Привыкаешь спрашивать разрешения даже на стрижку...
Красный чемодан возник на кухне внезапно
Блестящий, с наклейками, он притаился в углу. Внук Кирюша оставил после выходных. Я позвонила дочери.
— Мам, пусть постоит у вас. У нас ремонт.
Анатолий, мой муж, сперва не замечал новосела. Потом споткнулся.
— Лариса, убери эту штуковину. Мешает.
Я помешивала суп.
— Толя, он никому не мешает. В углу стоит.
— Мне мешает.
Я оторвалась от плиты. Анатолий подпирал косяк, в растянутой футболке. Седой, но крепкий. Мужчина-кремень, как говорила мама. С одной трещиной – боязнью перемен.
— Чемодан тебе мешает или я?
Он дернул плечом и ушел. Телевизор загудел громче.
У окна я вытерла руки. Апрель раздувал занавески, солнце стояло высоко. А чемодан мне нравился. Он казался... решительным. Знающим свой путь.
— Куда бы ты поехал? — шепнула я ему.
Чемодан молчал, но в этом молчании крылась подсказка.
Вечером заглянула Светка с третьего этажа. Мы дружим с новоселья.
— Собираетесь куда? — кивнула она на чемодан.
— Кирюшин. Забыл.
— А я думала, ты решилась. — Светка прищурилась.
— На что?
— Сколько лет мечтаешь о Байкале? Десять? Пятнадцать?
Я составила чашки.
— Брось. Какой Байкал. Огород, Толя...
— Толя не маленький. Не пропадет без тебя. А огород... Сколько той жизни, Ларис? Только о других и думаем.
Я разлила чай. Светкины слова повисли в воздухе. Она всегда так – бросит фразу и забудет. А я нет.
Ночью я сидела у окна. Чемодан темнел в углу. Я вдруг осознала, как давно не ездила никуда.
Внутри возникло. Не решение – вопрос.
А что, если собрать чемодан?
Утром чемодан встретил меня молчаливым вызовом. Толя ушёл в душ, а я осталась наедине с этим странным гостем.
— Доброе утро. — Я кивнула ему, наливая кофе.
Звонок в дверь. На пороге Маша, сноха. Глаза красные, волосы растрепаны.
— Можно к вам? Миша снова на сутках. Я на минутку.
Маша – медсестра, сын – инженер. График безумный, а дочке шесть.
— Проходи. Чай?
— Кофе, покрепче. — Она заметила чемодан. — Уезжаете?
— Нет. Кирюша забыл.
Маша рухнула на табурет.
— Лариса Петровна, сил нет. Миша третью неделю на объекте. Алиса болеет. Начальница требует выйти. А я не робот.
Я молча поставила чашку.
— Иногда мечтаю: купить билет, уехать. На три дня. — Она обхватила чашку.
— Что останавливает?
— Как что? Алиса, Миша, работа. Я мать, жена. Нельзя все бросать.
— А себя можно?
Маша подняла растерянный взгляд.
— О чем вы?
— О том, что женщины ставят себя на последнее место. — Я села напротив. — Твой свекор в молодости ездил на сборы, рыбалку. Я оставалась с детьми. Никто не спрашивал, справлюсь ли.
— Но это... так заведено.
— Кем?
Маша молчала. По щеке скатилась слеза.
— Передышка – не предательство семьи. Это спасение. — Я кивнула на чемодан. — Я тоже об этом думаю. Давно.
После ухода Маши воздух пропитался недосказанностью. Я провела рукой по чемодану. Открыла. Пусто. Ни подсказки.
— Чем занимаешься? — Голос Толи за спиной заставил вздрогнуть.
— Размышляю.
— О чем?
Я захлопнула чемодан.
— О том, что я не видела Байкал.
— И поэтому сидишь с чемоданом? — Он усмехнулся, но глаза серьезные.
— Возможно.
Толя достал молоко.
— Если хочешь поехать, так и скажи.
— Хочу. Одна.
Он застыл с бутылкой. Недоумение сменилось раздражением.
— Почему вдруг?
— Потому что тридцать семь лет спрашиваю разрешения даже на стрижку.
Толя нахмурился.
— Ты преувеличиваешь.
Я подошла к окну.
— Даже не спросила бы, Толя. Просто сказала: я еду туда-то. Как ты перед рыбалкой.
Тишина окутала кухню.
Чемодан стоял между нами – безмолвный вопрос, требующий ответа
После разговора с Толей внутри что-то щелкнуло. Не между нами — во мне. Будто лопнула невидимая нить, державшая меня на месте столько лет.
На работе Нина Васильевна пристально посмотрела:
— Ты сегодня какая-то... другая.
В библиотеке я работаю пятнадцать лет. После инженерного бюро это казалось тихой гаванью. Сегодня книжные полки давили.
Дома звонок от дочери.
— Мам, чемодан цел? Кирюша беспокоится.
— Да, на кухне стоит.
— Он не мешает? Папа не ворчит?
— Мешает. И ворчит. — Я взглянула на красный прямоугольник. — Но это неважно.
— Почему?
— Чувствую, этот чемодан появился не случайно.
Пауза в трубке.
— Мам, у тебя все в порядке?
— А должно быть не в порядке? — Я усмехнулась. — Если женщина думает о поездке, значит у нее проблемы?
— О какой поездке?
— О той, которую откладывала тридцать лет.
Я положила трубку и открыла шкаф. Достала свой старый чемодан со времен наших поездок к морю. Потертый, но крепкий. Протерла от пыли.
Вечером Толя застал два чемодана на кухне. Замер.
