Открываешь утром глаза и понимаешь — сегодня особенный день. Твой день. А потом слышишь голос, который напоминает, что ты, вообще-то, не заслужила этого дня. Ну, или что-то вроде того.
— У сына и так затрат немало, а тут ты ещё праздновать день рождения свой собралась, — укоризненно сказала свекровь Елена Васильевна. — Совсем о нём не думаешь.
Я молчала. Просто стояла на своей кухне, сжимая в руках чашку с кофе, и смотрела на эту женщину. Она заходила к нам без стука — "проверить, как вы тут". Почему-то всегда по утрам. И почему-то всегда, когда Олега не было дома.
Кухня у нас маленькая. Очень. Когда мы въехали в эту квартиру, я радовалась как ребёнок — наше первое собственное жильё! Крошечная "однушка" на окраине, но своя. Теперь эта кухня казалась клеткой. Особенно когда здесь появлялась Елена Васильевна.
— Ты меня слышишь вообще? — она постучала накрашенным ногтем по столешнице.
— Да, — кивнула я. — Слышу.
— И что думаешь?
Я думала о том, что мне исполняется тридцать. Круглая дата. Хотелось чего-то... не знаю. Особенного? Чтобы не как всегда — наспех купленный торт, скомканные поздравления и традиционное "ну, у нас сейчас денег нет на подарки, ты же понимаешь".
— Я думаю, что у меня день рождения бывает раз в году.
Елена Васильевна картинно вздохнула.
— Ну и что с того? У меня тоже бывает, и у всех людей. Не понимаю я этого — такой культ из дней рождения устраивать. Как дети малые, честное слово!
А я вдруг подумала — когда я в последний раз чувствовала себя ребёнком? Беззаботным, счастливым, с правом на маленькие радости? Наверное, ещё до встречи с Олегом. До того, как поверила, что любовь — это постоянные компромиссы. До того, как научилась проглатывать обиды и делать вид, что всё в порядке.
— Я не устраиваю культ. Просто хочу отпраздновать.
— И как ты собралась праздновать? — она скрестила руки на груди. — Опять в ресторан потащишь моего сына? У него ипотека, между прочим! И машина в кредите!
Хотелось сказать — у нас ипотека. У нас машина в кредите. Мы семья, чёрт возьми! Но я промолчала. Снова. Как всегда.
— Посидим дома, — пожала плечами. — С друзьями.
— С какими ещё друзьями? — она поморщилась, будто я сказала что-то неприличное. — С этими твоими... как их... Полиной и Марком? Которые даже детей завести не могут нормально?
Это был удар ниже пояса. Полина — моя лучшая подруга, три года лечится от бесплодия. А Марк... Марк просто любит её и говорит, что им и вдвоём хорошо. Я восхищаюсь ими обоими. Их честностью друг с другом. Их любовью.
— Да, — сказала я твёрдо. — Именно с ними.
Елена Васильевна хмыкнула и потянулась к чайнику.
— Чай будешь? — спросила я, просто чтобы сменить тему.
— Буду, — она плюхнулась на табуретку. — Только не этот твой травяной. Нормальный заварной сделай, с сахаром.
Я достала заварку. Засыпала в чайник. Включила воду. Обычные, механические действия. И почему-то в этот момент, глядя на закипающий чайник, я вдруг поняла — так нельзя больше. Просто нельзя.
— Знаете, — сказала я, не оборачиваясь, — я всё-таки устрою праздник. Небольшой, но настоящий.
— О господи, — протянула она. — Выбрось уже эти глупости из головы. В твоём возрасте пора бы...
— В моём возрасте, — перебила я, сама от себя этого не ожидая, — пора бы начать жить по своим правилам.
Чайник щёлкнул и выключился. В кухне повисла тишина. Такая звенящая, наполненная чем-то электрическим.
— Что это значит? — медленно спросила свекровь.
Я повернулась к ней. Посмотрела прямо в глаза. И впервые за три года нашего знакомства увидела в них что-то похожее на растерянность.
— Это значит, что тридцать лет — хороший возраст, чтобы понять простую вещь: моя жизнь принадлежит мне.
— Ох, боже мой, — она закатила глаза. — Начиталась своих женских журнальчиков? Или этих... как их... коучей насмотрелась?
