"Оззи перескакивал с темы на тему с поразительной быстротой, словно бешеный голубь"
В январе 1976 года автор журнала Sounds, Джефф Бартон, отправился в Портсмут, чтобы увидеть выступление Black Sabbath – одно из последних в их туре "Sabotage", который стартовал в июле прошлого года на Sports Arena в Толедо, штат Огайо. Ниже он вспоминает тот концерт и свои закулисные встречи с Оззи Осборном и Тони Айомми.
Это было предельно уместно. Сцена словно из ада. Дым – то густой, клубящийся серый, то вдруг багрово-красный, затем ядовито-оранжевый, многоцветный – валил вокруг огромными кучевыми облаками, постоянно меняясь. Отчаявшиеся руки тянулись из его, казалось бы, непостижимых глубин, слепо шарили в поисках недостижимой опоры, но, не найдя, исчезали.
Сквозь пелену плывущего смога проступали неясные очертания лиц, рты жадно ловили глотки свежего воздуха, пока едкая субстанция забивала легкие. Внизу то тут, то там вспыхивали длинные, трепещущие языки пламени, но тут же гасли, задушенные летучими испарениями.
И над этой картиной адского столпотворения обрушивался звук – оглушительный, сотрясающий мозг до основания. Звук извергающегося вулкана, взрыва планеты, рев ракеты, покидающей земную атмосферу… или же… Black Sabbath.
Действительно ли это было так? Неужели я стал свидетелем такой инфернальной сцены?
Почти. На это меня вдохновил концерт в Guildhall в Портсмуте – концерт Sabbath. Это было на излете эпического тура группы "Sabotage", 8 января 1976 года. Клубы сухого льда, зловещие в лучах ослепительного светового шоу, извергались и текли по залу, на головы фанатов, плотной толпой заполнивших пространство перед сценой. Видны были только их руки, взметнувшиеся в вечном знаке мира. Парочка задыхающихся от дыма подростков щелкали зажигалками.
Я наблюдал за происходящим сбоку сцены, стоя боком, и мое левое ухо находилось не более чем в паре метров от усилителей Тони Айомми. Его аппаратура была выкручена на оглушительную громкость. Казалось, кто-то втыкает мне в ухо вязальные спицы. Слух словно взрывался – поп-поп-поп! – от перегруза. С тех пор он уже не был прежним.
Впрочем, вечер для Sabbath выдался не лучшим. Перебои с электричеством и фальстарты пиротехники привели к скомканному сету, и группа играла вяло, явно демонстрируя настроение "скорее бы этот концерт закончился". Казалось, публика чувствовала это, и поэтому прием не был столь восторженным, как обычно. Было очевидно, что музыканты недовольны своим выступлением, но в то же время не хотели ничего менять на сцене. Разборки начались за кулисами, после выхода на бис. Оззи Осборн изрыгал проклятия на своем почти неразборчивом бирмингемском диалекте, а остальные участники явно съеживались под натиском его словесной атаки…
Они вышли из тумана конца 60-х в Бирмингеме – четверо школьных друзей, собравшихся в группу под названием Polka Tulk, которая позже сменила имя на Earth. Двое из них, Тони Айомми и Билл Уорд, были выходцами из групп The Rest и Mythology. Два других, Оззи Осборн и Гизер Батлер, когда-то играли в Rare Breed.
"Мы все знали друг друга, вот и собрались вместе. Все просто", – объяснил мне Айомми за кулисами в Портсмуте, когда страсти улеглись.
Earth, хотите верьте, хотите нет, исполняли 12-тактовый джаз-блюз в духе Ten Years After и, если верить отзывам, весьма успешно. К 1968-69 годам они завоевали прочную фан-базу, в основном на севере Англии и юге Шотландии. Но затем решили, что пора меняться.
Оказалось, что в то же время существовала еще одна группа под названием Earth, что вызывало немалую путаницу. Кроме того, "В то время было много дерьмовой музыки", – уже спокойнее рассказывал Оззи. "Вообще-то, Earth начинались как группа из шести человек – у нас даже был саксофонист. В конце концов, мы решили изменить свой музыкальный взгляд и расширить горизонты. Заняться чем-то другим. Чем-то тяжелым. Это было вполне естественное развитие. Проще говоря, мы начали играть музыку, которая нам нравилась".
"Музыка Earth никуда не вела", – не слишком связно добавил Айомми, – "и поэтому мы просто переключились на что-то потяжелее".
