В маршрутке было жарко, душно, и Карина уже пожалела, что не вызвала такси. Ехать с тремя детьми в общественном транспорте — отдельное испытание, да еще, как назло, младшие девочки расшумелись:
— Мама, мы скоро приедем? Я уже пить хочу! Мама, Алиса у меня игрушку забрала! — захныкала трехлетняя Ксюша.
— Это моя кукла, а у Ксюши своя есть! Не отдам! — выкрикнула Алиса.
Карина начала всех успокаивать, и тут пассажирка в красном берете, сидящая спереди, не сдержалась:
— Успокойте уже своих детей! Зачем вы столько рожаете, если не можете с ними справиться? Нужно запретить многодетным ездить в маршрутке!
— А это не ваше дело, сколько мне рожать! — раздраженно ответила Карина. — Да, бывает, что дети плачут, а вы об этом не знали?
Старшая дочь, Даша, неожиданно решила заступиться за мать и высказала женщине в берете:
— Лучше ехать с детьми, чем с такими злобными тетками, как вы. А если вам все мешают — покупайте себе машину!
— Вы видите, как они воспитаны? У них подростки вовсю хамят пожилым людям! — завопила женщина, обращаясь к другим пассажирам.
В маршрутке разразилась нешуточная перепалка. Кто-то поддерживал Карину, кто-то соглашался с дамой в берете, говоря, что у детей сейчас полная вседозволенность, а их мамаши стыд потеряли. К счастью, Карине уже была пора выходить на остановке, и она так и не узнала, чем все закончилось.
* * *
Карина не стала ругать Дашу из-за ситуации в маршрутке. Она понимала, что Даша тяжелее всех перенесла их с мужем развод. Вернее, даже не сам факт развода, а то, что бывший муж Карины и папа Даши, Илья, практически забыл о своих детях.
Он ушел из семьи почти сразу после рождения Ксюши. Просто взял и однажды заявил Карине:
— Я встретил другую женщину. Ты после родов постарела, обабилась и не уделяешь мне внимания. Мы с тобой разные люди, и нам с тобой лучше разойтись.
— Вот оно как! — горько удивилась Карина. — Ты только после третьего ребенка понял, что я тебе не подхожу? А о детях ты подумал?
— Я не собираюсь жертвовать собой ради детей. Тем более ради девчонок. Я так-то сына хотел, и ты мне его родить не смогла. А у Ларисы уже есть мальчик, может, у нас с ней еще будет общий сын.
— У тебя уже есть дети! Три прекрасных дочки! И они тебя любят, особенно Даша!
Но это было все равно, что кричать в пустоту.
После развода с Ильей у Карины не осталось времени на раздумья и терзания о прошлой жизни. Нужно было поднимать детей, ведь Илья даже финансово не хотел помогать. Он специально устроился на работу с минимальным белым окладом, чтобы бывшей жене досталось как можно меньше.
Единственный человек, который помогал Карине — это ее мама, Мария Матвеевна. Она не обвиняла дочку в разводе, не жаловалась на трудную судьбу и просто всегда говорила дочери:
— Ничего, справимся. Я на пенсии и буду помогать тебе с детьми. Только тебе придется на работу выйти. Твой Илья не слишком-то на детей расщедрится — ему сейчас новая семья важнее.
Илья и правда быстро женился на своей Ларисе и почти не вспоминал о «бывшей семье». Карина сама звонила, уговаривала встретиться с детьми, но Илья отнекивался:
— Я сейчас не могу, занят. Тем более мне Лариса запрещает часто ходить к детям.
— Илья, но ведь Даша тебя ждет, спрашивает, когда ты придешь? Ладно, мы с тобой расстались, но ведь ребенок ни в чем не виноват.
— Она уже взрослая, и должна все понимать! — рявкнул Илья. — Хватит с ней сюсюкаться, пусть знает, что такое взрослая жизнь!
— Ты хоть на день рождения придешь к Даше? Надеюсь, ты понимаешь, как сильно она тебя будет ждать?
