал ходить в тренажёрный зал, «чтобы соответствовать». Дом они всё-таки продали, купили небольшую двушку в новостройке.
А мы с Костей... Мы наконец-то поехали в то путешествие, о котором так долго мечтали. Италия, маленькие уютные города, винодельни, море.
Вчера, когда мы сидели на террасе маленького ресторанчика, Костя вдруг взял меня за руку.
— Знаешь, я никогда не думал...
— О чём?
— О том, что иногда нужно просто перестать быть удобным. Перестать соглашаться на всё. Если бы не ты тогда...
Я улыбаюсь, глядя на закат над морем.
— Родители твои в порядке. Даже лучше, чем были. У них появилась цель, энергия. Они не чувствуют себя ненужными стариками, которых все жалеют.
— Да, — кивает он. — Ты не поверишь, мама вчера звонила, хвасталась, что ей премию дали. И знаешь, что самое удивительное? Она тебе благодарна. Серьёзно! Сказала, что ты её из болота вытащила.
Я смеюсь. Кто бы мог подумать?
— А ещё она спрашивала, когда мы планируем детей. Сказала, что готова помогать с внуками по выходным.
— По выходным, значит? — я хитро прищуриваюсь. — Ну, может быть, ей повезёт. Я как раз собиралась тебе сказать... У нас будет ребёнок, Костя.
Его глаза расширяются, он роняет вилку, звенящую о тарелку, и в этот момент я понимаю, что всё сделала правильно. Иногда нужно быть жёсткой, чтобы всем стало лучше. Даже тем, кто сначала против.
А свекровь... что ж, Нина Петровна не учла один момент. Невестка может быть не только удобной, но и мудрой. И сильной. Настолько сильной, что способна изменить жизнь целой семьи.
И, знаете, что? Это совсем не конец истории. Это только начало.
Когда мы вернулись из Италии, нас ждал сюрприз. Нина Петровна и Геннадий Михайлович пригласили нас на новоселье. Я ожидала увидеть скромную квартирку, заставленную старой мебелью. Но оказалось, что свекры полностью преобразились.
Новая квартира была оформлена в скандинавском стиле. Светлые стены, минимум вещей, функциональная мебель. Никаких комодов с фарфоровыми статуэтками. Никаких тяжёлых штор. Никаких ковров на стенах.
— Нравится? — Нина Петровна встретила нас в стильном брючном костюме вместо привычного домашнего халата. — Мы с дизайнером посоветовались. Она к нам в салон ходит, помогла со скидкой.
Я только рот открыла от удивления. Свекровь, всегда критиковавшая мои «голые» стены и «неуютный минимализм», теперь сама живёт в такой квартире?
— А где... все ваши вещи? — осторожно спросила я, оглядываясь.
— Продали почти всё! — гордо заявил Геннадий Михайлович. — Ну их, эти старые шкафы. Столько лет собирали... а зачем? Только пыль вытирать.
Костя переглянулся со мной, в его глазах читалось такое же изумление.
— Знаете, — Нина Петровна присела на диван, — я только сейчас поняла, как мы с отцом погрязли в прошлом. Всё держались за старое, боялись перемен. А оказывается, новое — оно такое... освобождающее.
За ужином выяснилось, что Нина Петровна не только получила повышение, но и стала активным пользователем соцсетей. Теперь у неё свой канал с фотографиями причёсок из салона, а у Геннадия Михайловича — канал на ютубе о безопасности в городе.
— Ты не представляешь, Танюша, — свекровь наклонилась ко мне, — сколько женщин в моём возрасте чувствуют себя невидимками. Работа в салоне открыла мне глаза. Я теперь консультирую наших клиенток, помогаю им подобрать стиль, который скрывает возраст. У меня даже свой кабинет появился!
Я молча кивала, не веря своим ушам. Неужели это та самая женщина, которая полгода назад считала, что её невестка обязана содержать её до конца жизни?
— А помнишь, как ты нас тогда встряхнула? — вдруг спросил Геннадий Михайлович, подмигнув мне. — Я сначала обиделся, думал — вот зараза какая! А потом понял... Застоялись мы. Закисли. А теперь, гляди-ка, я даже в зал хожу. Давление нормализовалось, спина не болит.
— Папа тягает штангу! — с гордостью сообщил Костя. — Мама мне фотки присылает. Он качка какого-то молодого перетягал на спор.
За разговорами и смехом я вдруг поймала себя на мысли, что впервые за все годы знакомства мне по-настоящему комфортно с родителями мужа. Не приходится фильтровать слова, натянуто улыбаться, терпеть неудобные комментарии.
Когда мы уже собирались уходить, Нина Петровна отвела меня в сторону.
— Таня, — она сжала мои руки своими, — я должна тебе кое-что сказать. Я всю жизнь была уверена, что знаю, как правильно. Что молодые должны уважать старших, а уважение — это когда делают, что я говорю. — Она покачала головой. — Какой же я была глупой, прости. Ты лучшее, что случилось с нашим Костей. И... с нами тоже.
Я растерялась. Такого признания я точно не ожидала.
— Нина Петровна, я...
— Подожди, — она улыбнулась. — Я ещё не всё сказала. Костя рассказал про малыша. Поздравляю! И не бойся, я не собираюсь нависать над вами и учить, как пелёнки складывать. Только если попросите. Но знай, что мы всегда рядом. Не для того, чтобы указывать, а, чтобы поддержать.
Домой мы возвращались молча. Костя вёл машину, а я смотрела в окно, переваривая этот невероятный вечер.
— О чём думаешь? — спросил он, остановившись на светофоре.
— О том, что иногда нужно набраться смелости и сказать «нет», чтобы потом все могли сказать «да» новой жизни, — ответила я, поглаживая пока ещё плоский живот. — И о том, что наш ребёнок будет расти с удивительными бабушкой и дедушкой.
Костя улыбнулся и взял меня за руку.
— Знаешь, Танюш, я тут подумал... Может, мне тоже пора перемены в жизни сделать? Открыть своё дело, например. Всегда мечтал, но боялся рисковать.
Я рассмеялась.
— По-моему, в нашей семье начинается эпидемия перемен. Это заразительно.
И я была права. Это было только начало нашей новой истории. Истории, в которой никто никому ничего не должен — но все поддерживают друг друга по собственному желанию. А это, согласитесь, гораздо ценнее.
Рекомендую:
Подписывайтесь, чтобы не пропустить следующие публикации.
Пишите комментарии 👇, ставьте лайки 👍