Последнее время Римма Петровна подозревала, что у ее дочери и невестки есть на нее некий хитрый план. Ну как последнее – года три, не меньше.
Ее всегда радовало, что «вторые половинки» ее ребят хорошо сошлись друг с другом. Дочь Лера мигом стала лучшей подружкой жены сына Алеши, эффектной особы с пафосным именем Диана. А сын легко нашел общий язык с мужем дочери Семеном. Но чем дальше, тем больше эта дружба отдавала какой-то конспирацией. Причем исключительно женская ее половина.
Дочь и невестка были очень заботливы и внимательны по отношению к овдовевшей маме и свекрови, пенсионерке без особых примет, болезней, интересов и желаний. Только вот Римма Петровна никак не могла понять, почему проявляется их забота именно так, а не иначе.
К примеру, заметила однажды Римма Петровна:
– Дети, очень бы мне хотелось ковер новый, старый совсем уже вытерт. Не поспособствуете ли? Денег-то мне и самой достанет, на роскошь я не претендую, но вот привезти да на третий этаж затащить...
– Мама, но ведь сейчас ковры – это лютый антитренд! – всплеснула руками Лера. Да, она именно так и сказала: «лютый антитренд». Хотя Римма Петровна была вообще не в курсе, что он, этот антитренд, такое.
Итог: сын и зять бегают, Римма Петровна неделю по подружкам щемится, старый ковер выброшен, нового нет, пол покрыт чем-то скользким серого цвета, вроде линолеума, но холоднее. Ламинат называется. И заодно обои со стен сорваны, вместо них краска, как в ЖЭКе. Тоже серая. И дочь с невесткой радостные такие:
– Живи, мама, в современном комфорте, в чистом воздухе, без пылесборников!
Ну, она, конечно, спасибо сказала – старались люди, как умели, деньги тратили. Серые стены завесила кое-как рамочками с фото, кое-где растения вьющиеся в «березках» приспособила, на скользкий холодный пол сама яркие половички из тряпок навязала. Дочь с невесткой за головы похватались:
– Мама, ну зачем тебе это уродство?
Вот как им объяснить, что в сплошной пустоте и серости жить и дышать совершенно невозможно?
Или вот еще: плиту газовую надо было поменять. Опять же, старая, скоро газовщики начнут за нее голову отрывать, и будут правы. Опять поднялись шум и беготня, кухню разнесли едва не по кирпичику, и появилась вместо нормальной плиты какая-то непонятная стеклянная досочка, на которую чугунную сковороду и ставить-то страшно. Маленькая досочка, на пару кастрюлечек крошечных. И пара ручечек, типа включать. Духовки нет. Досочка прямо в стол смонтирована, так что картошку жарить или там пирожки – ни-ни, стол никогда дочиста потом не отмоешь.
– Мама, это же индукционная плита, самый современный и безопасный вариант! А то еще пожар устроишь, с газом этим! – так Диана с Лерой ей объясняли. С какого это рожна она пожар устроит? Признаков деменции у нее нет. Полвека не устраивала пожаров, а теперь вдруг устроит?
Римма Петровна и готовить-то стала через раз – страшновато, да и неудобно. А дочь с невесткой забегают, радуются:
– Как у тебя, мама, теперь уютно на кухне! Чисто, порядок, все на местах!
Конечно, все на местах! Ибо никто теперь на этой кухне ни за что не берется! Римма Петровна на бутербродах в основном существует. Желудок уже недовольство выражает, в ее возрасте надо не колбасу, а супчик и кашку кушать. Хоть и здорова она для своих лет, даже очень, но это для своих лет...
***
Ну ладно, а что же получается в тех случаях, когда специально ничего не просишь? Ну там, на 8 Марта или день рождения? А вот что.
Робот-пылесос, смартфон, невыносимо колючая ортопедическая подушка, набитая гречневой шелухой, ортопедическая же двуспальная (зачем-то) кровать и абонемент в клуб йоги! Как вам такой набор?