— Нет, на выходные мы с Ларисой едем с санаторий. Может, в следующем месяце забегу поздравить.
Карина положила трубку и тяжело вздохнула. И как сказать дочери, что отец не придет? Она не знала, и на очередной вопрос о дне рождения принялась… оправдывать Илью:
— Ты знаешь, мне папа сказал, что он заболел и вряд ли придет на праздник. Но он тебе передал, что скучает по тебе и попозже сделает подарок.
Даша неожиданно серьезно посмотрела на мать и сказала:
— Мама, не надо врать. Он просто не хочет к нам приходить. Ты знаешь, я его недавно видела на детской площадке… Он был с этой Ларисой и ее ребенком. А я стояла, смотрела на них, но не подошла. Постеснялась, наверное.
На Карину как будто вылили ушат холодной воды. Почему-то она была уверена, что Илья видел дочь в тот момент, просто сделал вид, что это какой-то совершенно посторонний ему ребенок. «Что же, пусть это будет на его совести», — подумала Карина и обняла дочь:
— Зато мы с бабушкой любим тебя очень-очень сильно. И подарим тебе все, что ты захочешь. Скоро я выхожу на работу, так что деньги у нас будут.
Карина устроилась флористом в цветочный магазин. Она умела составлять красивые букеты и даже мечтала однажды открыть свой собственный цветочный маленький бизнес, хотя сейчас это казалось несбыточными грезами.
* * *
«Ох, черт… Это нехорошо. Это совсем нехорошо…»
Вера Алексеевна шла по улице и чувствовала, как ей становится хуже с каждым мгновением. Мысли путались, руки дрожали и холодели. Дикий голод уже схлынул, на его место пришла слабость… А это уже совсем плохо.
Она была на акции «Посади дерево» в парке. Так заработалась, что пропустила обед, а телефон успел сесть, и теперь даже умные часы на запястье, синхронизированные с ним, были почти бесполезным куском пластмассы. И, как назло, именно сегодня она отпустила Виктора, хотела добраться домой самостоятельно, прогуляться по городу, поностальгировать о былых временах…
Поностальгировала.
Вера Алексеевна глубоко вдохнула холодный воздух и повернула к ближайшему продуктовому. Не рассчитала силы. Нужно срочно что-то сладкое, сахар упал. Черт, как кружится голова, как ломит в висках… Вера Алексеевна слизнула пот с верхней губы и, покачиваясь, осторожно доплелась до двери.
— Прошу прощения, — подошла к кассе, едва сумела сфокусировать взгляд на фигуре за ней. — Мне… сладкое… я диабетик… Пожалуйста… сок или газировку, будьте любезны…
— Бери, покупай, мне-то какое дело?
— Простите, мне нужно срочно… — язык заплетался, пот катился по лицу, она тяжело дышала.
— Надо — покупай!
— Простите… я не могу, у меня оплата телефоном, а телефон сел… мне просто сок, или конфету, что угодно…
Постепенно накатывала паника, остро хотелось плакать, хотя вообще-то Вера была не из плаксивых, но, черт, именно когда падал сахар — разрыдаться могла от неласкового взгляда. А дородная тетка за кассой смотрела ой как неласково.
— Ты пьяная, что ли? Неадеквашка!
— Я не пьяная, мне…
— Да как же не пьяная, еле языком ворочает, — хмыкнул кто-то из покупателей у кассы. — Женщина-а, посторонитесь, дайте адекватным людям покупки оплатить!
— Постыдилась бы, день на дворе, она уже набралась!
— Покупай что тебе надо или выметайся! Неадекватная!
Будь Вера Алексеевна в своем обычном состоянии, будь на ней ее привычная стильная одежда (а не спортивный костюм, в котором она сажала деревья), будь рядом Виктор — с ней не посмели бы так разговаривать, да она и сама бы не позволила. Но сейчас ее буквально вытолкали из магазина. Изо всех сил силясь не плакать, она шагнула в первую попавшуюся следующую дверь — и почувствовала острый запах цветов.