А я улыбнулась. Впервые за этот разговор. Потому что поняла — она боится. Боится, что я действительно это сделаю. Перестану быть удобной, тихой, всё проглатывающей невесткой.
— Нет, — покачала головой. — Просто решила, что хватит.
— Хватит чего?
— Бояться быть счастливой.
Она посмотрела на меня так, словно я сказала что-то неприличное. А потом встала. Одёрнула блузку и направилась к двери.
— Я Олегу позвоню. Пусть с тобой поговорит, — бросила она через плечо.
— Конечно, — кивнула я. — Звоните. Нам действительно нужно поговорить.
Дверь за ней закрылась. Я осталась одна на своей маленькой кухне. С недоваренным чаем, с недопитым кофе, с этим странным, новым чувством внутри. Оно было тёплым. И сильным. Я бы назвала его... решимостью.
Телефон завибрировал. Сообщение от Олега:
"Ты что, мать обидела?"
Я смотрела на эти слова и думала — вот оно. Начинается. Он сейчас приедет, будет кричать или, что ещё хуже, молчать. Потом скажет, что я неблагодарная, что его мать желает нам только добра, что я слишком много требую. А я... что сделаю я?
И тут я поняла — а я просто скажу правду. Впервые за долгое время. Что я устала притворяться. Что мне нужно больше, чем эта жизнь, где я всегда на втором плане. Что я хочу праздновать свой тридцатый день рождения. С шариками, с тортом, с друзьями. С ощущением, что я имею на это право.
Набрала ответ:
"Нам нужно поговорить. Серьёзно поговорить. Приезжай".
Отправила и выдохнула. Впервые за долгое время почувствовала, что дышу полной грудью. Знаете, как это бывает? Когда внутри что-то щёлкает, и вдруг становится так ясно, так просто — либо ты меняешь свою жизнь, либо продолжаешь задыхаться.
Я решила больше не задыхаться.
Олег приехал через сорок минут. Хлопнул дверью так, что зазвенела посуда в шкафу. Прошёл на кухню, бросил ключи на стол.
— Ну и что ты устроила? — спросил он с порога.
Я молчала, разглядывая его. Когда-то я влюбилась в этого человека. В его улыбку, в его руки, в его способность рассмешить меня в самый тяжёлый день. Куда всё это делось? Когда он превратился в копию своей матери — с этим вечно недовольным взглядом, с поджатыми губами?
— Я ничего не устраивала, — сказала спокойно. — Просто сказала, что хочу отпраздновать свой день рождения.
— И из-за этого весь сыр-бор? — он вскинул брови. — Серьёзно? Мать в истерике, звонит мне на работу...
— А ты не думал, что это ненормально? — я наклонила голову. — Что твоя мать устраивает истерику из-за чужого дня рождения? Не думал, что это странно — взрослому мужчине выслушивать такое на работе?
Он замер. Моргнул растерянно. Видимо, такой реакции не ожидал.
— Ты... что с тобой сегодня?
— Со мной всё в порядке, — я улыбнулась. — Просто я решила кое-что для себя.
— И что же ты решила? — он скрестил руки на груди, точь-в-точь как его мать час назад.
— Что я хочу быть счастливой.
Он усмехнулся.
— А сейчас ты несчастна? Из-за чего, позволь спросить? У тебя есть крыша над головой, муж, который обеспечивает...
— Олег, — я перебила его, — скажи, ты помнишь, когда мы в последний раз разговаривали по душам? Не о счетах, не о работе, не о том, что твоя мама сказала или подумала. Просто... разговаривали?
Он открыл рот. Закрыл. Сел на табуретку.
— К чему этот разговор вообще?
— К тому, что я не хочу так больше, — сказала тихо. — Не хочу чувствовать себя виноватой за то, что хочу простых вещей. Вроде праздника на свой день рождения. Или поддержки от мужа, когда его мать переходит все границы.
— Она просто заботится о нас!
— Нет, Олег. Она контролирует нас. Есть разница.
Он вздохнул и потёр переносицу.
— Слушай, если тебе так важен этот день рождения... устрой что-нибудь. Только без ресторанов, ладно? У нас сейчас каждая копейка на счету.
И вот тут я поняла ещё кое-что. Он не слышал меня. Совсем. Речь была не о дне рождения. Речь была о нас. О том, во что превратился наш брак. О том, что я больше не хочу быть невидимкой в собственной жизни.
— Дело не в празднике, — покачала головой. — Дело в нас.
— В смысле? — он нахмурился.
— Помнишь, каким ты был, когда мы познакомились? Весёлым, открытым, готовым свернуть горы? Куда это всё делось, Олег?
Он молчал. Смотрел в пол, ковырял ногтем край стола.
— Мы выросли, — сказал наконец. — Повзрослели. Так у всех бывает.
— Нет, — я покачала головой. — Не у всех. Марк и Полина не такие. Они всё ещё...
— О боже, только не начинай про этих своих друзей! — он вскинул руки. — Вечно ты их в пример ставишь!
— Потому что они счастливы вместе, — сказала я тихо. — А мы — нет.
Вот так. Просто и честно. Впервые произнесла вслух то, о чём думала уже давно.
Олег смотрел на меня так, словно я ударила его. Потом встал, прошёлся по кухне. Три шага туда, три обратно — больше не помещалось.
— И что ты предлагаешь? — спросил он наконец. — Развестись из-за дня рождения?
— Нет, — я покачала головой. — Я предлагаю попробовать всё исправить. Пойти к семейному психологу. Научиться слышать друг друга. Установить границы с твоей мамой.
— С моей мамой всё в порядке!
— Нет, Олег. Не в порядке. Она не уважает меня, не уважает наш брак, не уважает наше личное пространство. И самое страшное — ты позволяешь ей это.
Он смотрел на меня долго, молча.
Потом вдруг спросил:
— А если я не хочу ничего менять? Если меня всё устраивает?
Я глубоко вдохнула. Выдохнула. Посмотрела в окно, где серое небо постепенно светлело — тучи расходились, проглядывало солнце.
— Тогда нам действительно придётся развестись. Потому что я больше не могу так.
Он опустился на табуретку. Сгорбился, словно из него выпустили весь воздух.
— Ты это серьёзно сейчас? Из-за какого-то дурацкого праздника?
— Нет, — я подошла, села напротив него. — Не из-за праздника. Из-за нас. Мы перестали быть командой. Я чувствую себя чужой в собственном доме, в собственной семье.
Он поднял взгляд. И впервые за долгое время я увидела в его глазах что-то похожее на настоящие эмоции. Страх. Растерянность. И... может быть, проблеск понимания?
— Я не хочу тебя терять, — сказал он тихо.
И вот тут что-то внутри меня дрогнуло. Тёплое, почти забытое чувство. Надежда.
— Я тоже не хочу тебя терять — я протянула руку. — Поэтому давай попробуем всё исправить. Вместе.
Он посмотрел на мою ладонь. Долго, мучительно долго. А потом накрыл её своей.
— С чего начнём? — спросил хрипло.
Я улыбнулась.
— С того, что отпразднуем мой день рождения. Вместе. По-настоящему. А потом...
— А потом?
— А потом будем учиться быть счастливыми.
Мне исполняется тридцать. И я решила, что это будет начало чего-то нового, а не конец.
Елена Васильевна позвонила в тот же вечер.
— Олег сказал, у вас будет праздник, — сказала она без приветствия. — Я принесу свой фирменный салат.
Я переглянулась с мужем. Он кивнул и взял у меня телефон.
— Мам, — сказал он спокойно, но твёрдо. — Спасибо за предложение. Но мы хотим побыть вдвоём. С друзьями. Я заеду к тебе на следующий день, обещаю.
Я не слышала, что она ответила. Но видела, как дёрнулся уголок его рта, как напряглись плечи.
— Нет, мам, это не она меня настраивает. Это моё решение... Да. Да, оно окончательное... Нет, мы это уже обсудили...
Когда он закончил разговор, то выглядел так, словно пробежал марафон.
— Она обиделась, — сказал он, возвращая мне телефон.
— Переживёт, — я улыбнулась и сжала его руку. — Это только начало, да?
— Да, — он кивнул. — Только начало.
А потом обнял меня. Крепко-крепко, как не обнимал уже очень давно. И я почувствовала, как что-то внутри меня оттаивает, расправляется, растёт.
Мой тридцатый день рождения обещал стать особенным. Не потому, что круглая дата. А потому, что это был день, когда я решила начать жить. По-настоящему.
Рекомендую:
Подписывайтесь, чтобы не пропустить следующие публикации.
Пишите комментарии 👇, ставьте лайки 👍