Проще и выгоднее всего оказалось дело со смартфоном – Римма Петровна быстро и довольно выгодно продала его внуку соседки и взамен купила приличную швейную машинку и еще и нормальный телефон в придачу. Абонемент просто пропал – ну какая может быть йога в ее возрасте? Начинать в шестьдесят с хвостом – да не смешите! А в молодости она и не слышала толком ни о какой йоге. Ей работы, детей и ежедневных дел хватало в качестве спорта.
Ортопедическая подушка просто путалась под ногами – спать на ней было невозможно, Римма Петровна честно попробовала один раз, так голова потом неделю болела. И вообще ни для чего она не годилась – ни под спину подложить, ни под ноги. А выбросить подарок как-то вроде не по-человечески. С кроватью та же история – стоит, интерьер украшает, а хозяйка спит на старом диване. Ну на кой ляд ей эта махина, на которую и ложиться-то непонятно как?
А с робота-пылесоса Римма Петровна теперь аккуратно стирала пыль после того, как заканчивала подметать квартиру веником. Возня лишняя, но зато никто не замечает, что она им ни разу не воспользовалась.
Были и другие подарки, но все в том же вкусе. Вот почему так? Если сам не понимаешь, почему просто не спросить: чего вам, мама, надобно или хотелось бы? Дешевле намного обойдется, кстати.
А хуже всего было то, что ей еще и пеняли за то, что не пользуется всеми этими непрошеными и ненужными благами! Дескать, отстаете от жизни, мама! Ныне все в вашем возрасте технически подкованы, молоды и активны. А вы только и знаете, что кресло, книжку, спицы и швейную машинку!
Интересно, где дети молодых и активных ее возраста находят? Соседка старше на два года – радикулит и давление сильно повышено. Муж Коля умер в шестьдесят, сердце остановилось, вечная ему память. Сватья, мать Дианы, моложе на три года, ходит с костылем – что-то там у нее с суставами серьезное.
Вот соседка по даче, баба Соня, та да – активная. Хорошо за семьдесят ей, а все лето в огороде пятой точкой кверху, а зимой подрабатывает, полы где-то моет. Но откуда у нее энергия эта? А не от хорошей жизни – сын с невесткой у нее сильно выпивают, и баба Соня пытается внуков хоть как-то в люди вывести. И насчет продвинутости и тут мимо. Самая сложная техника, какой владеет баба Соня – ручная соковыжималка.
Если рассуждать здраво, из всех своих знакомых солидного возраста она, Римма Петровна, самая активная получается! Диспансеризацию проходила – врачи сказали, здоровье, как у космонавта! Ну да, изредка коленки и у нее поскрипывают, но это когда на даче набегаешься. А так ноги ходят, руки работают, спина гнется, моторчик стучит. И очки всего-то +3,5.
И вот еще проблема так проблема: внуки. Стоило ей завести разговор об этом, Диана с Лерой одинаково руками отмахиваться начинали:
– Мама, современные женщины раньше сорока не рожают, сперва карьера и обзаведение! Это не ваш совок, где не родил до двадцати – пожалте в ГУЛАГ!
Уж кто-кто, а Лера точно знала, что Римма Петровна ее брата Леху родила в двадцать шесть, а ее саму в двадцать восемь! И никакой ГУЛАГ ею по этому поводу не заинтересовался. И ничего, что самой Лере уже тридцать пять, а Диане тридцать семь? Не так и далеко до сорока. И что, биология ныне другая стала? Непохоже, однако.
***
Римма Петровна была женщиной старой закалки. Она умела терпеть, уступать и приспосабливаться, и полагала такую тактику оптимальной для большинства ситуаций, что возникают в отношениях между людьми. Но для большинства, а не абсолютно для всех! И вот теперь, по ее мнению, пришел момент, когда терпеть и уступать уже нельзя. А ведь женщина старой закалки – это вовсе не затурканная кухонная рабыня. Это Хозяйка Дома! Почувствуйте разницу!