— Это что?
— Мой чемодан.
— Зачем два?
— Один Кирюшин, другой мой.
Толя опустился на стул.
— Что ты задумала?
Я нарезала овощи. Нож стучал о доску четко. Как метроном.
— Лариса, я с тобой говорю.
— А я слышу. — Я подняла взгляд. — Ты спрашиваешь, что я задумала. Я решила сделать то, о чем мечтала годами. Поехать туда, где не была.
— Одна?
— Да. Без необходимости готовить, стирать, подстраивать свои планы под других.
Он стукнул ладонью по столу.
— Тебя кто-то удерживает? Ты в заточении? Я запрещаю?
— Нет. — Я отложила нож. — Но ты ждешь, что я буду просить позволения. Я устала. Устала слышать: "Ты же женщина, терпи".
— Я такого не говорил.
— Твоя мама говорила. Моя мама говорила. Все вокруг повторяли. И я терпела. Хватит.
Я вышла из кухни, оставив его с двумя чемоданами и недорезанными овощами.
В комнате я включила ноутбук.
Пальцы летали по клавишам, ища билеты до Байкала. Внутри разливалось забытое чувство. Свобода
Утро встретило звенящей тишиной. Толя не выходил завтракать. Из спальни доносились его шаги и приглушенный телефонный разговор.
Я открыла почту. Билет на поезд до Иркутска, оттуда автобус до Листвянки. Сердце забилось чаще, когда я нажала "купить".
Толя вошел, когда я закрывала ноутбук.
— Ты правда это сделала? — Он замер в дверях.
— Да.
— Уже купила билеты?
Я кивнула. Он сел напротив, потер виски.
— Что происходит, Лариса? Тридцать семь лет все было хорошо.
— Хорошо? Или привычно?
— А есть разница?
— Огромная. В здоровых отношениях люди растут. В привычных — один подстраивается под другого годами.
Толя смотрел на меня, как на чужую.
— И кто подстраивался?
— А ты не понимаешь? — Я налила чай. — Когда ты в последний раз спрашивал о моих желаниях?
— Я каждый день спрашиваю что ты хочешь на ужин!
— Именно. Про ужин, покупки, бытовые мелочи. А когда интересовался моими мечтами? Планами?
Он растерянно моргнул.
— У тебя есть планы?
Я рассмеялась. Не зло — с облегчением.
— Представь, есть. Хочу увидеть рассвет над Байкалом. Попробовать омуля. Окунуться в озеро. Посетить шаманские места. И сделать это сейчас, пока есть силы.
— Ладно, поедем вместе. В отпуск.
Я покачала головой.
— Не в этот раз. Мне нужно поехать одной. Понять, кто я без ролей жены, матери, бабушки.
— Это эгоизм.
— Нет. Самосохранение.
Я достала свадебный альбом. Мы молодые, счастливые. Я в платье с конкурса дизайнеров.
— Помнишь, я мечтала об ателье?
— Ты бросила из-за меня? — В его глазах мелькнуло беспокойство.
— Нет. Я сама выбрала. Но теперь хочу вернуть право выбирать снова. Каждый день.
— Когда уезжаешь? — Его голос стал тихим.
— Через неделю.
Он кивнул и вышел. Два чемодана остались на кухне. Чужой и мой. Оба ждали своего часа.
Я открыла шкаф. Что берут на Байкал в июне? Как одевается женщина, впервые за десятилетия едущая одна?
Не к родным, не по делам — за мечтой
Поезд тронулся, унося меня от прежней жизни. Пустое купе дарило неожиданное чувство.
Толя остался дома. Сказал только: "Береги себя". В голосе – растерянность.
За окном сменялись пейзажи. Я перелистывала путеводитель, каждая страница манила открытиями.
На третий день в купе подсела женщина. Ровесница, но с особым светом во взгляде.
— Вера, — представилась она. — К внукам еду.
— Лариса. На Байкал.
— Одна? — Она понимающе улыбнулась.
— Да.
Разговорились. Вера оказалась художницей. Путешествует, рисует пейзажи.
— А муж что думает? — спросила я.
— Сначала не понимал. Потом принял. Теперь сам отправляет. Говорит, возвращаюсь обновленной.
Я задумалась. Может, и Толя примет?
В Иркутске мы обменялись телефонами и разъехались.
Листвянка встретила ароматом хвои и рыбы. Я остановилась у местной жительницы.
— От мужа сбежала? — спросила Анна Петровна за чаем.
— Нет. К себе приехала.
Она кивнула.
На рассвете я вышла к берегу. Байкал раскинулся передо мной — древний и могучий.
Набрала номер.
— Толя, доброе утро. Ты не представляешь, какая здесь красота...
Его голос звучал тепло:
— Расскажи. Я слушаю.
Я описывала кристально чистую воду. Аромат кедра. Крики чаек над волнами.
— Знаешь, — неожиданно сказал он, — я подумал... Может, и мне куда-нибудь съездить? Одному.
Я улыбнулась.
— Обязательно. И потом всё расскажешь.
— Договорились.
Закончив разговор, я смотрела вдаль. Где-то там наш дом. Но здесь и сейчас я чувствовала, что нашла себя.
Впереди целая неделя открытий и встреч.
А после — возвращение домой. Но уже другим человеком. С чемоданом, полным впечатлений и понимания: жизнь в пятьдесят не заканчивается.
Она расцветает новыми красками.
***
Если у вас тоже где-то стоит невидимый чемодан мечты — самое время его собрать! Поделитесь куда поедете?
***
Благодарю за чашку чая в дорогу.
***