Начало: Расплата - 1. Дорога в один конец / Расплата - 2. Не мне тебя судить
История, которую услышал Андрей, оказалась страшной. Ада Громова – мать четверых детей, фельдшер, примерная жена, уважаемая женщина – сама разрушила свою жизнь. Влюбилась в приезжего инженера, командированного для наладки оборудования. Было у них что или не было, этого она не сказала, лишь то, что муж застал их наедине. Громов был человек горячий. Особо не разбираясь, он яростно накинулся на соперника. Убил бы, но Ада помешала. Хотела лишь остановить, схватила, что попалось под руку, но не рассчитала силу удара. В один день дети потеряли и отца, и мать. Одного отнесли на кладбище, другую отправили в тюрьму.
Дед с бабкой скрыли от ребят правду, сказали только, что родители погибли. Для убедительности прибили на крест табличку с именем Ады. Считали, что не погрешают, для них невестка умерла. Из тюрьмы Ада вышла нескоро, к первому сроку прибавился второй, адская жизнь диктует свои правила. К детям не приближалась, считала себя недостойной. Умерла, так умерла. Наблюдала со стороны. Поселилась в райцентре, работала санитаркой, а летом перебиралась ближе к Макарьевке в охотничий домик, принадлежавший ещё её деду.
После рассказа Ады Андрей всю ночь не мог заснуть, думал, вспоминал. Задремал лишь под утро, а когда проснулся, хозяйки уже не было, исчезли и её вещи, и собака.
Сначала Андрей испытал облегчение, словно груз свалился с его плеч, некого благодарить, не перед кем оправдываться, некого осуждать. А потом ощутил, что потерял что-то очень важное, будто эта чужая женщина была для него необходимой, будто все эти недели она держала его, наполняя изнутри своей силой, и вдруг пропала, пролилась как вода, оставив после себя невыносимую пустоту. Стало тошно, ничего не хотелось, ни идти, ни остаться, но надо было возвращаться в мир.
Андрей доел остатки еды, допил из жестяного чайника вчерашний чай, взял сумку и вышел из дома, плотно затворив за собой дверь.
***
Впереди показалась развилка. Андрей знал её с детства: налево – в Макарьевку, прямо – на трассу, направо – на лесопилку. Дошёл, остановился, задумался. Знал, что сворачивать нельзя, надо идти только вперёд, подальше от жутких воспоминаний и тяжести последних недель. Всё пройдёт, развеется, забудется...
– Эх, родина, – вслух сказал он. – Не дала ты мне счастья. Прощай!
Сдвинуться с места не получилось, ноги не шли. Стоял и стоял, с каждым мгновением всё отчётливее понимая, что сейчас сделает то, что никогда бы не сделал в здравом уме. Иначе просто не может. Ноги сами собой повернули направо.
Лесопилка встретила пронзительным визгом пилы. Андрей вошёл в распахнутые ворота. Один из братьев Громовых загружал в машину упаковки с балясинами для лестниц. Заметив пришедшего, он замер, будто увидел выходца с того света. В удивлённых глазах отразился неподдельный ужас. Несколько мгновений мужчина стоял неподвижно, потом попятился и скрылся в открытой двери цеха. Пила внутри заглохла.
Андрей стоял посреди двора и ждал. Из дверей вышли трое. Лица Громовых были серьёзны и бледны. Мужчины остановились в нескольких метрах от него. Смотрели в упор и молчали. Это была страшная, но очень правильная тишина, сильная и суровая, выстраданная, уходящая корнями в боль и гнев, в исступление и раскаяние, в смерть и воскресение. Все четверо чувствовали себя соединёнными в одно целое, которое было выше их понимания. Время остановилось, беззвучно бездна говорила с бездной, из тёмных вод выходило многоликое нечто: искупление, прощение, освобождение, надежда...
И тут Андрей услышал собственный голос:
– Мужики, доброго дня! Работа есть?
Не сводя с него глаз, старший Громов ответил:
– Есть. Заходи!
Навигация по каналу - 1, Навигация по каналу -2.
Читайте также: