Я смотрела на неё и не могла понять, что происходит. Вот так просто приходит какая-то женщина с волосами цвета перезрелой вишни и говорит мне уйти из собственной квартиры? И что делать в таких случаях? Этому же не учат... в школе не учат, институте не учат, мама не учила.
В голове крутилось:
"Это шутка такая, да? Розыгрыш?"
Но незнакомка стояла в нашей прихожей — маленькой, с обоями в мелкий цветочек, которые мы с Иваном клеили сами, — и не улыбалась. Вообще.
Она смотрела прямо мне в глаза. И ждала.
А я... я почему-то отметила, что у неё лак на ногтях облупился. И сапоги мокрые. И что она поставила их прямо на коврик, который мы купили три года назад, когда только въехали.
— Вы кто? — спросила я. Глупо так спросила.
— Лена я, — сказала она с раздражением. — Иван ничего не говорил?
Иван. Мой Иван. Который сегодня утром поцеловал меня в щёку, когда я ещё лежала в постели. И прошептал:
"Вечером поговорим, хорошо?"
И вот... это?
Я не закричала. Не заплакала. Даже не разозлилась. Я просто достала телефон и набрала его номер.
— Ваня? — голос дрожал. — Тут... к нам... в общем...
— Я еду, — сказал он. — Никуда не уходи. Дай ей трубку.
Я протянула незнакомке — Лене — телефон.
— Да, — сказала она. — Да. Хорошо.
И всё. Ни объяснений, ни оправданий. Потом она вернула мне телефон.
— Он скоро будет, — буркнула она. — Можно, я хоть чаю попью? Замерзла.
Это было странно — сидеть на кухне с женщиной, которая пришла забрать твоего мужа. Мы молчали. Я смотрела в окно, на мокрые крыши соседних домов. Шёл дождь. Мелкий такой, противный. И небо было серым-серым.
Странно, но я думала не о том, что случилось, а о всяких мелочах. О том, что в холодильнике заканчивается молоко. Что надо не забыть оплатить интернет. Что бегония на подоконнике как-то поникла в последнее время.
Потом хлопнула входная дверь. Иван. Он вошёл — взъерошенный, мокрый, с какими-то дикими глазами — и замер, глядя на нас двоих.
— Лена... — начал он. — Я же просил тебя...
— Восемь лет, Ваня! — вдруг взорвалась она. — Восемь лет я ждала! И хватит! Либо сейчас, либо никогда!
Я сидела и смотрела на них. И внутри росло что-то холодное. Восемь лет? То есть... всё это время?
— Настя, — Иван повернулся ко мне. — Это не то, что ты думаешь.
"А что я думаю?" — хотелось спросить. Но я молчала.
— Лена — моя сестра, — сказал он.
Сестра? У Ивана нет никакой сестры. За пять лет брака я бы знала, правда?
— Что?! — я переводила взгляд с одного на другую. — Какая ещё сестра?
Лена вдруг обмякла на стуле, будто из неё выпустили весь воздух.
— Сводная, — тихо сказала она. — По отцу.
— У тебя нет отца, — автоматически возразила я Ивану. Он рассказывал, что вырос с мамой. Отец ушёл, когда он был совсем маленьким.
— Есть, — Иван потёр лицо руками. — Точнее, был. Он скончался месяц назад.
— И ты молчал?
— Я не знал, как сказать! — он вдруг повысил голос. — Я не видел его двадцать пять лет, Настя! А потом появляется какой-то нотариус... и говорит, что отец оставил завещание...
— Долю в бизнесе, — вставила Лена. — И дом.
— И что у меня на самом деле есть сестра! — Иван ударил ладонью по столу. Чашки подпрыгнули. — Прикинь? Вот так просто. Бац — и сестра!
Я не знала, что сказать. Голова шла кругом.
— Я пыталась с ним связаться все эти годы, — сказала Лена, глядя в свою чашку. — Но он не хотел меня знать. Не верил. А теперь...
— Теперь что? — спросила я.
— Теперь, если мы не вступим в наследство отца вместе, всё достанется его партнёрам по бизнесу. Ваня должен поехать со мной. Сейчас.
Дождь усилился. Капли барабанили по стеклу.
— И поэтому ты сказала, что вы... вместе? — я посмотрела на Лену.
Она не ответила. Просто отвернулась.
— Лена неправильно всё сказала, — Иван сел рядом со мной. — Ну что ты меня отпустишь...
— Что? Куда отпущу?
— В Калининград. Там... там дом и фирма. Нужно многое уладить. Оформить документы. Вступить в управление...
Лена встала.
— У нас поезд через два часа. Собирайся.
Иван не двигался. Смотрел на меня:
— Я хотел вечером всё объяснить. Спокойно. Но Лена...
— Приехала пораньше, — закончила я. — И решила ускорить процесс.
Я встала и подошла к окну. Капли на стекле сливались в ручейки. Они бежали вниз, пересекались, разделялись снова...
Пять лет мы с Иваном вместе. Пять лет я думала, что знаю его. Кто он, откуда, какая у него семья...
А оказалось, что не знаю ничего.
— Я поеду с тобой, — вдруг сказала я.
Иван вскинул голову:
— Что?
— Я поеду с тобой, — повторила я твёрже. — В Калининград. Разбираться с наследством. С домом. С... семьёй.
— Нет! — Лена вскочила. — Это семейное дело!
— Я и есть семья, — сказала я, глядя ей прямо в глаза. — Я его жена.
Калининград встретил нас туманом. Густым, вязким, как кисель. Он окутывал старинные здания, прятал верхушки деревьев.
Мы ехали в такси — молча, глядя в разные стороны. Иван посередине, я и Лена — по бокам. Как два полюса одной планеты. Северный и южный.
