Вечер катился к десяти, а звонок от свекрови так и не умолк. Вот уже третий день телефон Антона оживал каждые полчаса, будто связанный с ней невидимой пуповиной. Арина перекладывала ноты на пианино и каждый раз вздрагивала от этой трели — пронзительной, как укол.
— Да, мам. Нет, мам. Конечно, мам.
Антон бродил по квартире, прижимая к уху телефон. Его голос менялся — становился мягче, податливее, как воск. Тридцатидвухлетний управляющий банковским отделом превращался в мальчика, ожидающего одобрения.
Арина захлопнула крышку пианино. Слишком резко — звук прошелся по нервам наждачной бумагой. Надоело. Всё это чертовски надоело.
На столе лежали каталоги мебели, которые они просматривали для новой спальни. Именно просматривали, потому что решение, конечно же, принимала она. Марина Викторовна. Мама-которая-лучше-знает.
— Так что говоришь, мам? Ореховый гарнитур лучше? — Антон склонился над страницей с вензелями классической спальни. — Да-да, запомнил. Классика никогда не выходит из моды.
Арина провела пальцами по глянцевой странице с современной мебелью, которая ей действительно нравилась. Слишком простая, сказала бы свекровь. Неосновательная. Мебель должна быть мебелью.
Сквозь окно пробивался закат — рыжий, нахальный. Арина смотрела на язычки света на стене и вспоминала, как мечтала о собственной семье. О решениях, принятых вдвоем. О спокойных вечерах без чужого вмешательства.
А получила... что? Брак втроем?
На кухонной стене висел календарь с отмеченным красным днем — их поездка на море. Первая за два года супружества. И та под угрозой — третий день Марина Викторовна обсуждала с сыном "подходящее место". С хорошей кухней, без сквозняков и с русскоговорящим персоналом.
— Антон, — Арина скомкала салфетку. — Мы сами решим, куда поедем?
Муж отмахнулся, прикрывая ладонью трубку.
— Мам, подожди секундочку... Что? — он повернулся к Арине. — А, да. Мама прямо сейчас смотрит отзывы об отелях. У неё подруга работает в турагентстве, помнишь? Всё со скидкой устроит, лучше не придумаешь.
Голос из трубки продолжал втекать в комнату, заполняя её невидимым присутствием. Арина посмотрела на свои руки — пальцы учительницы музыки, привыкшие к точности движений. Они дрожали.
— Мы уже взрослые люди, Антон, — сказала она тихо. — Когда-нибудь ты это заметишь?
Она встала и вышла из комнаты. В спальне было прохладно и тихо. Стоя у окна, Арина смотрела на сгущающиеся сумерки и думала о том, что пора что-то менять. Пора перестать быть тенью в собственном доме. Пора Антону вырасти.
За дверью всё ещё слышался его голос: — Да, мам. Нет, мам. Конечно, мам.
Мамино благословение
Особая магия ужина вдвоем — в этих словах. Вдвоем. Арина нарезала овощи для греческого салата, выкладывая тонкие полукружья огурца ровными рядами. Антон обещал быть к семи, без задержек, без звонков. Она зажгла свечи в старинных подсвечниках — подарок её матери на новоселье.
Стол накрыт белой скатертью — маленький островок тишины в бурном море их семейной жизни. Тарелки напротив друг друга, бокалы, которые они получили на свадьбу, но так и не использовали. Сегодня особенный день, сегодня они поговорят.
Часы показывали семь двадцать, когда щелкнул замок. Антон влетел в квартиру — всклокоченный, с портфелем наперевес, как всегда чуть растерянный. Замер на пороге кухни.
— Ого, ужин при свечах? У нас годовщина?
— Нет, — Арина улыбнулась. — Просто хотела, чтобы мы побыли вдвоем. Поговорили.
Муж кивнул, но взгляд его метнулся к телефону, лежащему на тумбочке в коридоре.
— Дай мне пять минут, — сказал он. — Только маме позвоню, она сегодня к врачу ходила.
Что-то оборвалось внутри Арины — тонкая, натянутая струна. Оборвалась с неслышным звоном.
— Конечно, — прошептала она. — Маме же надо позвонить.
Он не заметил ни того, как изменился ее голос, ни того, как погасла улыбка. Уже набирал номер, прижимая телефон к уху, уходя в коридор.