Четкие причины, не оставляющие места для двусмысленности. Гизер Батлер окрестил группу Black Sabbath – по названию теперь уже всем известной песни, написанной еще во времена Earth на пароме в Гамбург. Музыка группы изменилась до неузнаваемости, превратившись, как поначалу казалось, в более коммерческий продукт. Некоторым также показалось, что уровень музыкального мастерства заметно упал. Проще говоря, превращение Earth в Black Sabbath было не столько метаморфозой, сколько глубоко неприятной мутацией.
"Мы написали песню "Black Sabbath", и все решили, что мы банда Борисов Карлоффов", – смеялся Оззи. "Нас начали приглашать на черные мессы, на открытие кладбищ и тому подобное. Мы думали: "Это что, розыгрыш?""
Сингл "Evil Woman, Don’t You Play Your Games With Me" – кавер на песню группы из Миннеаполиса Crow – показал неплохие продажи, а дебютный альбом, хотя и разгромленный критиками ("У него был худший рейтинг за всю историю", – вздыхал Айомми), стал одним из самых популярных в 1970 году.
"Black Sabbath" – записанный примерно за 48 часов, а то и меньше – стоит в одном ряду с "Vincebus Eruptum" Blue Cheer как безоговорочная классика хэви-метала. Один из первых представителей редкой породы. Ранние Sabbath: недорепетированный, фундаментальный материал, без излишеств, в основном – сокрушительный дуболомный рок. Но обложка – просто шедевр, выполнен любительским рукописным шрифтом – словно сам Сатана постарался.
Альбом открывается атмосферной – ну ладно, зловещей – темой "Black Sabbath". Звуки дождя, отдаленный колокольный звон, и вдруг рифф Айомми врывается с яростью разъяренной пантеры.
"Evil Woman…" тоже присутствует – до сих пор самая "попсовая" вещь, которую когда-либо делала группа. (Американским покупателям вместо "Evil Woman…" достался трек "Wicked World"; "Wicked World" был би-сайдом сингла "Evil Woman…" в Великобритании). Есть еще "The Wizard", где даже присутствует вполне приличная игра на губной гармошке.
Но главный трек – да и как иначе – это композиция, если это можно так назвать, "Warning" Эйнсли Данбара. На самом деле, это площадка для Тони Айомми, чтобы дать волю первобытным риффам, которые копились в его голове бесчисленные годы, а также 15-20-минутный филлер – похоже, у Sabbath не хватало "обычных" номеров, чтобы заполнить пространство.
Неудивительно, что любимое слово Оззи – "параноик". Для нас с вами это были бы слова "обеспокоен", "озабочен" или "смущен". Но мистер Осборн всегда "параноик".
Поездка обратно в лондонский Swiss Cottage Holiday Inn после концерта в Портсмуте в Range Rover была временами тревожной. Оззи сидел передо мной, а за рулем был шофер группы – или, скорее, "водитель-демон".
В первом же интервью О.О. признался мне, что он "на три четверти сумасшедший". Я решил, что он шутит. Но потом засомневался. В машине Оззи перескакивал с темы на тему с поразительной быстротой, словно бешеный голубь, клюющий то одну крошку, то другую. Он мог впадать в долгие периоды молчания, а мог разражаться длинными монологами.
Внезапно, по непонятной причине, Оззи решил, что фраза "out of it" (вылетевший из головы, не в себе) звучит похоже на "Auschwitz" (Освенцим). "Out of it… Auschwitz… Out of it… Auschwitz… Out of it… Auschwitz…" – он повторял эту мантру минуты две-три, а потом замолчал.
Тонкая грань между нормой и безумием, как говорят психиатры, и в 76-м Оззи заставлял нас верить, что он балансирует на ней. И, честно говоря, в тот момент я не был склонен спорить. Казалось, что такие песни, как "Who Are You?" (с могучего альбома 1973 года "Sabbath Bloody Sabbath") и "Am I Going Insane?" с "Sabotage" – первоначально планировавшаяся для сольного альбома Осборна – на самом деле были автобиографичными…
Позже, в отеле в Лондоне, Ричард Огден, любезный публицист Black Sabbath, отвел меня в сторону и полуумоляюще-полунастойчиво попросил: "Когда будешь писать статью, пожалуйста, не говори, что Оззи сумасшедший. Он не сумасшедший, понимаешь? Он не сумасшедший, я тебе говорю. Он просто… не такой как все".