— Прошу, пожалуйста, мне нужна помощь… я диабетик, у меня упал сахар, мне нужно что-то сладкое, пожалуйста…
Девушка за кассой тут же метнулась к ней, подхватила под руку, куда-то усадила. От запахов цветов голова кружилась еще сильнее, и Вера Алексеевна закрыла рот ладонью, боясь, что ее сейчас вырвет — но не вырвало.
— Сейчас, минуту, пять секунд, вы не переживайте, все хорошо, вот, мед, я с ним чай пью, вам под язык нужно, давайте, вот так…
Слава богу!
В голове стремительно прояснялось, силы возвращались. Вера Алексеевна тяжело дышала, откинувшись на спинку стула, и только теперь смогла нормально оценить обстановку: простенький цветочный салон, она сто лет в таких не была. Взволнованная темноволосая девушка, заглядывающая в глаза. Вера Алексеевна слабо улыбнулась:
— Спасибо вам, милая. Прошу прощения, — ее голос уже окреп, — я, наверно, вас напугала.
— Да ничего… Вам лучше? Все хорошо? Может, еще что-нибудь нужно?
— Вообще-то нужно, — слабо улыбнулась она, — позвольте позвонить с вашего телефона? Мой сел. Какой неудачный день.
Позвонила Виктору — тот сказал, что приедет через десять минут. Вера Алексеевна с облегчением улыбнулась и совсем повеселела. Даже нашла в себе силы пошутить над недавними злоключениями, пока они с девушкой — ее, как оказалось, звали Карина — вместе пили чай.
Выяснилось, что Карина работает здесь, что у нее трое детей, она в разводе… Вера Алексеевна, стыдясь недавней слабости, быстро вошла в привычную роль покровительницы и меценатки и по-королевски милостиво предложила:
— Послушайте, а приходите ко мне работать. Я вижу, в магазине у вас порядок, букеты красивые, а мне как раз нужна помощница по дому. А весной и летом вы могли бы помогать моему садовнику с растениями. С зарплатой не обижу, насчет графика договоримся.
Через пять минут подъехала черная машина, которая стоила, наверно, дороже квартиры Карины, и Вера Алексеевна, наконец, уехала домой. На следующий день Виктор заехал один — завез четыре подарочные корзины сладостей (Карине и дочкам) и приличную сумму наличными.
Карине было неловко принимать подарки, но отказываться тоже было бы глупо. Тем более Даше нужна весенняя куртка, Алисе — ботинки, да и просто хотелось порадовать девочек.
На следубщий день вечером, попивая чай с подаренными сладостями, она поделилась новостями с мамой. Мария Матвеевна слушала и восхищенно ахала:
— Ничего себе, неужели так бывает? И что ты решила, пойдешь к этой женщине работать?
— Пойду, — решительно сказала Карина. — А что? Я многое умею, тем более Вера Алексеевна обещала мне хорошую зарплату. А вернуться в магазин я всегда успею.
* * *
Через несколько дней Карина уже была в коттедже Веры Алексеевны. Старшая домработница объяснила обязанности: убирать комнаты, следить за порядком и помогать садовнику с растениями.
И хоть Карине было нелегко — она рано вставала, поздно ложилась, каждую свободную минуту уделяла детям, но все равно была довольна своей жизнью. Вера Алексеевна не обижала и платила хорошую зарплату. Карина даже начала откладывать деньги, чтобы свозить девчонок на море.
* * *
Каким-то образом Илья узнал, что дела у его бывшей жены идут хорошо, и его это сильно задело. И как это Карина посмела счастливо жить без него и даже не требовать алименты?
Илья не мог так просто этого оставить. Однажды он подкараулил Карину около подъезда, приблизился и сказал:
— Ты что, богатая стала? А я думал, ты будешь на коленях ползать, лишь бы я домой вернулся. А ты, значит, гордая? Даже к Лариске ни разу не пришла поскандалить.