Она женщина честная, и не желает без конца обманывать близких, делая довольную мину там, где довольством и не пахнет. Не желает она чувствовать себя лишней в собственной квартире, уступать свою жизнь новым веяниям и чужим вкусам. Не желает она без конца и подозревать дочь с невесткой невесть в чем. Лучше уж конкретно знать, что они задумали, и тогда уж адекватно реагировать. Или перестать забивать себе голову ерундой.
Римма Петровна провела серию наблюдений, и они подтвердили изначально возникшую у нее догадку: это чисто женский проект, чем бы он ни был. Сын и зять в курсе общего замысла, но им отведена роль лишь бесправных исполнителей. И роль эта им не слишком по душе.
Что ж, заговор так заговор, мы это тоже умеем. Римма Петровна сговорилась со сватьей. Вдвоем они разработали тактический план отвлечения внимания. Сватья в назначенный момент вытребовала к себе дочь. Поскольку Лера с Дианой почти всюду бывали вдвоем, так случилось и на сей раз. А Римма Петровна в это же время обратилась к сыну: шкаф бы поправить, шатается, зараза. Понятно, Лешке и Семена пришлось с собой везти, одному-то со шкафом несподручно!
– Оставьте шкаф, в порядке он, мне просто ничего больше не придумалось! – с ходу остудила их строительный пыл мать и теща. – А извольте-ка вы лучше объяснить мне, ради чего Лерка с Дианкой без конца задаривают меня бесполезными ценностями и уродуют мою квартиру? Мою, подчеркиваю! Что случилось? Вы в курсе, я знаю!
Сын побледнел, зять побагровел. Надо же, здоровенные мужики, под сороковник каждому, и смущаются, словно третьеклассники, которых в кабинете у завуча пропесочивают! Ну нет, откосить у вас не выйдет!
И Алексей это понял:
– Мам, честно, мы с Семеном против были! Просто Дианка говорит, что нам в студии тесновато, нам бы квартиру, а это дорого. У тебя же целых три комнаты...
– И что? – прищурилась Римма Петровна.
– Ну, Дианка хочет уговорить тебя перебраться в нашу студию, а мы бы тогда сюда...
– В вашу студию? В которой восемнадцать метров за все про все? А Лерка с Семой что же?
– У них пусть и маленькая, но полноценная квартира! Договорились, что мы им машину новую поможем купить и ремонт сделать.
– Сема, не находишь, что вы с Леркой продешевили? – безжалостно поинтересовалась Римма Петровна. Зять сидел сгорбясь, низко опустив голову. Руки были изо всех сил стиснуты в кулаки. Римма Петровна понимала, что Семену невыносимо стыдно.
– А в этой квартире вы бы наконец детей родили? – спросила она едко у сына. Алексей сконфуженно пожал плечами:
– Диана как-то не настроена...
И тут зять неожиданно взорвался. Семен всегда был такой – темпераментный. И сейчас не выдержал первым:
– А что мы должны были делать, Римма Петровна? – в отличие от Дианы, он никогда не называл ее мамой. – Да, это свинство, это просто воровство какое-то или вымогательство, мошенничество! Дианка распиналась о ваших интересах, и под шумок готовила квартирку-то под себя. Она понимала, что вам в таких условиях неуютно – что ж, тем легче вы согласитесь на студию. А она заедет в готовый ремонт, и все это барахло техническое и прочий хлам навороченный ее ждать будет. Она прекрасно понимает, что вы и на кровати-то не спите. А Лерка тоже хороша, рада стараться подруженьке помочь и себе заодно урвать. Мы им говорили, что дело скверное, но им без разницы, они все решили. Что нам-то надо было делать? Доносить вам на вашу дочь и жену вашего сына?