Свечи горели. Тени плясали по стенам кухни, как маленькие бесенята. Арина села за стол и стала ждать. Ужин остывал.
— А знаешь, что сказала мама? — Антон отрезал кусок мяса. Остывшего, но всё равно вкусного. — Она нашла просто потрясающий тур! Греция, пятизвездочный отель, русскоговорящий гид. И со скидкой. Говорит, надо брать прямо сейчас, пока места есть.
Арина медленно поставила бокал.
— Мы же собирались в Италию? Помнишь, я показывала тебе маленький отель на побережье...
— Это дороже, — отмахнулся он. — И мама говорит, в Италии сейчас небезопасно. Карманники, мигранты...
— Мама говорит, — эхом повторила Арина. — Всегда мама говорит.
Антон нахмурился:
— Ну а что плохого? Она опытный человек, много где была...
— А я? — спросила Арина. Тихо, но каждое слово звенело, как натянутая струна. — Я для тебя кто? Тень? Приложение к твоей маме? У меня тоже есть мнение, Антон. И желания. И мечты.
Муж отложил вилку. Смотрел растерянно, как будто впервые видел её.
— Почему ты так говоришь? Мама просто хочет как лучше...
— Для кого лучше? — Арина встала из-за стола. — Для нас с тобой? Или для себя? Антон, мы два года женаты. Два года! И ни одного решения не приняли сами. Ни одного! Цвет штор, марка чайника, куда поехать отдыхать — всё через маму. Даже нашу спальню она выбирает! Нашу спальню, Антон!
Теперь встал и он — нервно сжимая салфетку, комкая её между пальцами.
— Но это же помощь, совет...
— Нет, это контроль. И ты ей это позволяешь. Позволяешь управлять нашей жизнью.
Тишина повисла между ними — густая, вязкая. За окном проехала машина, мазнув по стенам кухни полосой света. Свечи уже догорали.
— Я люблю тебя, Антон, — голос Арины смягчился. — Но иногда мне кажется, что ты женился втроём — на мне и на своей маме.
Телефон зазвонил — пронзительно, настойчиво. На экране высветилось: "Мама". Антон машинально потянулся к нему.
— Не смей, — тихо сказала Арина. — Только не сейчас.
Рука Антона застыла над телефоном. Звонок продолжался — один, второй, третий. Потом тишина. И снова звонок.
— Видишь? — Арина кивнула на телефон. — Она не остановится. Никогда не останавливается.
Антон смотрел на экран телефона, как будто видел его впервые.
— Я должен ответить. Вдруг что-то случилось...
— А с нами уже случилось, — Арина опустила плечи. — Ладно, ответь. Скажи маме, что у нас всё хорошо. Что мы берём тур в Грецию. И что ореховый гарнитур лучше современного. Скажи ей всё, что она хочет услышать.
Она вышла из кухни, оставив его наедине с телефоном. В спальне было темно и холодно. За окном город жил своей жизнью — мерцали огни, двигались машины, люди спешили домой. К своим семьям. К своим решениям.
Арина села на край кровати и закрыла лицо руками. Из кухни донеслось:
— Да, мам... Нет, извини, не могу сейчас говорить... Да, всё в порядке, просто мы с Ариной... Нет, не поссорились. Просто ужинаем. Я перезвоню завтра.
Она подняла голову. Шаги в коридоре — неуверенные, медленные. Антон остановился в дверях спальни.
— Я сказал, что перезвоню завтра, — произнес он так, словно сам не верил своим словам.
— И что дальше? — спросила Арина. — Завтра всё повторится. И послезавтра. И через год.
Антон сел рядом с ней на кровать. Молчал. Потом тихо сказал:
— Мне тридцать два. А я всё ещё как будто маленький мальчик. "Мама знает лучше". Удобно, правда? Не нужно ничего решать...
Впервые за весь этот вечер Арина увидела в его глазах что-то новое. Понимание? Сомнение? Она не знала. Но это была трещина в стене, которая разделяла их всё это время.
— Я закажу билеты в Италию, — сказал вдруг Антон. — Сам. Завтра же.
Телефон в его руке снова ожил — настойчиво, требовательно. Он посмотрел на экран и, помедлив секунду, отключил звук.
***
Ресторан «Белая акация» — любимое место Марины Викторовны. Скатерти накрахмаленные, официанты в жилетках, меню с позолоченными уголками. И фотография хозяйки с мэром на стене. Солидно.