— А зачем мне это надо? — ответила Карина и с презрением посмотрела на бывшего. — Мне одной намного лучше живется, чем с тобой. И я никогда не прощу тебя за отношение к детям, за все их слезы.
— А я сейчас хочу видеть детей! Срочно позови сюда Дашу! Или ты уже настроила ее против меня?
— Если бы ты хоть немного интересовался детьми, то знал бы, что она сейчас в музыкальной школе. У тебя же есть номер телефона Даши, вот только когда ты ей звонил-то последний раз?
Илья как-то сник, попытался оправдаться… А потом молча ушел и даже ни разу не оглянулся.
***
Через год Карина открыла свой цветочный магазин. Конечно, не без помощи Веры Алексеевны. Теперь Карина была успешной хозяйкой собственного бизнеса, о котором давно мечтала.
А Илья не смог построить свое счастье в новой семье. Он развелся, просил прощения у Карины и у детей, но это ни к чему не привело. Даша иногда встречалась с отцом, но Илья такую грязь рассказывал ей о матери, что со временем она и от этого отказалась. А еще стала помогать Карине в салоне — ей тоже нравились цветы.
Автор: Анна Н.
Не пара
Автобус шуршал пакетами с подарками и благоухал копченой рыбой, колбасой и зелеными мандаринами. У кого-то даже связки бананов из авоськи выглядывали. Тоже зеленые, как и мандарины. Народ по этому поводу нисколько не переживал – матушка в валенки положит, как помидоры, да к печке прислонит – мигом доспеют.
Настроение у пассажиров было праздничное, несмотря на разыгравшуюся пургу, кидавшую в стекла транспорта целые комки снега. Все молились на водителя, на вид не вредного. Справится, выдюжит, довезет? А то как бывало, попадется какой принципиальный, на дорогу посмотрит, да и развернется на середине пути, мол, дальше не повезу, товарищи. Кому не нравится – могут идти пешком. А какой «пешком» - до ближайшей деревни двадцать километров, до самой дальней – шестьдесят. Вокруг лес, сугробы, волки и мороз!
И ничего не попишешь – водилу тоже надо понять. Застрянет автобус в снегах, кто вытаскивать будет? Вы-то, пассажиры, дома к печке приложитесь, а ему что делать? Утра ждать? В такую погоду, одному, сладко ли? А потом еще и от начальства по шее получать – почему не явился в автотранспортный цех вовремя? Давно премии не лишали?
Тоже ведь семья, дети у мужика, надо понимать.
Пассажиры отлично все понимали и даже сочувствовали. Пока ехали. Взывали к совести злую метель, потихоньку, под нос, поминали всех святых и обещали не пить, не курить, и не буянить во время праздника. Прощения попросить у обиженных и сдать, в конце концов, пятнадцать копеек на сбор помощи детям Никарагуа – только пусть кончится непогода, и автобус благополучно доедет до родного села, где ждут родители.
Ждут-пождут и волнуются. Где жена и детишки наряжают елку, где застыл к празднику дрожащий холодец. Где селедка манерная облюбовала уже овальную, специально для селедки предназначенную тарелку. Где дочка или сынок дышат на морозные узоры, пальчиком расширяя для себя маленькое окошечко, посмотреть на улицу – папка едет или нет?
Володя Горшков спиной чувствовал, как на него молятся. Ему это льстило. Он, водитель желтого «лунохода» или, грубей, скотовоза, сейчас был царем и богом во всем этом занесенном сугробами лесном королевстве. От автобуса сейчас зависели пассажиры, их семьи, все-все-все!
И он, конечно, старался. Желтый «Лиаз» громыхал, истерически трясся, но вез, и его колеса пока не увязали в сугробах. Где-то Володька понижал передачу, и полз с черепашьей скоростью, но пер уверенно, зло, как бы говоря:
- Не боитесь, товарищи дорогие. Дойдем! Допрем! . . .
. . . ДОЧИТАТЬ>>