– Сема, не истери! – беспомощно укорил его Алексей. Но зять и не подумал успокаиваться:
– Почему, Леха? Я, знаешь ли, не привык мошенником быть, у меня от этого нервы портятся! И я реально не знаю, что нам в этой ситуации делать! Разводиться? Доносить на собственных жен? Или молча помогать обобрать Римму Петровну?
Римма Петровна стукнула кулаком по журнальному столику. Несильно, но достаточно, чтобы мужчины обратили внимание на нее.
– Вам, ребятушки, не в этой ситуации, а вообще что-то делать надо! С собой. Что за мужик ныне пошел, не понимаю! Ладно, Семен без отца вырос, но перед тобой-то, Лешка, всегда папин пример был. И как ты умудрился ничему у него не научиться? Вот ты можешь представить, чтобы я задумала план выживания бабушки из ее квартиры, а папа мне бы в этом помогал?
– Не могу, понятное дело. Но это же ты! – попытался обороняться Лешка. Но Римма Петровна была в таком настроении, что могла бы через коленку сынка великовозрастного перекинуть и ремня всыпать. Так что усилия его пропали втуне.
– Да просто у папы рядом не могло быть женщины, на такое способной! Потому что это он. Мужчина. Который хозяин в доме, умеющий поставить на своем. Он и жену себе соответствующую выбрал, и просто не давал ей возможности вести себя как-то не так. А вы? Бабы ваши, видите ли, что-то задумали, вам это не нравится, но вы поджали хвосты и поступаете по-ихнему! Вы-то кто после этого?
– Мам, таких женщин, как ты, ныне нет. Перевелись. Современными не покомандуешь! – возразил кое-как Лешка.
– Не покомандуешь? А ты пробовал? Ты и меня-то к порядку призвать не можешь! Вот я на тебя ору, жизни учу, а ты уши развесил и терпишь. И жену не защищаешь, кстати.
Римма Петровна повернулась к Семену:
– А ты, Сема, видишь для себя только три варианта? Мошенничать вместе с Леркой, донести на нее мне или разводиться? А такой вот не рассматриваешь: стукнуть кулаком по столу и рявкнуть на Лерку как следует? Чтобы все хитрые планы у нее из головы разом вылетели. Уважение и любовь, знаете ли, заключаются вовсе не в том, чтобы позволять человеку творить все, что ему вздумается. Куда вы деньги деваете? Детей ни у кого нет, работаете все, должности неплохие, и все никак на квартиры получше не наскребете. Кстати, на тот «ремонт», что вы мне тут без спросу устроили, точно можно было студию в квартиру превратить. Ибо стоит он не меньше еще одной студии.
– Мам, жизнь ныне дорогая, – вякнул несмело Алексей. Лучше бы он молчал!
– А почему она у вас дорогая, а у меня дешевая? А я вам скажу – это потому, что я не покупаю телефоны эти глупые навороченные каждый год, и еду готовую никогда не заказываю, и езжу, если куда надо, на автобусе, и тридцати сумочек у меня за всю жизнь не было. А у Дианки они сейчас есть, одновременно. Как ни придет в гости, все сумочка новая. Как они в студии-то помещаются? Я не против, живите за свои, как хотите. Но не путайте размах своих хотелок и дороговизну жизни! И извольте не обижаться на собственный выбор! Нужны вам так сумочки – ну, живите в студии. А моя квартира тут ни при чем.
Семен посмотрел на тещу – тяжело, тоскливо, но прямо:
– Римма Петровна, вы понимаете же, что Лерка сама может побежать разводиться, если я ей попробую запретить схемы ее мутить и деньги не пойми на что транжирить? Вы правда считаете, что мне стоит рискнуть семьей? Семьей вашей дочери?