Дом оказался... не таким, как я представляла. Не огромный особняк. Скромный двухэтажный дом из красного кирпича, с черепичной крышей и маленьким садом.
Ключ Лена достала из-под цветочного горшка у входа.
Внутри пахло сыростью и чем-то неуловимо знакомым. Так пахнет время — старыми книгами, пылью, воспоминаниями.
— Здесь никто не жил последние месяцы, — сказала Лена. — Отец болел, лежал в больнице...
Она показала нам комнаты — тесные, с низкими потолками и старой мебелью. Спальня наверху, кухня и гостиная внизу. Маленький кабинет с массивным столом.
В гостиной на стенах висели фотографии. Я остановилась перед одной: молодой мужчина держит на руках мальчика лет пяти. Они смеются. У мальчика не хватает переднего зуба.
— Это ты? — спросила я Ивана.
Он подошёл, всмотрелся.
— Да, — сказал едва слышно. — Я и не помнил...
Три дня мы разбирали бумаги, встречались с юристами, ходили в какие-то офисы. По вечерам возвращались в дом, ужинали в тишине. Иван был задумчив. Лена — раздражена. Я — растеряна.
На четвёртый день пошёл дождь. Он лил как из ведра — хлестал по крыше, барабанил в окна, превращал сад в болото.
— Совсем как в тот день, — вдруг сказала Лена за завтраком.
— Какой день? — спросила я.
— Когда отец ушёл от мамы, — она смотрела в окно. — От моей мамы... Я стояла у окна и смотрела, как он садится в машину. Шёл такой же дождь.
Иван замер с чашкой у рта.
— Когда он уходил от нас тоже лил дождь. Я помню ливень — сказал он тихо. — И как мама плакала.
Они посмотрели друг на друга — впервые без враждебности. Просто два человека с общей раной.
А я вдруг поняла, что лишняя здесь. Это их история. Их боль. Их отец.
— Пойду пройдусь, — сказала я.
Никто меня не остановил.
В парке неподалёку было пусто — только я и дождь. Я шла по мокрым дорожкам, и мысли путались в голове.
Кто они теперь друг другу — Иван и Лена? Чужие люди со случайным общим прошлым? Или семья? Брат и сестра, связанные не только кровью, но и общей потерей?
И кто я во всей этой истории?
На скамейке под навесом сидел старик. Худой, с белой бородой и умными глазами. Он похлопал рядом с собой:
— Присаживайтесь, девушка. Промокнете совсем.
Я села. Капли стучали по навесу.
— Знаете, — вдруг сказал старик, глядя на дождь, — у каждого человека своя история. И иногда мы думаем, что знаем её всю. А потом — раз! — и оказывается, что мы знаем только первую главу.
Я посмотрела на него с удивлением.
— Первая глава?
Он улыбнулся:
— Или последнюю. Кто знает? Но точно не всю книгу.
Мы долго разговаривали. О жизни. О судьбах близких людей…
Когда я вернулась, в доме было тихо. Я прошла на кухню — никого. В гостиной — тоже пусто. Потом услышала голоса из кабинета.
Дверь была приоткрыта. Иван и Лена сидели на полу среди разбросанных бумаг и фотографий.
— Смотри! — Лена протягивала Ивану потрёпанный альбом. — Это наш выпускной в музыкальной школе. Отец тогда пришёл...
— У тебя была такая смешная причёска, — Иван улыбался. Впервые за эти дни.
Они сидели плечом к плечу. Два совершенно разных человека, которые вдруг нашли что-то общее.
Я тихонько прикрыла дверь и пошла наверх, в спальню. Села на кровать. И неожиданно для себя заплакала.
Не от ревности или обиды. А от понимания, что жизнь гораздо сложнее, чем мы думаем. И что люди, которых мы любим, всегда остаются для нас загадкой. Всегда.
Вечером Иван нашёл меня на веранде. Я смотрела, как после дождя в саду поднимается туман. Призрачный, серебристый.
— Прости меня, — сказал он, садясь рядом.
— За что?
— За то, что не рассказал. За то, что не знал, как рассказать. За Лену и её дурацкий спектакль в нашей квартире...
Я взяла его за руку:
— Знаешь... Я думала, что знаю о тебе всё. А оказалось — почти ничего.
— Это не так, — он сжал мою ладонь. — Ты знаешь самое главное.
— И что же?
— Меня. Настоящего меня. Не моё прошлое или мою семью. А меня.
Мы сидели молча. За окном темнело. Где-то в доме Лена включила музыку — тихую, с виолончелью.
— И что теперь? — спросила я.
— Теперь? — Иван посмотрел в сад. — Теперь мы вернёмся домой. Но иногда будем приезжать сюда. Чтобы лучше узнать мою историю. Нашу историю.
— А Лена?
— Лена останется здесь. Она будет управлять фирмой. Она экономист, представляешь? И... она не такая плохая, когда узнаешь поближе.
Я кивнула:
— Знаешь, сегодня в парке один старик сказал мне, что мы никогда не знаем всю историю человека. Только отдельные главы.
Иван обнял меня за плечи:
— Тогда давай писать следующую главу вместе. Что скажешь?
Туман в саду поднимался всё выше, окутывая деревья серебристой дымкой. Где-то вдалеке прогудел корабль – протяжно, словно прощаясь.
И я подумала: жизнь — как этот туман. Кажется, что видишь всё ясно, а потом оказывается, что многое было скрыто. И вместо того, чтобы злиться на туман, лучше научиться ходить в нём. Осторожно. С открытыми глазами. Держась за руки.
— Давай, — сказала я. — Вместе.
Рекомендую:
Подписывайтесь, чтобы не пропустить следующие публикации.
Пишите комментарии 👇, ставьте лайки 👍