Арина сидела напротив свекрови и чувствовала, как время сворачивается в тугую пружину. Третий год совместных воскресных обедов. Третий год улыбок сквозь стиснутые зубы. Третий год «мама лучше знает».
— Как твои ученики, Ариночка? — Марина Викторовна промокнула уголки губ салфеткой. Идеальный макияж, идеальная укладка. Женщина-монумент.
— Хорошо, — Арина отпила воды. — У меня новая ученица, очень талантливая...
— Очень хорошо, что ты работаешь, — перебила свекровь. — Антошу, конечно, на твою зарплату не прокормишь, но для женщины полезно иметь свое дело. Я вот Антоше всегда говорила...
Дальше Арина не слушала. Смотрела на Антона — как он кивает матери в такт каждому слову, как поправляет галстук жестом подростка. Вчерашнее обещание забронировать Италию осталось обещанием. «Мама сказала, что после праздников будут скидки».
— Кстати, об отпуске, — Марина Викторовна оживилась. — Я уже внесла предоплату за тур в Грецию. Антоша, покажи маме карточку, я тебе скину деньги. Номер уже забронирован, вид на море, завтраки и ужины включены.
Арина почувствовала, как кровь приливает к лицу. Вокруг звенели вилки, шелестели разговоры, играла ненавязчивая музыка. А внутри неё — буря.
— Вы забронировали нам тур? — голос звучал слишком тихо.
— Конечно, дорогая, — улыбнулась свекровь. — Я же обещала. Всё лучшее для вас.
— Без нас? — Арина положила вилку. Звук металла о фарфор – как выстрел.
Антон напрягся, глаза забегали — от матери к жене, от жены к тарелке.
— Арина, мама просто хотела...
— Я знаю, что хотела твоя мама, — перебила Арина. — Она хотела решить за нас. Как всегда. Цвет штор, мебель для спальни, куда нам поехать отдыхать. Что нам есть, что пить, как жить.
Тишина опустилась на стол, как туман. Марина Викторовна медленно выпрямилась:
— Что за тон, Арина? Я хотела вам помочь...
— Нет, — Арина покачала головой. — Вы хотели контролировать. Это разные вещи.
Антон попытался улыбнуться — криво, нервно:
— Девочки, давайте не будем...
— А ты всё молчишь, — Арина повернулась к нему. — Всегда молчишь, Антон. Тебе тридцать два года, у тебя своя семья, а ты всё ещё "Антоша", который не может принять решение без маминого благословения.
Марина Викторовна побледнела. Пальцы с идеальным маникюром вцепились в салфетку.
— Ты что себе позволяешь? Антон, скажи ей!
Но он молчал. Смотрел в тарелку, как нашкодивший ребёнок. Арина встала, чувствуя, как дрожат колени.
— Я ухожу, Антон. Поживу пока у Леры. Когда решишь, в какой семье ты хочешь жить — в нашей или маминой — позвони.
— Арина, сядь немедленно! — голос свекрови звенел от напряжения. — Что за театр?
Но Арина уже шла между столиками, не оборачиваясь, чувствуя на себе десятки взглядов. Щёки горели, в глазах стояли слёзы. Но внутри — облегчение. Как будто сбросила тяжелый груз после долгого подъема.
За спиной послышались быстрые шаги.
— Арина, подожди, — Антон догнал её у выхода. Взял за руку — неуверенно, боязливо. — Давай поговорим...
— О чём? — она обернулась. — О том, что тебе страшно принимать решения? О том, что проще быть маминым мальчиком, чем мужем? Я устала, Антон. Устала быть третьим лишним в собственном браке.
Она смотрела ему в глаза — требовательно, открыто. И впервые увидела там смятение. Не просто растерянность, а настоящую борьбу.
— Я... — он сглотнул. — Я не знаю, что делать, Арина.
— Именно это и есть проблема, — она мягко высвободила руку. — Позвони, когда узнаешь.
У выхода обернулась. Антон стоял посреди ресторана — между их столиком, где застыла каменным изваянием Марина Викторовна, и дверью, через которую уходила Арина. Между прошлым и будущим. Между мамой и женой.
Выбор, который мог сделать только он сам.
***
Лерина квартира — тесная однушка на девятом этаже, заставленная цветами и книгами. Неделя пролетела незаметно. Арина вернулась к работе, к ученикам. Телефон молчал. Иногда она брала его в руки — привычным жестом проверить, не пропустила ли звонок. Но нет. Тишина.