– Сема, а это семья? Без детей, но с какими-то сторонними гешефтами? Я скажу тебе, чего я не хочу. Я не хочу, чтобы моя дочь оказалась человеком, неспособным оценить честность и решительность. И я не хочу, чтобы она жила с мужчиной, этих качеств лишенным. А как оно выйдет – не узнаем, пока не попробуем. И расхлебывать вместе будем – получается, я ведь тоже Лерку где-то не так воспитывала.
– Хорошо. Будь по-вашему. Леха, лично я намерен поговорить с Леркой и прекратить весь этот балаган. Извини, но, пожалуй, ничего твоей Дианке не обломится. Во всяком случае, не с моим участием.
Римма Петровна по-родственному похлопала зятя по плечу:
– Я, Сема, тоже кое-что обещаю. Обещаю не делать довольный вид, когда мне впаривают нечто совершенно мне не нужное и неприятное. Ортопедическую подушку, например.
***
Понятно, что в развязке этой истории было много неприятного. А хуже всего было то, что некоторые неприятности были неожиданными, причем для всех.
Две пары ругались долго и обстоятельно, но с разным результатом. Не вполне понятно, как, но Семену таки удалось настоять на своем. А именно: Лера согласилась, что Диана задумала не лучшее дело, и решительно открестилась от него. Сами все, дескать. И пара даже задумалась, не пора ли им все-таки стать родителями, может, меньше времени на глупости будет.
А вот Алексей получил то, чего никак не ждал. В пылу скандала Диана выболтала-таки важнейшие детали своего плана. Оказалось, что и Лера о них не ведала!
Все там было куда хитрее, чем казалось. У Дианы, оказывается, давным-давно на стороне интерес был. Но у этого интереса были еще и запросы.
Так что идея Дианы не ограничивалась выселением свекрови в студию. Там куда заковыристей схема была. Свекровь в студию (записанную на Диану), квартиру переписать на них с Лешкой, потом развестись, квартиру поделить, маму бывшего из своей студии выставить... В общем, Диана была очень амбициозной и уверенной в себе женщиной. Она даже учла, что с модным ремонтом старенькая бабкина квартира за новую сойдет.
Так что развод таки был – у Алексея. Шумный и скандальный. В результате он оказался на постое у мамы. А куда ж его еще?
Что ж – Римма Петровна постоянно держит в холодильнике что-нибудь вкусное, но не пытается кормить великовозрастного сыночка супчиками по расписанию. Сам возьмет, если надо, ее дело сварить. Готовит она снова много – Семен помог ей восстановить газоснабжение и продать модную индукционную плиту за хорошие деньги.
А ортопедической подушке нашлось применение! Она теперь служит грандиозной подушкой для булавок. Римма Петровна и раньше немного подрабатывала шитьем, а теперь решила расширить эту практику. Деньги лишними не будут, не придется кого-то просить купить тебе ковер тот же или плиту. Так что булавок у нее ныне ого как много!
Автор: Мария Гончарова
Искусственный Цветок. Рассказ.
Ключи гулко звякнули о мраморную полку в прихожей. Тамара замерла на пороге, сжимая сумку с бумагами — теми самыми, что вручили утром вместе с расчётом. «Сокращение штата», — бубнил кадровик, избегая взгляда. Ещё бы. Ей пятьдесят два, и двадцать лет отдала этой фирме. Молодые справятся и без неё, наверное.
— Тома? — из кабинета донёсся голос Александра. Он сидел за столом в кителе. Опять забыл переодеться. Всегда в форме, даже дома. Как на службе.
— Я дома, — пробормотала она, роняя сумку на диван. Голос дрожал, но слёз не было. Только ком в горле, горячий и колючий.
— Ну что, теперь отдыхать будешь, — муж встал, поправил прядь седеющих волос. — Говорил же: хватит горбатиться. И моей зарплаты хватит.
— Не надо, Саша, — она резко махнула рукой. — Мне не нужна твоя жалость. Или зарплата.
Он нахмурился, но промолчал. Знает: когда она такая, лучше не спорить. Вышел на кухню, грохнув кружкой о раковину. Тамара прижалась к холодному стеклу балконной двери. За окном — серый двор, голые деревья, детские качели, и никого вокруг. Она чувствовала себя так одиноко в этом пустом мире.
Телефон завибрировал в кармане. «Михаил», — мелькнуло на экране. Тамара прижала трубку к уху, вдруг обрадовавшись.
— Мам… — голос сына прозвучал странно: сдавленно, будто через силу. — Мне надо тебе кое-что сказать. . .
. . . ДОЧИТАТЬ>>
Зарифа и Суслик
Дуров объявился под нашей старой грушей ровно в девятнадцать.
— Мой дорогой Ватсон, я написал рассказ. — сказа он, присаживаясь рядом на скамейку.
— Рассказ записан на флешку?
— Как вы догадались?
— Но ведь при вас нет папки, черт побери!
— Вы прекрасно усвоили уроки дедукции, мой милый друг. Вот она. Мой первый литературный опыт. Рассчитываю на вашу честность, но и великодушие.
— Гм, вы мастер ставить неразрешимые задачи, полковник. Но я заинтригован. Сегодня же прочту. Рассказ художественный?
— Почти. В основе реальное дело конца девяностых. Остальное — полная отсебятина.
— Отсебятина — это и есть художественная литература.
— Вам виднее, ведь писатель — это вы.
Рассказ мне понравился. Хотя правил я его беспощадно.
***
Больше всего на свете Егор хотел, чтобы в него влюбилась красивая девушка. Глянув на Егора даже мельком, любой сказал бы, что это невозможно: нескладный, костлявый, белесый, с выпуклыми светлыми глазами, курносый. Смотрит букой… С какого перепугу в такого влюбляться? Сутулые плечи Егорки всегда были присыпаны перхотью, а подмышки… издавали запах. К тому же ладони у него были мокрые, нос краснел с первыми же лучами солнца, глаза слезились. Одно слово — альбинос. Но — сердцу не прикажешь. Сердечко у Егора начинало радостно плясать, как щенок, увидевший хозяйку, когда мимо проходила красивая дама. Ум начинал сочинять новую сказку про то, как дама останавливается, влекомая непреодолимой силой, подходит к Егору и — черт побери! — почему-то, немедля, безумно его хочет. Вот эти мгновения — она хочет, а он еще в сомнениях — были самыми сладостными. Сказка могла длиться весь день. Егор ломался, Егор жеманился, сопротивлялся, но в конце концов сдавался и красавица овладевала им. Чаще всего это случалось утром в постели, и после триумфа Егор плелся в ванну, давая себе слово, что это «в последний раз», и смывал свой позор под контрастным душем.
К некрасивым девушкам Егор относился, как и к себе — вынужденно сосуществовал. Некрасивые даже готовы были с ним дружить, но он был не готов. Старался, вымучивал из себя что-то, но… что-то не зажигалось в груди, не срабатывало. Словно стартер безуспешно пытался вдохнуть энергию в холодный и сухой движок. Однажды на него положила глаз коллега на работе по прозвищу Ядовитая Змея. Это была сухая натуральная брюнетка с красивым, но злым лицом и голосом, который был вдвое громче ее скромной должности. У Змеи было мало шансов найти прекрасного принца, и она давно уже была согласна и на простого дворянина, но с жильем. Даже на Егора. А почему бы и нет? Не дебил. Не пьет. Живет один. Правда, в коммуналке, но всего из двух комнат. Помыть, причесать, спрыснуть подмышки одеколоном — сойдет! Конечно, придется потрудиться, чтоб разбудить честолюбие этой бледной немочи, мотивировать этого тушканчика хотя бы на скромные успехи, но в этом Змея знала толк, недаром последний муж закончил брачный сезон в психушке. .
. . . ДОЧИТАТЬ>>