Лера не задавала вопросов. Просто заваривала чай по вечерам. Включала старые фильмы. Молча сидела рядом, когда Арина плакала.
На восьмой день раздался звонок в дверь. Лера открыла, и в коридоре возник Антон — с потерянным видом, с букетом полевых цветов, с чемоданом у ног.
— Арина дома? — голос хриплый, будто долго молчал.
Она вышла из комнаты, скрестив руки на груди. Смотрела, не говоря ни слова.
— Это тебе, — протянул цветы. — Колокольчики. Ты любишь...
— Спасибо, — взяла букет. — Что ты здесь делаешь, Антон?
Муж сделал глубокий вдох, как перед прыжком в воду:
— Я отменил тур в Грецию.
Лера бесшумно исчезла на кухне. В коридоре тикали часы — единственный звук в повисшей тишине.
— И всё? — наконец спросила Арина. — Ты пришел сказать мне это?
— Нет, — муж опустил голову. — Я забронировал номер в том маленьком отеле в Италии. На две недели. Только мы вдвоём.
Арина молчала. Теребила стебелёк колокольчика — тонкий, но упругий.
— И что сказала Марина Викторовна?
Антон усмехнулся — горько, с каким-то новым выражением лица:
— Много чего. Что я неблагодарный сын. Что ты меня настроила против нее. Что мы пожалеем...
— И?
— И я сказал ей, что люблю её. Но мы с тобой — семья. И нам нужно пространство, чтобы быть семьей. Без её... подсказок.
Арина смотрела на него — внимательно, испытующе. Что-то изменилось. В осанке, в голосе, в глазах.
— Мамам плакала, — продолжил Антон, опуская чемодан на пол. — Говорила, что только хотела как лучше.
— А ты?
— А я сказал, что лучше для нас — решать самим. И что мы приедем на ужин в следующее воскресенье, если она согласна принять нас... как равных.
Арина шагнула к нему — недоверчиво, осторожно:
— И ты готов держаться этого? Даже когда мама позвонит через день и скажет, что нашла ещё более выгодный тур?
— Выключил звук на ее контакте, — виновато пожал плечами. — И поставил ограничение — не больше двух звонков в день.
В прихожей повисла тишина. Только с кухни доносилось деликатное позвякивание чашек — Лера заваривала чай на троих.
— Чемодан зачем? — спросила Арина, кивнув на его ношу.
— Хочу, чтобы ты ... вернулась домой? — вдруг сказал муж. В голосе мелькнуло что-то мальчишеское, ранимое. — Я скучал.
Арина молча смотрела на него. Потом улыбнулась — впервые за эти дни:
— А мебель для спальни? Мы так и не выбрали...
— Уже привезли и собрали, — муж улыбнулся в ответ. В глазах заплясали знакомые искорки. — Ту современную. Светлую. Которая тебе нравилась. Без маминой помощи.
Арина шагнула к нему — всё ещё настороженно, но уже с надеждой.
— Кто ты и что сделал с моим мужем?
— Я просто... вырос немного за эту неделю, — муж взял её за руку. Осторожно, боясь спугнуть. — Ты вернёшься?
Она кивнула. И вдруг спросила:
— А телефон? Я же не слышала звонков от тебя всю неделю...
Антон виновато улыбнулся:
— Мама забрала мой телефон на следующий вечер после ресторана.
— Раз нашёл возможность оплатить такую дорогую поездку, значит можешь и за телефон платить сам. А контракт на него — на мое имя...
Арина рассмеялась — искренне, звонко.
— Так у тебя и правда новый телефон?
— И новый номер, — муж достал из кармана простенький смартфон. — Только для тебя. И мамы — иногда.
Арина прижалась к нему. Знакомый запах, знакомое тепло. Но что-то неуловимо изменилось. Как будто рядом с ней стоял уже не вечный маменькин сынок, а мужчина. Муж.
— Отвезёшь меня в Италию? — прошептала она.
— На край света, — ответил он. — Без маминого благословения. Только ты и я.
В кухонном проеме появилась Лера с подносом, уставленным чашками.
— Чай готов, — объявила она. — Отметим воссоединение семьи?
— И её независимость, — добавил Антон, не отпуская руки Арины. — Самую настоящую.
Спасибо за подписку на канал и ваши комментарии